Читать интересную книгу Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия - Екатерина Шапинская

Тем не менее, утонченная изысканность декораций постановки в стиле ар-деко создает тот фон, но котором исполнитель достигает уровня «элегантного гедонизма», который не мешает ему рассуждать о столь любимой им теме свободы – или ее отсутствия. На наш взгляд, это показывает возможности творческого подхода исполнителя, осмысления образа за пределами предложенной режиссером трактовки, использования музыкального и драматического материала для выражения собственных идей и жизненного и профессионального опыта. «Арии в «Доне Джованни» звучат не в реальном времени, так же как soliloquies у Шекспира. Время – это относительный конструкт. Всегда существует бесконечная возможность для спонтанности, и она реализуется теми, кто способен дать вам свободу». (Guregian E. [электронный ресурс] URL: http://www.simonkeenlyside.info/ index.php/interviews-articles/2011-interviews-articles/2011-03-interview-about-don-giovanni-at-clevelands-severance-hall) Образ главного героя оперы, с точки зрения Вельзер-Мёста, полностью вписывается в эту концепцию: «Дон Джованни в исполнении Саймона Кинлисайда любит, предает и обманывает настолько, насколько он на это способен. Он даже способен на убийство, чтобы скрыть от людей свои похождения. Это персонаж, который Моцарт, тем не менее, показывает как привлекательный… Потому что в каждом из нас… или по крайней мере мы хотели бы чтобы это так было, скрыто что-то подобное. Это нечто соблазнительное, немного демоническое, игривое и в то же время ускользающее. Как я всегда говорю: воздушный персонаж, он пролетает через это произведение, и мы не можем остановить его». (An interview with Franz Welser-Most on Austrian Radio Oe1 [электронный ресурс] URL: http://www.simonkeenlyside. inf o/index.php/performance s/performances – op era/ don-giovanni-mozart/2006-5-zurich-don-giovanni)

Согласованность мнений главных создателей спектакля – режиссера, дирижера и исполнителя главной роли – приводит к гармоничному результату, который, несмотря на отсутствие «испанских страстей» и внешней живописности главного героя, который похож скорее на завсегдатая ночных клубов и любителя сомнительных развлечений эпохи чарльстона, вполне убедителен и логичен. «.Его (Бехтольфа) прочтение Дон Жуана выделяется среди прочих благодаря интерпретации Саймона Кинлисайда. Неподражаемая подвижность характерна как для его тела, так и для голоса – яркого гибкого баритона, энергетического даже на самых деликатных пиано – и это делает его выдающимся персонажем и исполнителем. Этот Дон Джованни может сравниться с великими предшественниками, но предстает очень современным в его почти мальчишеской естественности, одновременно небрежным и натянутым как струна». (An interview with Franz Welser-Most on Austrian Radio Oe1 [электронный ресурс] URL: http://www.simonkeenlyside. inf o/index.php/performance s/performances – op era/ don-giovanni-mozart/2006-5-zurich-don-giovanni)

