– Заинтриговали. Непременно попробую. Я обожаю сладкое.
– Ладно, мальчики. Давайте, проваливайте по домам. Мне ещё на работе нужно появиться. У меня заказчики важные сегодня, так что увидимся завтра рано утром.
Полонский поднялся на ноги и направился на выход, но у дверей заметив отсутствие Воропаева, оглянулся. Смущённо улыбнулся и моментально скрылся за дверью, не желая мешать двум влюблённым, жарко целовать друг друга на прощание.
Ростислав сел за руль машины и задумчиво посмотрел в лобовое стекло на гуляющих во дворе мамочек со своими маленькими детьми. Всегда безумно хотел ребёнка, а в последнее время – это желание становилось всеохватывающим и накрывающим с головой.
Улыбнулся, заметив, как маленький мальчик протянул девочке крошечную форму для куличей из песка, и помог ей старательно заполнять её строительным сыпучим материалом.
Точно знал, что если когда-нибудь у него будут дети, их будет много, потому что всегда видел свою семью только такой. Бесконечный шум и гам по всему дому с утра и до вечера. Мечтал, как будет укладывать их спать по вечерам и будить по утрам, бегать по газонам вместе с ними возле дома, учить их плавать, рисовать, читать. Всё то, что он уже и так делал все пять лет со своим племянником, которого безмерно любил, но своих детей ему не хватало.
– Что задумался? – Воропаев сел рядом с ним и захлопнул дверь машины.
Полонский перевёл взгляд на друга.
– Так ни о чём. Немного задумался. Тебя подбросить до дома?
– Да. Я ещё не всё собрал в дорогу, а ты на работу?
– Да, меня Самойлов ждёт. Хочу дать последние указания перед отъездом.
– Правильное решение ты принял. Пора избавляться от Куликова.
– Ты прав. Сдаст объект, и мы с ним распрощаемся. Не хочу оставлять его семью без денег в этом месяце. Жалко мне его Ленку, тянет она на себе всё и дом, и сына и работу ответственную, но малооплачиваемую.
– Слава, всех жалеть сердца не хватит. Я тебе это уже говорил не единожды. Ну, до конца месяца, так до конца месяца. Ладно, поехали.
Ростислав согласно кивнул и, провернув ключ в замке зажигания, покинул территорию двора Маргариты.
****
Куликов открыл дверь дома своим ключом и, сняв обувь, тяжело опустился на небольшой диванчик в прихожей. Одиноко стоявший в углу комнаты чемодан, с которым он ездил в командировки, заставил его недоумённо посмотреть на появившуюся на пороге гостиной жену.
– Лена, что случилось? Что мой чемодан делает в прихожей? Ты наводила порядок в шкафах?
– Да, дорогой, я наводила порядок в нашем доме и решила избавиться от всего лишнего… – красивая стройная брюнетка швырнула ему в лицо его рубашки.
– Ты что с ума сошла? – Куликов нервно отбросил вещи в сторону. – Что это за выходки?
– Это ты мне смеешь говорить о выходках, драный кобель! – женщина подошла ближе и принялась хаотично наносить ему удары по лицу.
Куликов едва успевал изворачиваться от её хлёстких пощёчин.
– Совсем сдурела! – он подскочил на ноги, скрутил её руки и прижал к себе. – Приди, наконец, в себя. Что с тобой?
Елена подняла на него глаза и горько улыбнулась.
– Я приду в себя, как только ты покинешь этот дом навсегда.
– С какой стати я должен его покидать?
– Спроси причину у матери своего будущего ребёнка.
– Что? Ты что снова беременна? Ты с ума сошла! Нам и с одним не справиться, а второй ребёнок нам сейчас не нужен.
Елена истерически рассмеялась.
– Причём тут я? Нет, дорогой, я не беременна. Зато беременна твоя любовница или как там её назвать будет правильнее.
– Какая любовница? Что ты несёшь?
– Какая любовница, говоришь? Та, что сидит в нашей гостиной и которая билась в истерике час назад, повествуя мне всю вашу, так называемую историю любви.
Куликов оттолкнул ногой чемодан и стремительно направился в гостиную. Распахнув дверь, он резко остановился на пороге.
Камилла сидела на диване в свободном платье нежного пастельного оттенка, поджав под себя босые ноги, и вытирала носовым платком слёзы. Заметив Куликова, натянуто улыбнулась.
