Читать интересную книгу Криминология. Избранные лекции - Юрий Антонян

В одной исправительной колонии я обследовал осужденного, который находился в местах лишения свободы в 13-й раз; он был профессиональным портным, имел вполне приличный заработок и крышу над головой, но, очевидно, жизнь на свободе была не для него. Он постоянно совершал мелкие кражи, причем демонстративно, словно стараясь, чтобы его тут же схватили. В предыдущий раз он украл несколько консервов с прилавка на глазах у продавцов и покупателей и, конечно, был тут же задержан. А в последний раз он украл кролика у начальника местной милиции и был им же задержан с кроликом подмышкой. В исправительной колонии, где он ранее уже отбывал наказание и его хорошо знали, он был определен на хозяйственную работу, которой он был вполне доволен и выполнял ее с особым старанием и деловитостью. Нечего и говорить, что администрация не могла нарадоваться, глядя на его труды.

Для многократно судимых рецидивистов показательна судьба С., семь раз привлекавшегося к уголовной ответственности за кражи и два раза – за систематическое занятие бродяжничеством. «Вор в законе».

С. вырос в семье, в которой было еще двое младших братьев. Родители, по словам С., его любили, а если и наказывали, то не очень строго. Однако уделяли ему мало внимания из-за загруженности по работе, поэтому он был представлен сам себе. «Они говорят, – рассказывает С., – что, поскольку я все время сижу, я самый любимый, что они виноваты во всем. Все время мне писали письма». Даже в 1-м классе он проучился лишь несколько месяцев, потом все время убегал из семьи и школы, бродяжничал. В 8 лет был помещен в специальное учебное заведение, откуда тоже убегал. Рано стал воровать. «Я почти все время сидел, на свободе был мало, всего в общей сложностей за свою жизнь не более 4 лет (в момент обследования ему было 54 года). Никогда не был женат, хотя женщины были. После очередного освобождения, бродяжничал, жил у случайных знакомых, иногда у родителей. Жил за счет краж, но пил мало; общался с такими же, как и я. В совершенных преступлениях никогда не сознавался, в колонии другие осужденные меня уважают. За все годы неволи никто никогда со мной не говорил по душам и подолгу. Когда со мной говорят, то обычно угрожают или заставляют что-то сделать. Какая разница, год лишний прожить или сейчас умереть. Все равно из зоны живой не уйду».

У С. гипертония, склероз легких, язва 12-перстной кишки; он перенес инсульт, в результате которого отнялись правая рука и нога. Инвалид II группы. С. – яркий пример загубленной жизни, причем в основном по своей собственной вине. Он не имеет абсолютно никаких перспектив в жизни, у него нет никаких родственников – незадолго до нашей беседы умерли его родители, поэтому после освобождения ему негде жить. Он никому не нужен, в том числе и другим преступникам-рецидивистам.

В беседах со мной С. никого не упрекал, казалось, он полностью смирился со своей судьбой. Однако психологическое тестирование показало, что он все-таки винит свою мать, воспринимая ее в то же время как силу, которая способна действительно помочь. В его случае этого не произошло.

2. Причины рецидивной преступности

Причины рецидивной преступности нужно исследовать в контексте прежде всего общих причин преступности. Иными словами, факторы, которые порождают преступность в целом, детерминируют и рецидивную преступность. Собственно говоря, в отсутствие общих причин преступности не было бы и рецидивов, как, впрочем, и иных видов преступности. Но мы остановимся на причинах именно рецидивной преступности, поскольку они являются объектом предупредительных усилий.

Прежде всего, необходимо обратить внимание на недостатки деятельности исправительных учреждений, которые способствуют развитию повторной преступности. Основной недостаток пенитенциарной работы в том, что, во-первых, не оказывается должного дифференцированного воздействия на отдельные категории преступников. Из-за этого методика воспитательной работы с осужденными, например, за убийства практически ничем не отличается от работы, которая проводится в отношении осужденных за кражи и другие корыстные преступления. Во-вторых, сотрудники тюремных учреждений плохо знают психологию конкретных преступников и вообще слабо владеют методами психологического изучения: они недостаточно глубоко вникают в причины совершенных преступлений, хоть само собой понятно, что вылечить человека невозможно, если не знать, чем он заболел. Я хочу сказать, что индивидуальное воздействие на осужденных пока что не отличается глубиной и высоким профессионализмом. Правда, сейчас во многих исправительных учреждениях работают профессиональные психологи, а также психиатры, однако результаты их работы слабо используются в исправительной практике. Психологи и психиатры существуют как бы сами по себе, хотя получаемые ими результаты представляют значительный интерес.