Вся эстетика спектакля убеждает в неопределенности, «воздушности» героя, который без труда переходит от одного эпизода к другому, скользя по поверхности, не переживая, но и не нанося боль сознательно. Эта концепция не нова – об «ускользающей» сущности Дон Жуана писал еще С. Кьеркегор в своем исследовании шедевра Моцарта: «.. дон Жуан – это образ, который постоянно возникает, но не обретает при этом формы или основательности; это индивид, о чьей истории жизни нельзя составить себе более определенного представления, чем то, что можно получить, вслушиваясь в шум морских волн». (Кьеркегор С. Непосредственный стадии эротического, или музыкально-эротическое несущественное введение. [Текст] / С. Кьеркегор. Или – или. Фрагмент из жизни. – СПб: Амфора, 2011. С. 122) В то же время, если Кьекегор говорит о «гениальной чувственности», являющейся сутью Дон Жуана, то персонаж, которого показывают С. Бехтольф и С. Кинлисайд, ближе к мольеровскому герою, у которого нет претензий на «бесконечность страсти», найденную в севильском соблазнителями романтиками. «Герой пьесы, дон Жуан, – это что угодно, только не герой; это скорее невезучий парень, который, по-видимому, провалил экзамены и теперь выбрал себе иное занятие». (Кьеркегор С. Непосредственный стадии эротического, или музыкально-эротическое несущественное введение. [Текст] / С. Кьеркегор. Или – или. Фрагмент из жизни. – СПб: Амфора, 2011. С. 141). Согласно датскому философу, такая «облегченность» образа противоречит «эстетической серьезности» музыки, настаивая на превалировании музыкального элемента, «чувственного музыкального сумрака», окружающего моцартовского героя. Спектакль Бехтольфа с этой точки зрения представляет полную противоположность, снижая пафос страсти наслаждения, гнева и вкушения до уровня легкости нравов, безответственности и гедонизма. Эта легкость подчеркивается сценографией, которая изменчива и игрива. «Постановка С. Э. Бехтольфа не переносит действие в настоящее время, как мы это часто видим. Оно происходит в неопределенном времени, которое тем не менее имеет барочный оттенок. Сцена представляет собой комнату с золотыми стенами, расширенную до бесконечности при помощи зеркал. Элегантная мебель в стиле ар-деко образует простой конрапункт. Вся постановка… проста и в то же время развлекательна». (An interview with Franz Welser-Most on Austrian Radio Oe1 [электронный ресурс] URL: http://www. simonkeenlyside.info/index.php/performances/performances-opera/don-giovanni-mozart/2006-5-zurich-don-giovanni) На этом фоне показано развлекающееся «гламурное» общество, для которого жизнь представляется чередой удовольствий. Оно «. вновь и вновь начинает двигаться в современных танцевальных движениях, присутствует с самого начала. Первая сцена между Донной Анной и Доном Джованни происходит во время вечеринки, которая продолжается до самого конца. Игра соблазна между мужчинами и женщинами – обязательно взаимная и сочетающаяся со склонностью к насилию, поставлена Бехтольфом по принципу удвоения и умножения, и ей следуют все персонажи, а Дон Джованни в его прочтении не отличается в восприятии своих сторонников и врагов». (An interview with Franz Welser-Most on Austrian Radio Oe1 [электронный ресурс] URL: http://www. simonkeenlyside.info/index.php/performances/performances-opera/don-giovanni-mozart/2006-5-zurich-don-giovanni)3Ta недифференцированность восприятия во многом обусловлена подвижностью исполнителя, который «мечется по сцене с первого своего выхода, когда он, без рубашки, натыкаясь на мебель, убегает од Донны Анны, до его смерти от удара в последнем действии. Удивительный голос Саймона в сочетании с глубоким пониманием роли, а также его способность показать так много пластов характера Дона делают постановку поистине незабываемой. Каждое движение продумано в его вариациях от соблазнения к жестокости и к ужасу и абсолютно убедительно. В каждой сцене он немного выходит за пределы приемлемого, а быстрые и минимальные смены декораций дают ему возможность продолжать свое безудержное продвижение к финальной гибели». (Don Giovanni [электронный ресурс] http://www.simonkeenlyside.info/index.php/performances/performances-opera/). Можно назвать интерпретацию Бехтольфа эстетическим комментарием к опере Моцарта, в котором подчеркивается игровая суть жизни и всех ее коллизий. На фоне изящной обстановки и нарядных персонажей, не задумывающихся о смысле происходящего, легко переходящих от одного развлечения к другому, вспыхивают ссоры и конфликты, так же быстро переходящую в очередное развлечение. Главный персонаж вполне соответствует этому ощущению игривости и некоторой связанной с пресыщением ennui, органично переходя от одного эпизода к другому пока все не заканчивается закономерным, но непонятным для него образом. Вся история в этой трактовке напоминает романы Ивлина Во, согласно знаменитому изречению которого, «Манеры – это для невзрачных. Красивым все и так сходит с рук «. Красивые и богатые – и те, кто стремится быть похожими на них, ведут свою игру, в которой жизнь и смерть столь же обесценены как и любовь. Мы не будем делать выводов о том, насколько такой подход является выражением творческих способностей постановщика и исполнителя – на наш взгляд, это скорее постмодернистское цитирование текстов эпохи «потерянного поколения», поданное с закономерной в данном случае иронией и рассчитанное на эстетизированную визуализацию. С точки зрения нашего предыдущего выделения различных видов времени в опере, здесь можно лишь условно говорить о «переносе в другую эпоху», поскольку эта другая эпоха весьма условна и служит скорее контекстом подтверждения идеи постановщика об игре как доминанте жизненного мира персонажей. Сам герой, который совершенно не похож на традиционного неотразимого испанца, вовсе и не стремится к тем качествам, которые традиционно связаны с представлением о мужской неотразимости – силе, мужественности или властности. Он вообще не обладает личностной определенностью, легко переходя от одного занимающего его предмета к другому, что очень хорошо показывает его приверженность к женщинам как несостоятельность в мире мужчин с их деловыми качествами и необходимостью успеха. «…есть тип соблазнителя и дон-Жуана, – пишет М. Веллер. – который может ничего не представлять из себя в жизни, но «сосредоточиться» исключительно на внушении страсти женщинам самим своим видом, манерами, речами, использованием знания женской психологии». (Веллер М. Любовь и смысл жизни. [Текст]/ М. Веллер. – М.: АСТ, 2013. С. 158) Такого рода персонаж и создан С. Кинлисайдом в этой элегантной постановке, удачно расположившейся на одной из многочисленных поверхностей посткультуры.