class="p1">Прямо меж трех огней зажали, ушлепки!
Еще раз поглядев на разбегающуюся толпу гражданских и не найдя даже деда, я злобно сплюнул кровью и крепче стиснул рогатину.
— Желание загадать, что ли...
***
В отличии от тихо ругающихся между собой мужчин, стоящих неподалеку, главе гильдии не было дела до насмешек князя. Она не уроженка Грисби и даже не подданная Западного предела — с чего ей переживать от издевательств над местечковым лордом? Тем более, что тряпичная кукла и впрямь похожа на сира Аарона...
— Глядите! Глядите на своего лорденыша! Вот как он вас защищал, вот кому вы служили! — раскатился басовитый княжеский голос, в момент, когда стражники с шестами принялись окунать куклу в фонтан с вином.
— И ради этого я двойную плату ссудила... Никакой фантазии. — вздохнула девушка не особо впечатлившись выдумкой северян.
Зря она отпустила тех двоих. Наблюдать за ревностью рыжей «дылды» и слушать оправданиями прыщавого недомерка было хоть немного занятно.
Пока одна часть толпы скрипела зубами, глотая очевидное оскорбление их господина, а вторая покатывалась со смеху над незатейливым северным юмором, управляющая отделением лишь сожалела о нецелевом расходе гильдейских активов. Две полные команды, три мешка уксусного порошка, полевая плата для рабочего контракта — и ради чего? Этой безвкусной буффонады?
Право слово, если князь так сильно хочет понравиться простолюдинам, то стоило бы свободных авантюристов за волками отправить — уже второе стадо погрызли. А еще лучше, если бы князь облился ламповым маслом и сжег себя на потеху толпе. Такое бы наверняка оценили по достоинству. Она уж точно.
Из передних рядов послышался нечеловеческий вопль, громкий стук и чья-то звонкая ругань. Большинство горожан предпочло не придавать этому значения. Как и всегда, примитивные кривляния и бесплатные угощения занимали чернь куда больше насущных проблем.
Покуда от сцены не донесся протяжный женский вопль.
Судя по его интенсивности и продолжительности — у фонтана происходит нечто неладное. От простой драки так не паникуют.
— Стена!!! — голос князя прокатился по площади подобно грому. — Построение стеной!!!
— Снова какая шутка или... — девушка осеклась, уставившись на еще недавно сквернословящих караванщиков.
Одновременно с приказом князя, они вдруг прекратили перепалку и, поглядев куда-то в толпу, принялись поспешно проталкиваться ближе к сцене. Плотницкий топор возникший в руке одного из них, не оставлял места для сомнений.
— Значит, не ошиблась... — глубоко вздохнув, глава проверила ход шпаги в ножнах и заспешила за незнакомцами.
Гильдия, ни под каким предлогом не разрешает своим администраторам соваться в политику и взаимоотношения великих домов. По инструкции, управляющая была обязана сообщить о своих подозрениях в резиденцию или, самое большее, непосредственно инспектору. Но устав уставом, а возможность воочию узреть смерть Рорировского выродка случается лишь раз в жизни. Если очень повезет, то, быть может, она сама его и добьет? Должен же этот жалкий городишко преподнести ей хоть что-то хорошее?
Тонкой невысокой девушке было непросто следовать за подозрительными мужчинами, пробиваясь сквозь чащобу из широких спин да острых локтей. Особенно когда все нарастающее смятение толпы, по мере приближения к сцене, переходило в испуг, а затем и вовсе в панику. Рубленые команды князя то и дело перекрывались криками и визгами, пока совсем не потонули в волнах всеобщего страха. На площади начиналась давка.
Из бурного потока напуганных обывателей вдруг возникло мужское лицо. Знакомое. До рези в глазах. Девушка узнала бы его из тысячи.
Весь пыл вдруг испарился. Колени подкосились, сердце дрогнуло, а грудь сжало кулаком. Словно выброшенная на берег рыба, она хватала воздух, глядя на оживший призрак. Седина в бороде, морщины у глаз, пара лишних незнакомых шрамов и кафтан простого стражника вместо дорогого северного панциря. Но это он! Точно он!
В отличие от сновидений, наяву постаревший палач предстал без бердыша и кровожадной ухмылки. Сжимая побитую рогатину, и сияя свежей раной в области живота, он грозно высился над тройкой вооруженных заговорщиков. Неизвестные мужчины, то и дело, нанося удары, кружили вокруг городового, словно разъяренные пчелы, но длинная отточенная рогатина вынуждала их раз за разом отступать.
Юная девица, вынырнувшая из-за спины ошарашенной Эмбер, и спешащая куда-то к сцене, вдруг оказалась между молотом и наковальней. Пытаясь проскочить между тяжелым копьем и короткими клинками, испуганная дуреха неудачно подвернулась под блеснувший мясницкий тесак. Вместо руки северянина, зазубренное лезвие располосовало голову несчастной, принуждая ее упасть на колени, с ревом зажимая кровоточащее лицо.
Пользуясь заминкой, постаревший палач ткнул толстым наконечником и спустя мгновение, исторгая бурный поток из распоротой глотки, прямо на девицу рухнул «мясник». Легкая победа, похоже, вскружила стражнику голову, не позволив вовремя среагировать на удар со спины.
Отчаянно зарычав, городовой описал рогатиной широкую дугу, отгоняя неприятелей, и вновь занял оборонительную стойку. Глава гильдии только сейчас заметила, что под ногами поседевшего палача лежит тело еще одного северянина. Несмотря на красную лужу, натекшую из живота молодого снеговика, судя по протяжным стонам, он был еще жив.
Запах крови и вид чужой смерти, наконец, вернул чувство реальности. Стиснув липкую от пота рукоять шпаги, Эмбер обогнула визжащую толстую женщину в безвкусном платье и за один прыжок оказалась возле заговорщиков. Заученные с детства движения, выпады и уколы выходили кривыми, неровными и излишне поспешными. Вместо сердца, острие пронзило легкое, вместо руки — скользнуло по рукаву, вспоров бедро. Вместо глаза, шпага угодила в перекошенный от ярости рот и, выйдя из шеи, намертво застряла меж позвонками
Пронзив последнего противника, она лишь порадовалась, что старый мастер не видел этого апофеоза недостойного сумбура. Оно и к лучшему. Девушка не хотела снова оставаться без верховых прогулок на любимом пони на целую неделю.
Возникшее лицо северянина вытеснило неуместные детские воспоминания.
Холодные бирюзовые глаза мужчины на мгновение застыли. На его лице отразилось узнавание. Спустя столько лет, спустя столько отнятых жизней, столько принесенных в мир страданий, палач отчего-то дрогнул, столкнувшись с однажды виденной девчушкой.
— Ты...— только и выдохнул он, недоверчиво наставив обагренное кровью копье на ту, кого собственноручно сделал сиротой.
— Я. — собственный голос показался ей совершенно чуждым.
Рогатина, замершая в считанных ладонях от девичьего лица, пробуждала картины далекого прошлого. Багровые капли катились по испещренному зарубками наконечнику, и каждая отражалась болезненным воспоминанием. Бердыш, рев толпы и летящая по ступеням отрубленная голова.
От возникших сомнений не осталось и следа. Провернув рукоять и надавив сапогом на горло еще живого противника, глава гильдии рывком извлекла тонкое лезвие. Из раскрытого рта обмякшего на коленях заговорщика едва полились первые кровавые