В некоторых исправительных учреждениях недостаточно учитывают социально-психологические явления и процессы, структуру и иерархию существующих там неформальных групп, внутригрупповую и межгрупповую динамику, отношения между группами и внутри групп. Осужденные в местах лишения свободы делятся на три основные группы:

– Элита, которую составляют наиболее почитаемые в преступной среде лица, из них можно выделить «воров в законе» и так называемых «смотрящих». Первые – это личности, которых за заслуги перед преступным сообществом, верность преступным традициям и нравам, за лидерские способности особо отметили другие преступники. «Смотрящие» – тоже лидеры, но рангом пониже «воров в законе». Нельзя объявить самого себя «смотрящим» или «вором в законе», таковыми может признать только верхушка преступной среды.

– Самая многочисленная группа, членов которой часто называют «мужиками», – это промежуточная группа, которая обычно не нарушает режим и является основой порядка исправительного учреждения.

– Группа так называемых отвергнутых или опущенных – это лица, которых сообщество не принимает (пассивные гомосексуалисты; лица, уличенные в сотрудничестве с правоохранительными органами; лица, совершившие преступления против детей; замеченные в кражах вещей или продуктов питания у других осужденных; лица с женоподобной фигурой; лица, которые не смогли заплатить карточный долг).

Если в исправительном учреждении «командуют» представители «элиты», а администрация идет у них на поводу, это приводит к самым печальным последствиям, поскольку осужденные начинают активнее усваивать нормы преступной среды и следуют им в дальнейшей жизни. Влияние преступной идеологии и морали является более чем серьезным препятствием для успешной воспитательной работы. Можно сказать, что в таком случае особое значение имеет влияние других преступников, как правило, наиболее опасных.

Наверно, трудно отыскать на земном шаре страну, в которой тюремщики не нарушали бы законность, пусть даже и в незначительной мере. Отечественные же тюрьмы являются «законными» наследницами ГУЛАГа; в нашей стране десятилетиями попирались права личности и пока еще не хватает материальных возможностей что-либо изменить. Но тем не менее грубые и систематические надругательства над законностью встречаются редко. Более того, в некоторых исправительных колониях администрация и осужденные психологически как бы меняются местами, в том смысле, что последние по многим вопросам диктуют свою волю. Однако дело не только в прямом нарушении закона, а в равнодушии и безразличии начальства к преступникам, в отсутствии отношений партнерства и сотрудничества, а напротив – наличии давления и диктата.

Работники исправительных учреждений не привыкли выслушивать осужденных, да и времени у них на это мало из-за неимоверного количества служебных обязанностей: не умеют они вызвать и на откровенность, исповедь. Я многим осужденным задавал вопрос: «Скажите, за все время Вашего пребывания в местах лишения свободы кто-нибудь из администрации беседовал с Вами обстоятельно и доверительно?». В подавляющем большинстве случаев следовал отрицательный ответ, а некоторые из опрашиваемых просто удивлялись такому вопросу.

Между тем многие из них страстно желают выговориться, облегчить душу, быть понятыми, да и самим понять, что произошло, почему, как быть, как жить дальше, как строить отношения с другими людьми, например со своей семьей. Они бессознательно ощущают себя жертвой гигантской бездушной машины в лице следствия, суда и администрации исправительного учреждения, которые всего лишь зафиксировали факт нарушения закона и проштемпелевали срок наказания, но не увидели за всем этим живого человека с его бедами и заблуждениями.

В исправительных учреждениях из-за специфики условий тревожность людей значительно возрастает. Этим можно объяснить постоянное эмоциональное напряжение многих осужденных, напряженность в отношениях между ними, между ними и представителями администрации; аффективные взрывы, острые конфликты, порой переходящие в насильственные преступные действия, нередко возникающие по внешне ничтожным поводам. Для преступников характерны бурные реакции, они возмущаются, кричат, угрожают, чего-то требуют. Однако внимательный анализ их поведения позволяет установить, что они в большинстве случаев отнюдь не преследуют конкретные, так сказать, внешние цели, они просто хотят снять внутреннее напряжение, выплеснуть его. Постепенно такой стиль поведения, равно как и уровень тревожности, становится привычным, сохраняясь у некоторых людей даже после освобождения и оказывая сильное влияние на повторное преступное поведение.