Молчание. Тягостное. Долгое.
В коридоре кто-то бубнит, мужские голоса, женский смех на улице. Журчание в канализационных трубах. Муха — откуда взялась? Кружит, целится, жужжит… начни гонять — сейчас же сцука спрячется, и говори после этого, что у насекомых нет мозгов! Хитрая, тварь!
Мысли — тоже жужжат. Расслабленность, хочется лечь, забыться. И никого не видеть хотя бы пару дней! Но нельзя. Пока нельзя. Пока — он не имеет своей жизни, своей судьбы. Чужая судьба. Чужое тело. Чужой мир. Чужие порядки и люди. И нужно к ним привыкать.
— Гадина ты! И все вы мужики гадины! — наклонилась, схватила за шею, впилась в губы, отпустила, посмотрела в глаза. Глазищи зеленые, с искорками, смеются.
— Все равно тебя люблю! Никому не отдам!
«Попался. Все-таки попался! Закончу, как Ион! Ладно… жизнь покажет…»
Вслух:
— Жизнь покажет!
— Покажет — эхом, с усмешкой — Давай не будет заглядывать вперед? Живем — как живем. Что будет завтра — какая разница?
«Пятнадцать лет так жил. Сегодняшним днем. В своем мире. И снова, здесь?! Ну а что я ждал — в „загробном“ мире будет легче?»
— Я не вовремя?
Маша отпрянула от Олега, пересела на табурет. Зоя Федоровна слегка улыбнулась:
— Если что, я чуть позже зайду, хорошо?
— Да все в порядке. Я сейчас уйду — не смутилась Маша — Вам поговорить нужно? Наедине? (Посмотрела на Олега, мол, видишь, какая покорная? На все согласная! Вот!)
— Я дочку привезла. Олег, посмотришь? Полечишь?
Сергар легонько вздохнул, кивнул:
— Посмотрю. Ведите. Я вас только вот что попрошу… принесите мне еды получше. Эту дрянь больничную видеть уже не могу!
— А я разве не сказала!? — всполошилась Маша — Вот же дура! Я тебе котлеток нажарила, картошечки наварила, огурцов купила — базарных, сами мы не закручиваем. Селедочки, даже наливочки принесла! Сливовой — вкусная! Мммм! Я чуть-чуть попробовала — язык проглотишь! На торносливе!
— Чего язык? — не понял Сергар, занятый своими мыслями.
— Проглотишь… — слегка растерялась Маша — Ну… выражение такое. Вкусно, значит. Покушаешь?
— Я могу сходить в кафе, принести чего-нибудь повкуснее. Надо? — неуверенно предложила Зоя Федоровна — Чего хочешь? Что принести?
— Ничего не надо! — отрезала Маша — мне что, выкидывать! Наготовила! Щас покушает, и полечит! Покушаешь, Олежа?
— Покушаю — кивнул Сергар-Олег — Немного. Живот бурчит с голоду, отвлекает. С вашей больничной еды не растолстеешь.
— Отлично! — обрадовалась Маша и начала доставать из сумки продукты. Остановилась, кивнула Зое — А вы пока приготовьте дочку. Щас он, пятнадцать минут, и все. Правда, Олежа?
— Правда! — обреченно кивнул Олег, которому казалось, будто он попал в огромную колею от повозки-лесовоза, и никак не может из нее выскочить. Бежит, бежит, бежит… как пойманная мышь по клетке, подпрыгивает, надеясь выскочить на простор — и не получается. Слишком глубока колея, слишком малы силы.
* * *
Девочка была хороша. Если забыть, что с ее красивых губ свисает струйка липкой слюны, а глаза невидяще смотрят куда-то вверх, выше голов. Постригли коротко, видимо чтобы меньше заботиться о волосах. Одета в халат, под халатом ничего, кроме памперса. Такие Мария Федоровна надевала на Олега, пока были деньги. Потом перестала. Дорого.
Тело хорошо развито, можно сказать — красиво. Небольшие, крепкие груди, круглые, упругие бедра, длинные ноги. Фигуры Маши и этой девочки очень похожи, только Машина грудь покрупнее. А так — переставь головы, не отличишь!
«Красивые женщины красивы одинаково!» — вдруг подумалось Олегу-Сергару — «И только уродство разное. Видимо есть какие-то параметры, по которым человек сам не понимая того определяет, что эта женщина красива, а вот эта — нет. Впрочем, наверное — дело вкуса. Вспомнить только Гезера! Он с ума сходил по толстухам, да таким, чтобы рука толщиной с его ногу!
Извращение? Наверное. А может и нет. Я вот не люблю жареный лук, можно сказать — не переношу, так это извращение, или просто особенность организма? Каждый любит то, что любит. Кто-то стройных, длинноногих, а кому-то нужны огромные, волосатые, как обезьяны! Я вот терпеть не могу волосатых женщин! Даже излишнее оволосение на лобке уже отвращает, что уж говорить о пучках волос в подмышках — а тот же Гезер обожал, как он говорил, „подергать за бороду“! Ну что тут скажешь… люди!»
— Зоя, скажите менту, чтобы никого сюда не пускал. Даже главврача. Нет, мы по-другому сделаем — найдите какую-нибудь палку, сейчас подопрем дверь.
— Швабра! Швабру сейчас! — Маша шмыгнула за дверь, и через две минуты снова возникла в палате, встрепанная, отдуваясь, будто бежала километров десять.
— Проклятая баба! Это не баба, это бульдозер! Нет — танк! Я эту Таньку прибью когда-нибудь! Еле отобрала швабру! Вцепилась, ручищи — во! Гналась за мной! Отстала только тогда, когда я сказала, что Зоя велела принести!
— То-то я думаю — что это шум такой? — Зоя Федоровна помотала головой, не отрывая глаз от сидящего на табурете Олега — Надеюсь, без членовредительства?
— Хватит болтовни! — негромко, но властно сказал Сергар — Зоя — мента предупредить. Потом заходите и держите оборону! Никого не пускать! Мне не мешать — что бы не происходило! Все ясно?
— А что может произойти? — жадно, с любопытством, глаза блестят!
— Маш, глупых вопросов не надо, хорошо?
— Все, мент будет сидеть у двери. Все готово.
— Раз готово — приступаем. Молчание!
Сергар засучил рукава пижамной куртки и придвинув табурет, сел рядом с девушкой, лежащей на его постели. Подумалось — хорошо, что она в памперсах! Другой постели-то нет, вдруг надует? Хотя, если получится, можно будет требовать и кровать получше, и постельное белье почище…
Усмехнулся — еще не начал, а уже далеко идущие планы строит! Если так — надо было брать деньги. Баба сулила. Так почему не взял? Решил — нужно вначале осмотреться, нужно понять, как можно безопасно зарабатывать. Иначе попадешь в беду. Здесь есть налоговая служба, есть люди, которые следят за законом. Попасть в тюрьму за неуплату налогов — что может быть глупее? И так проблем хватает! Кроме того — если уж в Кайларе для того, чтобы заниматься лекарством нужен был патент, так тут вообще все строго! Не любят здесь знахарей-колдунов, жуликами считают. Вначале нужен какой-то статус — например, экстрасенса. А уж потом… там видно будет. Тем более — куда он деньги денет? Сидя под арестом? Если только Маме передать… Нет, не до того пока.
Да и скребануло в душе — взять деньги от безутешной матери, готовой на преступление и унижение ради дочери? Все-таки нельзя богатеть на беде… хоть и лекарь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});