§ 2. Структура уголовного закона
С позиции отраслевой «прописки» уголовное законодательство вовне выступает лишь элементом общей системы отечественного законодательства. Однако, обладая хотя и относительной, но достаточной самостоятельностью, оно материализуется, в свою очередь, как система, элементами которой являются ее структурные части. И если уголовное право значительно уступает другим отраслям права по «ассортименту» (набору) собственных уголовно-правовых системных единиц, то оно значительно богаче других отраслей права насыщено динамичным социально-нравственным потенциалом.
Действующее российское уголовное законодательство «моногамно», так как весь объем его содержания составляет лишь Уголовный кодекс, который не терпит соперничества и в связи с этим требует любые, вновь издаваемые законы, предусматривающие уголовную ответственность, включать в свою орбиту.
Воспринимая сложившуюся в нашей стране традицию, Уголовный кодекс подразделяется на Общую и Особенную части.
Название Общей части уголовного кодекса предопределено тем, что она содержит понятия, категории и институты, имеющие равно необходимое значение для всех подразделений Особенной части.
Структурно-логический алгоритм Общей части действующего Уголовного кодекса, построенный на содержании соответствующего института, следует признать более удачным, нежели Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. Вместе с тем имеет смысл высказать одно существенное, на наш взгляд, замечание по поводу построения Общей части. Думается, что содержание третьей главы Кодекса не в полной мере соответствует ее названию. По названию главы можно судить о том, что в ней речь должна идти о понятии преступления и его видах, что в данном случае частично и имеет место. Однако разработчикам проекта Кодекса отказала логика, когда они признали видами преступлений неоднократность (в настоящее время упраздненную), совокупность и рецидив. Нетрудно заметить, что в названных ситуациях речь идет не о видовых особенностях преступлений (убийство, например, остается убийством, сколько бы раз и в каком бы сочетании его ни совершил виновный), а об их количественных параметрах, что получило в теории уголовного права толкование как множественность преступлений. Необходимость в законодательной трактовке множественности назрела, и ее включение в новый Уголовный кодекс оправданно. Но было бы целесообразным главу о множественности преступлений поместить вслед за главой о соучастии, своеобразной множественности субъектов преступлений.
Особенная часть Уголовного кодекса посвящена своего рода «уголовно-правовой калькуляции» положений Общей части применительно к конкретным составам преступлений. Причем это касается явлений не только диспозитивного, но и санкционирующего характера.
Алгоритм Особенной части, базирующийся на основе родового, видового и непосредственного объектов, позволил выделить соответствующие разделы, главы и соответственно статьи.
Существующая в действующем Уголовном кодексе система Особенной части закрепила иерархию ценностей в диапазоне от личности – через общество – к интересам государства. Приоритет среди них отдан личности, и это является одной из существенных заслуг Кодекса.
Первичной структурной единицей Особенной части (впрочем, как и Общей) является статья, выражающая собой форму фиксирования в письменном виде уголовно-правовой нормы.
Исторически складывалось так, что в отдельных правовых направлениях (школах) и в различные периоды развития цивилизации при формулировании уголовного закона приоритет отдавался тщательной отработке либо санкций, либо, наоборот, диспозитивного материала. Например, в древнем праве заметны старания перечислить, по возможности, все определенные нормы и мало обращалось внимания на определение наказания (в частности, за нарушение любой из десяти, так не похожих друг на друга, заповедей Ветхого Завета, как нам известно, полагалось одно наказание – смертная казнь (побитие камнями)).
Средневековье же, наоборот, изощрялось в разработке различных, порой самых утонченных, видов наказания, мало заботясь о формулировании диспозитивного материала.
Новому времени присущи разработка правовых норм, которые находят свое выражение в уголовном законе в форме определения наказания за их нарушение, и тщательная обработка диспозитивного материала, что легко объясняется современным состоянием цивилизации. К сожалению, отечественному Уголовному кодексу все еще не достает опыта и законодательного усердия, чтобы все части норм и уголовного закона формулировались бы одинаково внимательно.
В каждой правовой норме традиционно выделяются три составные (структурные) ее части: гипотеза, диспозиция и санкция. Думается, что подобный подход не должен быть исключением для уголовно-правовых норм[178]. В связи с этим важно заметить, что структура статьи Уголовного кодекса, в зависимости от места ее расположения в общей системе норм, роли, значения, способа изложения и других факторов, может не всегда совпадать со структурой формы, ее отражающей. Так, по вполне объяснимым причинам статьи Общей части Уголовного кодекса, в частности, не имеют санкций.
Статьи же Особенной части заключают трехчленную структуру уголовно-правовых норм, в них закрепленных. Формулу изложения статей уголовного закона, принятую Уголовным кодексом РФ за образец, образцовой вряд ли можно назвать, так как, согласно этой формуле, наказывается не деятель (творец) преступного деяния, а его деяние (хотя деяние может быть лишь «наказуемо»), что дает основание ряду авторов ошибочно утверждать об отсутствии в уголовном законе гипотезы.
Кроме того, подобная интерпретация уголовного закона опровергает устоявшийся отечественный стереотип, согласно которому, совершая преступление, виновный нарушает норму уголовного закона. Как известно, уголовный закон, на основании которого преступник наказывается, существенно отличается от того правила поведения, которое он, совершая преступное деяние, нарушает. Поэтому вряд ли уместно говорить, что преступник нарушает уголовный закон. Из текста статей Уголовного кодекса очевидно, что преступник, совершая конкретное преступление (клевета, грабеж, убийство и т. д.), соответствующих статей Кодекса вовсе не нарушает. Парадокс как раз и заключается в том, что, совершая конкретное преступление (например, кражу), виновный (вор) в точности должен копировать диспозицию соответствующей статьи закона (в частности, ст. 158 УК), в противном случае речь будет идти не о краже, а о другом преступлении.
Выходит, что преступник нарушает не уголовно-правовые, а социально-нравственные запреты (не клевещи на ближнего своего, не укради, не убий), на которые в уголовном законе содержится как бы лишь ссылка и за нарушение которых он подвергается действию уголовного закона. Нормы, за нарушение которых предусмотрена уголовная ответственность, образуют в своей совокупности содержание действующих законов разных отраслей права – конституционного, гражданского, семейного и др. Многие из этих норм суть известные всем и каждому требования нормального общежития, к которым мы привыкли с детства, и поэтому не все они включаются в Уголовный кодекс.
По общему правилу, уголовный закон заключает в себе лишь общие определения наказания за такие действия, и именно это определение наказания предполагает предварительный запрет (предписание). Но в некоторых случаях законодатель выдвигает в самом уголовном законе новое повеление или новый запрет, которые до того времени не заключались в действующем праве других отраслей прямо или косвенно. В этих случаях такая определительная норма, как бы самим уголовным законом созданная, совпадает с ним внешним образом, и времени возникновения, мысленно же и здесь ему предшествует и может быть с полным удобством перенесена в соответствующую ее содержанию область положительного права.
Изложенное позволяет заключить, что среди всех структурных элементов уголовного закона (статьи) приоритетное положение должна занимать гипотеза, т. е. та часть статьи Уголовного кодекса, которая указывает на фактические обстоятельства, наличие которых выступает необходимым условием применения этой статьи. Несмотря на свою функциональную важность, формула гипотезы очень проста и может быть заключена в словосочетании: «Если кто совершит предусмотренное уголовным законом преступление, то к нему будет применена соответствующая санкция». В уголовных кодексах ряда стран текст гипотезы начинается со словосочетания: «Всякий (вариант: каждый), кто совершит…»