Застыла, ощущая, что с трудом дышу:
— Я не думаю, что…
— Поверь моему глазу, ― мимолетно улыбнувшись, сказала она, не позволяя мне договорить. ― Возможно, я знаю тебя недостаточно хорошо, но вот мой брат, при всем своем ослином упрямстве, моя точная копия. Хотя и эта черта, пожалуй, у нас общая, ― добавила она, но почти тут же вернулась к теме разговора. ― Я хочу сказать, что всегда знаю, когда он зол, расстроен, чем―то загружен или слегка привирает. Я улавливаю любую его эмоцию, как собственную, потому что между нами есть связь, ― Элейн немного помолчала, а затем взяла обе мои руки в свои, ― ты небезразлична ему. Но раз за разом он будет усердно доказывать обратное и не остановится, пока окончательно не оттолкнет тебя. Потеря Эрин до сих пор причиняет ему боль.
Элейн сказала последние слова словно на автомате, опустив глаза вниз, и даже не заметив, что они заставили меня замереть.
Эрин? Снова это имя.
Сначала Пол упомянул о ней в зоопарке, когда говорил, что после неё я стала первой, которой удалось что―то в нем расшевелить, а теперь и Элейн сказала, что её потеря причинила ему боль. Значит, эта самая Эрин всё же была важным человеком в его жизни, в противном случае стали бы они вспоминать о ней?
И разве неважные люди могут сделать так больно?
— Эй, ну что за шушуканья вы здесь устроили?
— И когда ты научишься стучать? ― рассмеялась Элейн.
— Когда цапли научатся летать, ― с улыбкой ответил Грег, а затем схватил меня за руку и, сдернув с кресла, закружил, напевая песню из гостиной. ― «Женщина, о, женщина, не будь ко мне так жестока! Ты ― самая жестокая старушка на свете…»
— Грег…
— «Но, если ты так сказала, то я соберу свои вещички и уйду».
— Что ты делаешь? ― смеялась, пока он кружил меня в танце.
— Давай, подпевай мне, ― весело кричал он, но я лишь вертела головой.
— Я испорчу легендарную песню!
— Это блюз, детка, ― он улыбнулся и, снова крутанув меня, прижал к себе, ― его невозможно испортить.
Мы находились так близко друг к другу, что я чувствовала запах мускуса, сандала и тоненьких ноток ванили, исходивших от его кожи. Его серые глаза смотрели точно в душу, и, казалось, время даже ненадолго остановилось. Или все же показалось?
— Нет―нет―нет!!! Посади меня на место!!!
Веселое визжание заставило нас одновременно обернуться. Пол подхватил Элейн на руки и стал кружить по залу, пока она предпринимала отчаянные попытки ухватиться за его рубашку и заставить его снова вернуть её в коляску.
— Ни за что, ― усмехнулся он, и снова закружил её, вынудив рассмеяться.
Адель задорно танцевала неподалеку, таская за руки миссис Поттс, и, смотря на всё это, я не смогла не улыбнуться.
— Видишь, как они веселятся, ― подытожил Грег, заставив снова посмотреть ему в глаза, ― когда же и ты уже сдашься? ― весело покачала головой, но позволила ему, наконец, повести. ― «А теперь, детка, послушай, ― начал петь он голосом Рэя. ― Не поступай так со мной, потому что однажды я вновь встану на ноги».
— «И так понятно, что это случится, но мне наплевать, ― улыбнулась, включившись в «игру». ― У тебя нет денег, и, к тому же, ты не так уж и хорош».
— «Ну, если ты так говоришь, ― он театрально развел руками, пока я продолжала смеяться, ― то я соберу свои вещички и уйду».
— «И правильно сделаешь», ― в один голос закричали все.
— «Проваливай, Джек, и больше не возвращайся, не возвращайся, не возвращайся! Проваливай, Джек, и больше не возвращайся, не возвращайся», ― пели мы, смеясь.
Грег подхватил меня на руки, и от неожиданности я завизжала.
— Нет, что ты творишь? ― запаниковала. ― Грег, я упаду!
— Это вряд ли, ― рассмеялся он, и начал кружить меня по залу, пока я то ли от удовольствия, то ли от страха не могла успокоить истерики.
— Только остановись, Грег Мартин, и, обещаю, тебе несдобровать!
— Тогда лучше буду кружить тебя вечно!
