Шалон-на-Соне
Страшная эпидемия косила Галлию. Тысячи людей умирали, измученные болями в теле, сыпью и лихорадкой. Ученые люди называли эту болезнь внутренней оспой, и дети особенно страдали от нее.
Королева Австригильда отходила к господу. Красивое некогда лицо было обезображено множеством нарывов, щеки ее ввалились, а глаза лихорадочно блестели. Бедняжка сильно исхудала, ведь она не могла есть уже больше двух недель. Врачи Донат и Николай сменялись около ложа больной, пичкая лекарствами, но не помогало ничего. Королеву рвало, и ей становилось хуже с каждым часом. Одеяло из беличьего меха не помогало, и ее трясло от озноба.
— Позовите моего мужа, — сказала она слабым голосом. Периодически лихорадка лишала ее сознания, но сейчас королева ощутила кратковременный прилив сил.
Слуги исполнили повеление умирающей, и Гунтрамн, который в это время молился, пришел к ней в покои.
— Слушаю тебя, — сказал он. Настроение было хуже некуда. Австригильда умирала, так и не родив ему наследника. — Выйдите все!
— Это все они! — услышал король безумный шепот жены. — Это лекари проклятые! Они уморили меня! Они меня лечат, а мне все хуже! Я умру скоро. — И она забилась в рыданиях. — Покарай их! Ненавижу! Обещай мне, что они умрут!
— Да, может, и не виноваты они, — с сомнением сказал Гунтрамн. — Все в руке господа нашего.
— Они! Я знаю! — исступленно шептала королева. — Они шептались, я видела! Они скрывают что-то! Если я умру, убей их!
— Ну, хорошо, — сказал после раздумья король, поглядывая на жену с плохо скрываемым отвращением.
— Поклянись! Святым Мартином поклянись! Такова моя последняя воля! — жена сверлила его глазами, но силы уже покидали ее.
— Клянусь Святым Мартином! Если ты умрешь, то и они умрут тоже!
Австригильда потеряла сознание, а Гунтрамн поморщился. Он припоминал кое-какие римские законы, в которых говорилось, что врач мог быть казнен за неправильное лечение, но такого никто и никогда не делал. Даже сейчас, когда воцарилась повсеместная дикость, это покажется всем запредельным варварством. Но он же поклялся святым Мартином! И эту клятву он нарушить не мог.
Королева умерла к вечеру. Лекари Николай и Донат смущенно развели руками. Они сделали все, что смогли. Видимо, господь решил призвать к себе королеву. Гунтрамн внимательно смотрел на своих врачей, ведь они служили ему много лет. Он повернулся на пятках и вышел из покоев жены.
— Этих двух вывести и бросить в темницу, — бросил он начальнику стражи. — После траура — отрубить головы.
* * *
В это же время. Королевство Нейстрия. Суассон
— За что, господи? За что? — Фредегонда рыдала в домовой церкви, и била себя кулаками в грудь. Ее сыновья, ее гордость, и ее надежда, умерли от оспы. Из четырех детей господь оставил ей только дочь, Ригунту.
Хильперик молился рядом, и на лице его, кроме горя, было выражение смирения. За грехи карает их господь. Много зла натворил он. Ведь сам болел, вместе с сыновьями, но силы не оставили его, и он поправился. Дочь и жена не болели вовсе, хотя они жили вместе. Вот ведь диво! Из всех его сыновей остался только младший сын Аудоверы — Хлодвиг, и он сейчас был на вилле Берни, откуда не выезжал.
— Это все наша жадность! — исступленно кричала королева. Волосы ее были спутаны и грязны, да и сама она, исхудавшая, с безумными глазами не была похожа сама на себя. — Господь карает нас за это! Сожги все книги!
— Эй! Ты чего? — забеспокоился король.
Фредегонда побежала в покои, где на столе лежали переписные книги, привезенные референдарием из провинций.
— В огонь их! — визжала она, бросая в огонь папирус.
— Да что ты творишь? — заорал король, обхватив ее обеими руками. Она перестала биться, и затряслась в рыданиях.
— Чего нам не хватает? — сквозь следы сказала она. — Полные подвалы еды и вина. В сокровищницах золото и серебро. Добра полные сундуки!
— Золото никогда не помешает, — возразил ей муж.
— Это за грехи наши! — фанатично сказала Фредегонда. — Бог забрал наших детей! Он гневается на нас! Сожги их! Сожги! Раз детей не уберегли, так души свои спасем.
— Может, не стоит? — с сомнением произнес Хильперик. — Мы же столько лет потратили на это.
— Жги! — завизжала Фредегонда, похожая сейчас на ведьму. — Иначе сгорим в адском пламени! Из-за жадности твоей дети умерли! Сыночки мои!
И она снова зарыдала, упав на пол. Хильперик, задумчиво глядя на нее, взял в руки увесистый том.
— Да, может, и правда! Сатанинская затея! Сожгу! — и он начал бросать в огонь свитки папируса, которые загорелись с веселым треском.
— Церкви одарить нужно! — сквозь слезы сказала Фредегонда. — И тогда господь помилует нас.
— Одарим! — подтвердил король. — Щедро одарим. Клянусь!
— Это колдовство! Колдовство! — как помешанная повторяла Фредегонда. — Не мог господь забрать невинных малышей. Ведь Дагоберта едва окрестить успели. Он же совсем крошка. За что???
— Колдовство? — удивился король. — Да с чего ты взяла?
— Люди мне сказали, — рыдая, заявила Фредегонда. — Люди показывают на женщину одну. Она колдунья! Это она наших сыновей со свету сжила.
— Так чего мы ждем? Взять ее нужно! — решительно заявил король. — Палач все у нее узнает. У меня в допросной все тайны мигом раскрываются. Не плачь, любовь моя. Мы найдем этих людей и покараем их.
Глава 21
Год 6088 от Сотворения Мира (октябрь 580 год от Р.Х.). Нейстрия. Вилла Берни. Недалеко от Суассона
Принц Хлодвиг методично накачивался вином. Жизнь в захолустной дыре была безумно скучна. Его упрятали сюда из-за эпидемии, что терзала страну от Пиренеев до северных лесов. С ним было лишь несколько его «верных», даже наложниц взять не разрешили. Охота и вино — вот и все развлечения.
— Так ты, король, теперь единственный из всех сыновей государя в живых остался, — преданно заглядывая в глаза, спросил его один из лейдов. Сюда быстро дошла весть о смерти маленьких принцев.
— Да! — самодовольно сказал Хлодвиг. — Теперь я королем стану! Мне теперь никто не указ.
— Ха! — сказал не менее пьяный собутыльник. — Да королева сыновей одного за другим рожает. Небось, и еще родит. Король то крепок.
— Да я эту стерву повешу сразу! — заревел Хлодвиг, вращая налитыми кровью глазами. — Ведьма проклятая. Она что ни скажет, отец все делает. Как заколдовала его.
— Эй, король! — испугано сказали собеседники. — Как тебя на щит поднимут, так и вешай. А пока ты бы потише себя вел. Она баба мстительная. Неровен час, ей донесут.
— Да плевал я на нее, — ревел пьяный Хлодвиг. — И на вас я плевать хотел! Трусы проклятые! Бабу испугались.
Лейды притихли. Фредегонду опасались. Да, ее ненавидели, некоторые