На следующий день, придя в дом Хейердалов, я услышал от него, что они с Лив решили разойтись — разойтись по-хорошему, остаться друзьями. Дескать, так будет лучше для обоих. Казалось бы, все, что они пережили вместе — долгое уединение на Фату-Хиве, голодные дни в Ванкувере, тяжелая пора в Трейле, — должно было только прочнее связать их вместе. Но этого не вышло. Они были слишком разные люди, чтобы достичь полного взаимопонимания. Война разлучила их, и они созревали порознь. Сложились два разных человека, со своими взглядами на жизнь, и после войны они встретились почти как чужие.
Тур рассказал мне, что это во многом осложнит им жизнь. Если говорить о материальной стороне, перспективу никак нельзя было назвать радужной. Вся надежда на книгу «Экспедиция Кон-Тики», которую он написал за лето. Слушая, как Тур рассказывает мне про свою новую книгу, я чувствовал, что он вовсе не рассчитывает на громкий успех. И когда она вышла 1 ноября 1948 года, его расчет как будто оправдался. В Норвегии книгу приняли сдержанно, и, хотя печать дала хорошие отзывы, была заметна известная осторожность, порожденная недоверием, которое вызывали у некоторых мотивы экспедиции.
Тур продолжал читать лекции, теперь уже в Швеции. Здесь его с первой минуты ожидал большой успех. Он был полностью вознагражден за прошлые разочарования. В Стокгольме все время полные залы, дальше на очереди стояли новые города, а в столице стали выступать другие участники плавания. Из Швеции он вылетел в Лондон, где 6 декабря выступил в Королевском географическом обществе. Потом Тур совершил турне еще по шести европейским странам.
После рождества спрос на книгу про «Кон-Тики» упал почти до нуля. Пока Тур разъезжал по Европе, книгу перевели на шведский язык. В Швеции, она вышла в 1949 году. Ее приняли еще лучше, чем лекции. Директор издательства «Форум» в Стокгольме Адам Хелмс придумал своеобразный рекламный ход. Он разослал во все книжные магазины страны куски легкой бальсы в виде открыток. Рецензенты старались превзойти друг друга, превознося литературные достоинства книги, спортивный подвиг команды и реализм повествования, благодаря которому читатель словно сам переносился на маленький плот, плывущий в просторах Тихого океана. В первый год разошлось сто тысяч экземпляров — это было тогда рекордом для Швеции.
Книгу стали переводить в других странах, и наконец волна успеха захлестнула и Норвегию. Норвежские газеты писали о том, как книга принята за рубежом, тиражи полезли в гору, и вскоре «Экспедиция Кон-Тики» была у всех на устах.
В 1950 году книга вышла в Чикаго и Лондоне. На первых порах Тур никак не мог пристроить ее в США. Три ведущих нью-йоркских издательства вернули рукопись — мол, она не ложится в их планы. Другие и вовсе не захотели ее читать.
Но вот однажды после выступления Тура в клубе Чикагского университета к нему подошли два господина, один из которых выразил желание приобрести право на издание. Это был Беннет Гарвей, представитель чикагского издательства «Рейд Макнелли и компания». Фирма, до сих пор специализировавшаяся на атласах и детских книжках, одержала одну из крупнейших побед в истории американского книжного рынка.
«Чикаго трибюн» писала о книге Хейердала: «Великолепная повесть о торжестве человеческого духа», о «Нью-Йорк геральд трибюн» говорила: «Тонкое чувство природы и удивительная простота ставят эту книгу в ряд величайших книг нашего времени».
Тур еще не успел выяснить обстановку в Англии, когда Филипп Анвин, представитель английской фирмы «Джордж Аллен энд Анвин», привез из Осло в Лондон норвежское издание «Экспедиция Кон-Тики». Как только был готов английский перевод, стало очевидно, что это бестселлер, и сэр Стенли Анвин, ветеран британского книгоиздательского дела, сразу решил: «Экспедиция Кон-Тики» ни на один день не должна исчезать с прилавков книжных магазинов. Сверх ожидаемого спроса на первые полгода напечатали в запас пятьдесят тысяч экземпляров. Рецензенты единодушно воздавали должное шестерке, которая рисковала жизнью, чтобы доказать научную гипотезу. Сомерсет Моэм писал, что только на редкость скучный человек не будет восхищаться и завидовать этим отважным людям. «Санди таймс» не сомневалась, что книга «станет классикой литературы о море», а «Дейли мейл» подчеркивала, что «книга эта возвращает нам веру в человека в двадцатом веке».
В Англии Хейердала ставили в ряд с Жюлем Верном, Конаном Дойлем и «Конрадом в его лучшую пору». В Америке критики тоже не жалели красок. Дескать, «Экспедиция Кон-Тики» увлекательнее «Моби Дика», овеяна более древней атмосферой, чем Одиссея, не уступает «Робинзону Крузо» и в довершение ко всему — в ней все правда.
Президент США прислал письмо, заканчивающееся словами: «…Чудесно, что есть на свете люди, готовые переносить лишения и одолевать трудности во имя исследования, как это Сделали вы на плоту. Один из пороков цивилизации — люди жиреют, привыкают к беспечной жизни, начинают бояться труда. Надеюсь, это развитие не зайдет слишком далеко в нашей республике».
В США и Англии тиражи «Кон-Тики» тоже побили все рекорды, из месяца в месяц книга возглавляла список бестселлеров. Ее и сейчас издают снова и снова на разных языках, например на древнееврейском, эскимосском, эсперанто, телугу, сингальском, гуджаратском, маратхи, малайяльском, тамильском, индонезийском, монгольском. Рассказ об экспедиции на плоту вышел больше чем на семидесяти языках и даже в изданиях для слепых.
Огромными тиражами книга напечатана и в странах Восточной Европы. В Советском Союзе она за короткий срок издана на семи языках.
Как только книга Тура получила международное признание, многие почему-то стали интересоваться не столько ее литературными достоинствами, сколько финансовой стороной. Тур еще не разделался с долгами, а люди уже подсчитывали его прибыли. Одна иностранная газета пришла к выводу, что он выручил около ста крон на километр плавания. В норвежской прессе эта цифра тотчас выросла до тысячи крон, а затем и до десяти тысяч. Кто-то утверждал, что экспедиция «Кон-Тики» принесла Хейердалу больше валюты, чем стране годовой экспорт тресковой икры!
Сам Тур не мог понять причину такого успеха. Он никогда не ожидал ничего подобного, а теперь вдруг его захватил вихрь событий и дел. Переговоры и контракты с издательствами, град писем почитателей, с которыми он просто не знал, как управиться. И все-таки он находил время, чтобы работать над новым вариантом рукописи «Полинезия и Америка», которую теперь назвал «Американские индейцы в Тихом океане».
А сколько хлопот было с плотом «Кон-Тики»! Прибыв осенью 1947 года из Сан-Франциско, он так и лежал на мелководье под Осло, где пострадал куда больше, чем в Тихом океане от штормов и столкновения с рифом Рароиа. Снасти гнили, бревна обволокло мазутом, и весь плот вонял, словно побывал в выгребной яме. Охотники за сувенирами приходили с топорами и ножами, чтобы взять себе кусочек бальсы на память, а по ночам разбитую каюту занимали влюбленные пары или бродяги. Никто не заботился о том, чтобы сохранить это необычное судно.