в неистовом вое вьюги.
— Ваше величество! — Отчаялся командир. По колено в жидкой глине, с инеем на ресницах
и бровях, дрожа и стуча зубами от холода, он пробрался к дверце повозки и заглянул
внутрь.
Король Зигмунд, кутаясь в свой плащ с воротником из лисьей шубы, произнес синими,
как сапфир в его короне, губами:
— Вы никчемные верзилы! Сколько можно возиться? — Из-за охрипшего голоса его слова не
произвели ожидаемого впечатления. Не в силах что либо еще высказать, парень вжался
сильнее в мягкую обивку сиденья.
— Ваше величество. — Повторил командир. — Вам нужно выйти из повозки.
— Безмозглый ты болван! — Запротестовал Зигмунд, стукнув командира стражи кулаком по
шлему, и тут же зашипев от боли, потрясая ушибленный кулак. — Дверь закрой, тепло
выпускаешь!
— Вечереет. Станет еще холоднее. — стоял на своем главнокомандующий. — Надо найти
укрытие.
— Я никуда отсюда не выйду! Там кругом одна… жижа.
— Я помогу вам. Мы проезжали мимо постоялого двора. Нужно вернуться. Это нбе дальше,
чем в миле от нас.
— Хочешь, чтобы король ночевал в том гадюшнике? От него несет свиным пометом и
отходами.
— Там тепло и сухо. И, сдается мне, у них найдется приличный уголок для вашего
величества. Переждем непогоду, а потом вернемся за каретой.
Зигмунд с сомнением окинул взглядом свою промерзшую повозку. Выглянул наружу.
— Ладно, уговорил. — Нехотя ответил он.
— Забирайтесь ко мне на спину.
Сгорая от стыда, Зигмунд уцепился руками за шею капитана, а ногами обвил его торс. Тот
без усилий подхватил его и, хлюпая по луже, перенес короля на твердую поверхность.
— Никому об этом ни слова! — Краснея, крикнул Зигмунд. — Узнаю — все пойдете на корм
свиньям!
Еще какое-то время потребовалось, чтобы усадить непривычного к верховой езде на одну
из лошадей. И наступлением темноты они добрались до постоялого двора с почерневшей
от старости табличкой «Ребро дракона».
Название этого места ни коим образом не касалось традиционной охоты на драконов,
заведенной гномами в первые годы становления Джевелии, когда из трофеев — чешуи и
костей — делали диковинные предметы быта и декора. Это не касалось драконов вообще.
Так уж получилось, что «Ребром дракона» называется игра, появившаяся сравнительно
недавно и набравшая популярность среди гномов и людей. Никому точно не известно почему игра названа именно так. Возможно, какой-нибудь неосведомленный товарищ,
считающий, что, когда дракон выдыхает пламя, оно каким-то невообразимым образом
касается его ребер, прозвал ее так. Или, что больше похоже на правду, название следует из
немудреных правил игры: несколько игроков должны держать руку ребром ладони над
пламенем свечи. Следовательно, кто дольше продержится — тот и победитель.
В таверне, о которой идет речь, нечем было заняться. Она находилась посреди тракта,
одинаково далеко от всех городов и поселков. И случалось даже такое, что хозяин не мог
предложить гостям выпивку, потому что она закончилась, а новую еще не привезли. Так
что гости коротали вечера за игрой в «Ребро дракона», от чего заведение так и прозвали.
Зигмунд об этом ничего не знал. Поэтому, входя, пробурчал что-то про Молдобада и как
бы его это разозлило.
— Эй ты! — Главнокомандующий не торопился распоряжаться трактирщиком, так что
король заговорил сам, обратившись к, потерявшему дар речи, трактирщику. — Подготовь
мне лучшие покои, какие найдутся в этом гадюшнике. Мне нужна горячая ванна и ужин. Ну и для этих. — Зигмунд кивнул на стражу, что только что вошли.
— Д-да, мой король! Будет сделано, сир! — Заикаясь, засуетился хозяин. Это был гном,
довольно высокий для своей расы. В нем угадывался бывший воин. Однако несколько лет
оседлой жизни почти сделали из него обычного трактирщика. — Гудви, дочка, зови сестер.
Некогда спать! К нам сам король пожаловал!
