Магдеску кивнул с мрачным видом.
А Эндрю продолжал:
— Во всяком случае, если вы изготовите то устройство, которое я только что вам показал, и введете его в мой организм и согласитесь и в будущем снабжать меня подобными усовершенствованными протезами по моему требованию, которые я еще, возможно, изобрету, я готов на соглашение по лицензированию вашей компании. Но как говорится — услуга за услугу: мне нужны ваши знания по технологии производства роботов-андроидов, хотя, уверен, я и сам мог бы разработать необходимую технологию, если бы вы вынудили меня сделать это, а вам нужны мои разработки. В соглашении, которое я собираюсь предложить вам, «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен» получит право пользоваться всеми моими патентами, которые не только контролируют новую технологию производства человекоподобных роботов, но и полное протезирование людей… Но, естественно, лицензии вы не получите до тех пор, пока успешно не проведете операцию на мне и пока время не покажет, что успех абсолютно несомненен.
Магдеску с грустью произнес:
— Вы продумали все, не так ли?
— Надеюсь.
— Мне не верится, что вы — робот. Вы же дьявольски агрессивны!
— Неужели, доктор Магдеску?
— Требования, условия, угрозы создать конкурирующую фирму… Бог мой, да неужто запреты Первого Закона не действуют на вас?
Эндрю улыбнулся так широко, как только мог.
— Конечно, действуют, — ответил он. — Но в данном случае я не чувствую никаких запретов Первого Закона. Первый Закон запрещает мне причинять вред человеку, и, уверяю вас, я так же не способен на это, как не способны вы прямо здесь, на моих глазах, отнять свою левую ногу и тут же приставить ее на место. Но почему в нашем споре вдруг возник Первый Закон? Вы — человек, а я — робот, все так, и я вдруг выдвигаю перед вами ряд жестких условий, которые, как я понимаю, вы интерпретируете как требования и угрозы. Мне же они представляются в совершенно ином свете. Я считаю, что я ничем не угрожаю компании, в которой вы служите. Как раз наоборот — я предлагаю ей величайший шанс из всех, какие у нее были в течение многих лет. Что вы на это скажете, доктор Магдеску?
Магдеску облизал губы, дернул себя за бородку, нервно поправил перевязь на своей голой груди.
— Что ж, — сказал он, — вы должны понимать, мистер Мартин, что принимать такие решения не в моей власти. Совет директоров займется вашим предложением, а не простой служащий, вроде меня. На это потребуется время.
— Сколько времени?
— Затрудняюсь ответить. Все, что вы мне сегодня сказали, я передам им, и они рассмотрят вопрос на одном из своих ежемесячных собраний. Потом, полагаю, они создадут рабочий комитет и т. д. Сколько-то времени на все это понадобится.
— Я готов ждать в разумных пределах, — сказал Эндрю. — Но только в разумных пределах, и судить об этом буду я. Вам следовало бы сказать им об этом.
Он поблагодарил Магдеску за беседу и заявил, что готов вернуться на взлетно-посадочную площадку. А в душе с удовлетворением отметил, что сам Пол не сделал бы все это лучше, чем это удалось ему.
Глава 17
Должно быть, Магдеску очень доходчиво рассказал о предложениях Эндрю Совету директоров, и они осознали неотложность дела. Действительно, через некоторое время — вполне в разумных пределах — Эндрю был поставлен в известность, что корпорация хочет сотрудничать с ним. «ЮСРММ» берется сделать метаболическую камеру и поместить ее в андроидное тело Эндрю за свой счет; и она готова начать переговоры о соглашении по лицензированию как производства, так и распространения всех видов протезов — органов человеческого тела, разработкой которых будет заниматься Эндрю.
Под наблюдением Эндрю на заводе в Северной Калифорнии была сконструирована модель преобразователя обмена веществ и испытана сначала на обычном роботе, затем на вновь созданных андроидных телах, не оснащенных позитронным мозгом и имевших внешние системы жизнеобеспечения.
Результаты произвели сильное впечатление буквально на всех. Эндрю объявил, что он наконец готов к операции по внедрению в его тело нового органа.
— Вы абсолютно уверены в этом? — спросил его Магдеску.
Энергичный директор Центра был явно озабочен. Магдеску и Эндрю, работая над проектом, странным образом подружились, причем довольно основательно, за что Эндрю испытывал чувство благодарности, особенно сейчас, когда не осталось никого из семейства Чарни. После смерти Пола Чарни Эндрю понял, что он нуждается в чем-то вроде чувства привязанности к людям. Он осознал, что не может оставаться в полном одиночестве, что одному ему плохо, хотя не знал, почему именно. Мозг робота был устроен таким образом, что он не нуждался ни в каком общении. И Эндрю часто думал, что он во многом больше человек, чем робот, но при этом прекрасно понимал, что существует в условиях странной неопределенности — не человек, не машина, смесь того и другого.
— Да, — ответил он Магдеску. — У меня нет никаких сомнений, что все пройдет хорошо, работа будет проделана мастерски.
— Я говорю не о нашей части работы, — возразил Магдеску, — а о вашей.
— Неужели вы сомневаетесь, что метаболическая камера будет работать?
— Испытания подтвердили ее работоспособность.
— Тогда в чем…
— Я с самого начала был против операции, Эндрю, вы знаете об этом. Но, боюсь, вы так до конца и не поняли почему.
— Да потому, что вы считаете, что перестройка «Ю. С. Роботс» в связи с переходом на производство моих протезов слишком дорого обойдется компании.
— Вот уж нет, ничего похожего! И близко не лежало! Я всей душой за эксперимент ради того, чтобы и дальше экспериментировать! Уж не думаете ли вы, что я против прогресса в этой нашей треклятой корпорации, где я пережил десятилетия глупейшего скрытого сползания в упрощенчество, вплоть до нынешних безмозглых роботов? Нет, Эндрю, я беспокоюсь о вас.
— Но если метаболическая камера…
— Да с ней все в порядке! Все в порядке! И никто в этом не сомневается. Но подумайте, Эндрю… мы вскрываем ваше тело и вынимаем атомные батарейки, на их место помещаем нечто кардинально отличное, новое устройство и начинаем подсоединять его к вашей позитронной системе. Что, если во время этой операции с вашим телом что-то случится? Такая возможность всегда существует — пусть крошечная, но она есть. Вы уже не тот позитронный мозг, который в свое время поместили в металлический корпус. Ваш мозг связан с вашим андроидным обиталищем гораздо более сложным образом. Я знаю, как они должны будут проводить операцию по пересадке: они должны соединить ваши позитронные связи с искусственными нейронами. А вдруг прямо на операционном столе ваше тело начнет плохо функционировать? Или вдруг вообще перестанет функционировать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});