– Что тебе надо в моём доме? – обратился он к ней громко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А куда я, по-твоему, должна идти?
– Проваливай куда, хочешь! Мне наплевать на тебя и твои бредни, которые ты наговорила моей жене.
– А вот мне не наплевать, дорогой, – Камилла опустила руку и нежно провела ладонью по своему животу. – Я вчера была у врача. Я беременна. Срок восемь недель.
– Ты лжёшь, я не верю тебе.
Камилла расстегнула сумочку и протянула ему листок бумаги, сложенный вчетверо.
– Это справка от врача, о проведении обследования и осмотра. Интересуешься?
Куликов выхватил из её рук бумагу и, пробежав глазами весь текст, ухмыльнулся.
– И сколько стоила тебе эта фикция? – он бросил лист бумаги рядом с ней.
– Фикция не фикция, а ребёнок уже есть и растёт во мне.
– А причём тут я? Это наверняка ребёнок Полонского, вот и ступай, обрадуй его. Он давно мечтал о детях.
Камилла поднялась на ноги и, поправив платье, снова коснулась рукой своего живота.
– Сделала бы это с удовольствием. Только вот в отличие от тебя, Ростислав был очень аккуратен, и в постели не полагался только на мои методы контрацепции.
– Что ты сказала?
– Что слышал. Это ты был слишком беспечен, милый. Любил меня так страстно, что совсем позабыл о методах защиты. Вот теперь результат. Хотя я этому только рада, – она погладила пальцами Даниила по щеке.
Куликов отдёрнул её руку и пристально посмотрел на неё.
– Срок небольшой. Завтра же пойдёшь и сделаешь аборт.
– Ты с ума сошёл? Ни за что на свете я не буду себя уродовать. Я буду рожать твоего ребёнка, и так как твоя жена дала полное согласие на то, что ты покинешь её дом, то я с удовольствием приму тебя. Я сняла квартиру, у меня новая работа, правда временная, но мне до декрета не так много времени осталось. Так что пойдём, милый, вещи твои уже собраны.
– А я смотрю, ты уже полностью за меня всё решила. Только ты одного не учла.
– Чего же?
– Спросить меня. Хочу ли я жить с тобой и воспитывать твоего отпрыска, который вероятнее всего не от меня, а возможно ты вовсе не беременна. Так что убирайся отсюда, пока я не вышвырнул тебя.
– Так вот как ты заговорил. Вышвырнешь меня? А когда подложил меня в постель к Полонскому, для своего собственного блага ты так не говорил со мной и когда занимался сексом везде, где только было можно, тоже получал удовольствие и был доволен мною. А ты не боишься, что я пойду, завтра к Полонскому и расскажу ему всё о тебе и твоих аферах?
– Что ты можешь ему рассказать? Ты ничего не знаешь.
– Ошибаешься. Я знаю всё. Сколько ты отжал у него, сколько хранится денег на твоих скрытых счетах и те недочёты, которые ты скрыл при строительстве последнего жилого комплекса. Так что сам понимаешь, что тебе грозит, если я открою рот, – она перекрестила пальцы обеих рук, изображая решётку.
– Попробуй только открыть рот и тогда больше уже никому и ничего не сможешь сказать. А теперь обувайся и проваливай отсюда. Я с тобой никуда не пойду. К твоему сведению, я собирался в случае удачного исхода дел ехать в Барселону один. И я не собирался брать с собой ни тебя, ни свою жену. Так что зря ты устроила эту каверзу с беременностью. Придётся самой поднимать на ноги своего ребёнка.
– Ах ты сволочь! – Камилла подскочила к нему и занесла руку для удара, но Куликов скрутил её пальцы и оттолкнул к дивану.
– Не смей поднимать на меня руку, и пошла вон из моего дома!
– Это уже не твой дом и теперь отсюда уйдёшь в первую очередь ты сам, – Елена появилась на пороге комнаты и, сложив руки на груди, с презрением посмотрела на мужа.
– Ну что ж, я уйду, только, как ты сама будешь поднимать Борьку без меня, на свою копеечную заработную плату искусствоведа?
– Ничего, я думаю, проживём. Лучше жить на копейки, чем ещё раз пережить подобное, – она жестом показала на Камиллу.
– Правильно, Лена, – Полторацкая поднялась на ноги и медленно направилась на выход. – Гоните его в три шеи. Гнилой мусор, а не мужик.