Помимо гипотезы уголовный закон заключает в себе еще две части: первая – указывает на запрещенное деяние, образующее собой данное преступление, и называется диспозицией; вторая – излагает последствия такого деяния, т. е. назначение наказания, и называется санкцией.
Что касается диспозиции, то в современном законе она выражается различными способами. Вместе с тем типология диспозиций должна строиться исходя из их содержательно-функциональной специфики, в противном случае искусственное увеличение числа диспозиций по несущественным признакам значительно уменьшает их функциональную нагрузку. В частности, искусственными выглядят выделяемые отдельными авторами «основные» и «дополнительные», «полные» и «неполные», «формализованные» и «оценочные» диспозиции[179]. Справедливости ради следует заметить, что в целом классификация диспозиций, приведенная Э. С. Тенчовым, представляется плодотворной.
По способу выражения (описания) признаков преступления в уголовном законе целесообразно выделять четыре вида диспозиций.
1. Простые диспозиции, в которых преступление только именуется общепонятным словом или словосочетанием и в силу доступности смысла этого преступления признаки его не раскрываются.
Простые диспозиции не имеют сколько-нибудь широкого распространения в силу того, что простые и понятные в обывательском восприятии слова (понятия) при глубоком профессиональном анализе проявляют богатую смысловую пластику, способную привести к разночтениям. Примером простой диспозиции может служить указание на преступление в ст. 313 УК «Побег…».
2. В тех случаях, когда для обозначения преступления законодатель не находит подходящего выражения или считает его малопонятным, он прибегает к перечислению признаков преступного деяния. В подобных случаях речь идет о диспозиции описательной. Например, с помощью описательной диспозиции в Уголовном кодексе раскрываются понятие и содержание вымогательства (ст. 163 УК). И хотя описательные диспозиции увеличивают свое терминологическое поле (это их существенный недостаток) за счет введения в их текст дополнительных словесных конструкций, этот вид диспозиций является самым распространенным в Уголовном кодексе, что вполне оправданно, ибо уголовный закон должен по мере возможности предельно формализовать признаки деяний, за которые предусмотрена самая суровая юридическая ответственность – уголовная[180].
Описательную диспозицию удобно употреблять в случаях, когда уголовный закон касается такой нормы, которая не подлежит изменению, например ответственность за изнасилование, убийство и др.
3. В ряде случаев для описания признаков преступления прибегают к приему, заключающемуся в том, что уголовный закон в соответствующей диспозиции указывает лишь общим способом на ту отрасль права (за исключением уголовного), в которой должны быть определенные нормы, за нарушения которых полагается уголовное наказание. Такие диспозиции принято называть бланкетными. Как пример может быть приведена диспозиция ст. 264 УК – «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств».
По сравнению с простыми и описательными, бланкетные диспозиции имеют то преимущество, что с изменением исходной нормы, при наличии первых двух диспозиций, должен быть изменен и уголовный закон, при бланкетных же диспозициях он может оставаться в прежнем виде. Бланкетные диспозиции получили широкое применение при описании, прежде всего, преступлений в сфере экономической деятельности, большинства должностных преступлений, преступлений против об щественной безопасности, связанных с нарушением специальных правил (горных, строительных и иных работ), либо правил обращения с предметами, представляющими повышенную общественную опасность (оружие, боеприпасы, радиоактивные вещества и т. д.).
Редактирование уголовных законов, определяющих наказание за нарушение часто меняющейся нормы, целесообразно осуществлять с помощью бланкетных диспозиций.
Значительный удельный вес бланкетных диспозиций в Уголовном кодексе объясняется тем, что соответствующие им определительные нормы весьма различаются между собой в различных отраслях права (международном, конституционном, трудовом, гражданском, административном и т. д.), а такое различие не допускает описательной диспозиции в общем для всех сфер деятельности Уголовном кодексе. Например, норма «не нарушай» во всех отраслях права одинакова, правила же, в частности об обращении с огнем, могут быть весьма различны, и выразить нарушение их посредством описательной диспозиции невозможно.
В науке уголовного права выделяют нисходящую бланкетность уголовного закона, т. е. обращенную к внутренним актам подзаконного (подчиненного) уровня, и восходящую – обращенную к международно-правовым актам, актам надзаконного (приоритетного) характера. Если первая, как правило, ограничивает сферу действия уголовного закона, то вторая раздвигает его до планетарных масштабов; если одна направлена на учет местных условий применения уголовного закона, то другая – на универсальные способы защиты общечеловеческих ценностей[181].
4. Достаточно часто законодателем используется ссылочная диспозиция, заключающаяся в том, что уголовный закон не описывает преступного деяния, не идет также бланкетным путем, а с точностью указывает статью Уголовного кодекса, определяющую то деяние, которое он подвергает наказанию. Формулировки ссылочных диспозиций могут быть самыми разнообразными, например: «…не повлекшие последствий, указанных в ст. 111 настоящего Кодекса…» (см.: ч. 1 ст. 112 УК). В подавляющем большинстве случаев во избежание смысловых повторов в статьях Особенной части Уголовного кодекса законодатель вторую и последующие части соответствующей статьи предваряет словосочетаниями типа: «То же деяние (вариант: те же деяния)», либо: «Деяние, преду смотренное частями первой и второй настоящей статьи (вариант: деяния, предусмотренные…)» (в качестве примера см. диспозицию ст. 111 УК).
Употребление ссылочной диспозиции зависит от систематизации Уголовного кодекса. Удобства этой формы заключаются, как уже отмечалось, в возможности сокращения текста и в устранении повторений: когда преступное деяние описывается одним словом, то повторение не сопряжено с неудобствами, но если преступное деяние определяется словосочетаниями, то при повторении можно опустить или изменить какое-либо выражение, хотя последнее нередко вызывает недоразумения.
Э. С. Тенчов в зависимости от указания на один или более вариантов преступного поведения предлагает выделять диспозиции: единичные, в которых имеется указание на один вид преступного посягательства, например захват заложника (ст. 206 УК), и альтернативные, в которых фиксируется несколько равнозначных, с точки зрения уголовно-правовой оценки, вариантов преступного деяния, например незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ (ст. 228 УК), либо несколько преступных последствий, например нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ, если это повлекло существенное изменение радиоактивного фона, причинение вреда здоровью человека, массовую гибель животных либо иные тяжкие последствия (ст. 246 УК).
Санкция, как и диспозиция, обладает достаточно большим разнообразием. Различие форм уголовной санкции обусловливается отнюдь не только практическими удобствами, но имеет глубокое значение по существу. Когда законодатель определяет размер уголовной ответственности за преступные деяния, то он имеет в виду как внешнюю сторону преступного деяния – сам факт его совершения, размер и значение причиненного им или угрожающего от него вреда (объективная оценка преступных деяний), – так и внутреннюю сторону – личные свойства и направленность воли преступника (субъективный критерий).
Виды санкций в своем историческом развитии вырабатывались в зависимости от того, в каких, объективных или субъективных, либо в тех и других, признаках преступного деяния государство видело бо́льшую опасность.
Как известно, в древнейших памятниках права понятие преступного деяния исчерпывалось понятием материального вреда, и поэтому общественная опасность содеянного не зависела (или в малой степени зависела) от субъективных признаков преступного деяния. В этот период развития человеческой цивилизации нормой считалась безусловно-определенная санкция, так как при назначении наказания исключалась (либо существенно ограничивалась) оценка факта, а имела место фиксация бесспорного факта.