Девушка, похожая на своего отца бровями и ростом, завидев короля, испуганно присела в
реверансе, и убежала.
— Позвольте предложить, сир, для сугрева, особое вино. Его нам привезли с виноградников
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
айнхольта.
— Не болтай, а делай! — Рявкнул Зигмунд, проходя вглубь зала.
Он остановился перед столом, что был расположен рядом с камином. Стол был занят. Но
при виде короля и его свиты, четверо эльфов, поклонившись, ушли за другой стол.
— Сядьте уже! — Недовольно махнул рукой король. Не понятно было к кому он обращался, к
своим солдатам или к застывшим в поклоне гостям заведения. — Стоите, как истуканы с
тупыми лицами.
Послушались все. Кроме двоих стражников, что встали по обе стороны от короля за его спиной. Разносчица — одна из дочерей трактирщика — принесла бутылку
вина и кубок из почерневшего серебра. Мило улыбаясь, она налила королю Зигмунду
вино и поймала его взгляд, полный презрения. Смутившись, она поспешила отойти, и
услышала его замечание:
— Гадкое пойло.
Однако, не смотря на всю гадкость пойла, довольно скоро вся бутылка была опустошена.
А разрумянившийся король, закинув ноги на стол, во всю ругал постоялый двор. Хозяин
трактира с виноватым лицом выслушивал сравнения его хозяйства с заброшенным
полусгнившим сараем, где регулярно справляют нужду пьяные конюхи и свинопасы. Он
ничего не мог сказать и на слова короля о том, что его дочери уродливее жирных мух,
лениво кружащих над отходами. Эта тема плавно перетекла в рассуждение о невесте.
— Никогда бы не женился на гномихе. — Покачиваясь на стуле, говорил Зигмунд. — Все они похожи на мужиков. Грубые, волосатые… брр… Что хорошего в жене, у которой мускул
больше, чем у тебя самого? А, Рэй?
— Вы несомненно правы, ваше величество. — Ответил главнокомандующий холодным
тоном. И, как-бы извиняясь, поглядел на трактирщика.
— Я вот так дорогой матушке и сказал. Если она пригласит на парад невест хоть одну
гномиху… или эльфийку! — резко сменил тему Зигмунд- И пусть эти эльфийки красавицы
все до единой. Они старухи в юных телах. К тому же каждая из них колдунья! Ведьмы!
Тирада прекратилась так же внезапно, как и началась. Короля стало клонитъ в сон.
Добросовестные тражники, не позволившие себе выпить и капли, дотащили Зигмунда до его покоев, и
встали на пост у его дверей. Через несколько часов их сменила другая пара солдат. Никто
из них не заметил ничего подозрительного.
На утро через день в Малат примчался один из свиты короля. Он принес весть. Такую же
через три дня получила мать Зигмунда в Деградаре. Весть гласила:
«Король Зигмунд убит. Его искалеченное тело было найдено в номере постоялого двора
«Ребро дракона». Хозяин трактира, оказавшийся под подозрением, взят под стражу.»
***
До Посланницы Солнца никакие новости не доходили. Следуя за путеводным камнем, она уходила все дальш к Белым Горам. И компанию ей составляла разве что Лира.
Мариэль решила, что временная изоляция пойдет ей на пользу. Поход в одиночестве, преследование определенной цели и мысли, занятые надеждой на благополучие подруги, теплым ночлегом и убывающими припасами, оказались неплохим средством против скорби по сыну и других переживаний. Но дар Анорсель и все попытки отвлечься не могли унять всю ту боль, что таилась в сердце Мариэль. Она не представляла что с ней было бы, не одари Анорсель ее покоем. Наверное, в лучшем случае, она не нашла бы в себе сил что либо делать, а в худшем — жить.
Первое время, взяв на себя дела Фаолина, Мариэль могла бороться с апатией. Но стены столицы стали давить на нее и лишь сильнее наводить тоску. Смена обстановки, как Мариэль и рассчитывала, помогла.
Это путешествие напомнило ей о славных временах, когда они всемером пробирались в Эфелон. Знакомые пейзажи, которые она видела с высоты драконьего полета, снова проносились перед глазами. Теперь они уже стали не просто знакомыми, а родными. Мариэль давно сбилась со счету сколько раз она ездила этой дорогой.