Вернувшись домой, Люфир обнаружил Мелиссу, суетящуюся вокруг Фьорда, обзаведшегося десятком ссадин и приподнятым настроением. Стоило лучнику появиться, как девушка умчалась из комнаты, подмигнув Фьорду.
— Ты давно полностью избавлялся от энергии огня? — без лишней заинтересованности спросил лучник, озабоченный частыми сменами настроения мага.
— Я выхожу патрулировать каждый день и не могу расхаживать с пустыми запасами энергии. Не нужно так нервничать, Люфир, я все контролирую. Лучше взгляни сюда, — Фьорд похлопал рукой по ткани, покрывавшей стол и то, что на нем лежало.
Увидев скупое любопытство в глазах Люфира, Фьорд сдернул полотно, обнажая незамысловатый, но аккуратно сделанный лук.
— Мне удалось раздобыть его на одном из старых складов. Здесь бойцы — одни укротители стихий, и никто не пользуется оружием, но у тебя же особый подход к магии… — улыбка медленно гасла на лице Фьорда, пока Люфир стоял без единого движения, не зная, что ему делать с подарком. — Твой лук сломался, и я подумал, что ты не откажешься от замены.
— Не откажусь, спасибо, Фьорд, — Люфир положил на стол дневник и осторожно прикоснулся к луку, будто перед ним лежало не оружие, а древний фолиант, способный рассыпаться от дуновения ветра.
— Люфир, — Фьорд мялся, хорошо изучив реакцию лучника на темы, приходившиеся тому не по душе. — Мы так и не говорили о том, что произошло в пещере с тем пауком. И о том, что было после. Как тебе удалось убить его? У меня так ничего толкового и не вышло в той стычке, это я точно знаю.
— Простое везение.
— Как же, везение, ты даже не стараешься выкрутиться!
— Мы не будем говорить об этом сейчас, Фьорд. Может, как-нибудь позже.
Гладкая рукоять лука казалась великоватой, неудобно лежала в руке, будто ей там и вовсе не было места. Люфир вернулся воспоминаниями в тот миг, когда одной силы его голоса было достаточно, чтобы влить в мертвый камень мощь гиганта и скорость стрелы. Он знал, чем собирался заняться, когда закончит перевод, но, может, стоило начать, уже сейчас? Расплата за использование силы Мориуса напугала Люфира, заставив откладывать тренировки ото дня ко дню, однако вечно так продолжаться не могло.
* * *
В этот раз Люфир сам решил отнести Волину последние переведенные страницы дневника. Еще один день был потрачен на проверку, не осталось ли чего, что лучник упустил из виду. Волин распорядился, чтобы его пустили в дома убедиться, нет ли там чего отличного от других, и за время своего исследования юноша наслушался немало нелестных отзывов, как об Ордене, так и о самом себе. Община отступников так и не привыкла к Смиренному, который, к тому же, без пользы слонялся по улицам, что-то вынюхивая и выглядывая.
— Люфир, не ждал тебя лично, — Волин наткнулся на юношу сразу у дверей Храма, покрывшихся особо сочной желтизной в лучах гаснущих светильников. — Ты принес еще листы? Не перестаю удивляться твоему трудолюбию и кропотливости, с которой ты готовишь перевод.
— Я хочу изучить надписи внутри храма, — прямо сказал Люфир. — Они же там есть, не так ли?
Старик помрачнел и оглянулся на тонкую щель света, льющуюся из прикрытых дверей. Он так долго оберегал сущность храма и скрытых в нем тайн от неискушенных умов жителей Убежища, что начал считать себя его истинным хранителем, который вправе распоряжаться тем, кому и когда входить внутрь. А взамен на его службу храм не пролил и капли света на свои секреты, тогда как мальчишка, пришедший с Поверхности, маг Ордена Смиренных, с легкостью мог прочитать древние письмена. Разрываясь между желанием не позволить Люфиру нарушить его уединение и жаждой прикоснуться к душе мистического места, Волин, сделав над собой последнее усилие, толкнул тяжелую дверь.
— Заходи и побыстрее, — поторопил он юношу, не желая, чтобы кто-то видел, как староста общины впускает в почитаемую святыню чужака.
Плотно закрыв двери, Волин в ожидании застыл за спиной Люфира, словно отшельник, впервые осмелившийся показать свое логово гостю. Он уже и сам не замечал, как сильно пламя храма помутило его рассудок, ненавязчивым танцем рыжих языков превращая в послушную игрушку, верившую в силу собственной воли.
Огонь, плавно извивающийся в чаше, звал посетителя к себе, страстно желая познакомиться с новым магом и испытать его. И Люфир слышал этот зов — хор нестройных сбивчивых голосов, похожих на сотни душ, сгорающих внутри растрескавшихся камней и просящих об освобождении. В темных символах, вырезанных по ободку чаши, собралась вода, вбирая в себя блики пламени.
— Четыре стихии: вода, камень, огонь и воздух.
Люфир оторвал взгляд от чаши и осмотрелся, ощущая напряжение, пропитавшее храм. Оно было схоже с тем, что каждый раз сопровождало его во снах, плывущих в Море Теней. Лучнику необходимо было больше пламени, чтобы рассмотреть знаки, испещрявшие чашу, и та откликнулась, дразня своего гостя.
— Едины хлад и пламень, да снизойдет с тенистых небес алатырь откровения, — по слогам перевел Люфир, по кругу обходя чашу, следуя за надписью. Он чувствовал, что за этими словами кроется нечто большее, чем возвышенная метафора, но сколько бы раз он не повторял их про себя, понимания не прибавлялось.
Люфир хотел было отмахнуться от преследующих его голосов, но вовремя остановился, вспомнив, что слышал их каждый раз, когда прикасался к силе, даруемой Морем Теней. И в этот раз голоса твердили одну и ту же фразу, написание которой глубоко въелось в чашу четырех стихий.
Позволив древней силе вести себя, лучник зашептал, прочитывая слова на том языке, на котором они были написаны.
«Едины хлад и пламень, да снизойдет с тенистых небес алатырь откровения».
Пространство храма лопнуло, выпуская из трещины под сводом гигантский монолит, упавший на ребро рядом с чашей, едва не придавив успевшего отпрыгнуть в сторону Люфира. Белесые клубы потусторонней энергии лоскутами опадали с верхушки каменной плиты, терявшейся под самой крышей храма. Весь монолит был исчерчен тысячами символов Моря Теней, один за другим наполняющихся мягким свечением, пока вся плита не превратилась в мерцающую скрижаль.
— Святые Небеса, — ахнул Волин. — Я принесу еще бумаги.
— Здесь понадобится не только бумага. Несите лестницу.
Люфир поднял глаза вверх, туда, где мелкие символы сливались в полосы. Рефлекторно переведя несколько нижних строк, юноша понял, что останется в храме, пока полностью не изучит письмена. Возможно, именно это хотел узнать Мориус в обмен на право пользоваться его силой.
Волин скоро вернулся в храм с кипой свитков, а следом за ним вкатился тонкий каменный блин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});