— О, Боже, ― вцепилась в его рубашку и закрыла глаза.
Решила ловить этот момент и чувствовать. Просто чувствовать ― ведь это то, чего мне действительно так сильно не хватало. Большой и величественный дом, каким он показался в самом начале, был полон отзывчивых, добрых и теплых людей, рядом с которыми мне было хорошо и уютно. И я хотела сохранить в своей памяти каждую секунду этого волшебного дня Благодарения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда Грег остановился, я открыла глаза. Только спустя несколько секунд, когда музыка кончилась, невольно перевела свой взгляд на дверной проем и ощутила, как всё внутри моментально опустилось. Там стоял Он ― причина, по которой моё сердце сейчас так бешено стучало. Его скулы были плотно сжаты, тело напряжено, пальцы стиснуты в кулаки, а в глазах горел огонь.
Сам Дьявол воплоти. Причем дико злой Дьявол.
— Мм―м, Грег… не мог бы ты поставить меня на ноги, ― прошептала, понимая, что если пробуду в его объятьях еще хотя бы секунду, то этот дом превратится в Ад.
— Ой, точно, прости, ― он тут же исполнил мою просьбу, и я почувствовала себя в безопасности.
В относительной.
— Эй, где ты ходил? Ты пропустил всё веселье! Грег так здорово нас развлекал!
— Не сомневаюсь, ― холодно ответил он.
Но только я знала, что при этом он кипел от ярости. И что ему было совершенно не до того спокойствия, которое он пытался изобразить.
«Ну не смотри же на меня так, не смотрииии», ― мысленно молила, потому что больше не могла чувствовать, как всё внутри стучит, колотится, дрожит, переворачивается, опускается, поднимается, а затем возвращается к исходной точке и повторяется сначала.
Словно несется по бесконечному кругу.
— Может, чаю? ― предложила Элейн. ― Миссис Поттс, вы не будете так добры…
— Я сама, ― казалось, я сказала это слишком резко, но слова вырвались сами, потому что я увидела в них возможность хотя бы на некоторое время покинуть эту душную комнату и избавиться от Его давящего взгляда. ― Я хотела сказать, Вы можете отдохнуть. А я принесу чай.
— Милая, ты уверена? ― спросила миссис Поттс.
— Конечно. Мне хочется что―то сделать для вас. И это доставит мне удовольствие.
— Пусть идет, ― дала добро Элейн, замечая вопросительный взгляд своей работницы. ― Прямо по коридору до самого конца и направо… о, чай в столе в тумбочке на верхней полочке!
Последние слова она крикнула мне в спину, потому что я как сумасшедшая, не разбирая ничего вокруг, неслась в сторону кухни.
Я могла поклясться, что как только вышла, дышать стало намного легче. Сердце и пульс понемногу успокаивались. Жаль о моих мыслях нельзя было сказать того же.
Он так смотрел на меня… так, словно… нет, это глупости, Эбби, он не мог тебя ревновать. Да и с чего бы? Подумаешь, один раз поцеловались, и что с того? Он, наверное, каждый день целует сотни таких девушек, как ты. Скривилась, представив себе эту картину, а затем покачала головой, ― да, и всё же ты слегка перегнула.
За своими мыслями не заметила, как добралась до кухни. И, о, Боже, сколько же здесь было места, а главное… верхних полок! Подойдя к первому выбранному наугад шкафу, не спеша подняла глаза и ужаснулась, когда поняла, насколько это высоко.
Господи, ну неужели нельзя было сделать верхнюю полку немного пониже? Или они думают, что в богатых домах живут исключительно жирафы?
Окей, пусть так! Только вот и я далеко не промах.
Подставив к кухонной тумбе табуретку, забралась на неё и победно улыбнулась.
Вот так―то!
— Чай, где же ты… ― поочередно открывала дверцы, ― ммм… крупа, соль, что―то зеленое… что―то красное и ужасно похожее на перец. Здесь кукуруза, а там… ― слегка откинувшись назад и, встала на носочки, пытаясь заглянуть на самую верхнюю полку.
— А там сахар, ― неожиданный голос заставил меня резко развернуться, но нога скользнула к краю и, не устояв, я с визгом полетела вниз.
Дарен моментально оказался рядом и подхватил меня как раз в тот самый момент, когда я в страхе зажмурилась, думая, что обреченно окажусь на полу.