заснуть?
Вскоре после полуночи зазвонил телефон. Я подпрыгнула в кресле – сердце у меня чуть не выскочило наружу – и схватила трубку.
– Слушаю, говорите, – еле выговорила Коломба.
– Коломба, – послышался голос Тамары, – сходи позови Клотильду.
– Почему Клотильду? Почему ты не говоришь мне? – еле живая от страха, спросила Коломба. – Что происходит? Маме плохо?
– Давай без истерик. У Эви все прекрасно, скоро будет рожать. Просто нам нужно побыстрей решить одну важную проблему. Дай мне Клотильду.
– Нет. Скажи мне.
– Как же с тобой трудно! Смотри, если что-то пойдет не так, тебе от отца влетит.
– Он мне не отец.
– Прекрати эти глупости! Слушай, Коломба, нам нельзя терять время. Каррада говорит, что завтра к полудню город должен быть весь обклеен нашими новыми плакатами. Опросы показывают, что, благодаря преждевременным родам, рейтинг твоего отца поднялся выше некуда. Ребенок появляется на свет в рождественскую ночь! Новый мессия, который избавит нас от нашествия иностранцев! Каррада хочет убрать все прежние плакаты и чтобы на их месте, как по волшебству, появились новые – такие же, но уже с ребенком, завернутым в фирменную пеленку от «Вилла Радьоза», чтобы видно было, что он родился несколько минут назад. Здесь все уже приготовлено для съемки. Скажи Клотильде, пусть достанет вашу с Лео одежду, в которой вы снимались для плаката, и одежду Эви и Риккардо. Чтобы все было отглажено и висело в дорожном кофре на вешалках. И аксессуары пусть не забудет – жемчужное ожерелье Эви и бордовый галстук Риккардо. У тебя волосы в порядке? Скажи, чтоб Клотильда поспешила. Как только ребенок появится, я сразу позвоню, и вы быстро приедете на такси.
Мы все ждали, ждали… Все тосты уже отзвучали, все петарды стихли. Была почти половина второго. Кофр с одеждой ждал у входа. Клотильда заранее надела пальто. А телефон молчал.
По каналу «Амика» шли ночные новости, но никто из нас их не слушал. Теперь показывали, как по-разному встречают Рождество в разных концах планеты. А мы как загипнотизированные следили за одной и той же, словно заколдованной, строкой внизу экрана:
«Все идет по плану. Состояние синьоры Эвелины Риккарди нормальное».
Я почти потеряла чувство реальности. В какой-то момент Пульче подалась вперед на диване, откинула волосы назад и уставилась на экран. От волнения меня чуть не стошнило. Но это опять было не про маму. На экране появилось странное сероватое пятно на переливающемся голубом фоне, и голос диктора произнес: «Открыт новый эфемерный остров. Наблюдая за циклоном, движущимся в сторону Австралии, спутник Новозеландского института метеорологии заснял остров, которого раньше не было на карте. Эта часть океана находится в стороне от морских и воздушных путей. Последняя съемка велась со спутника четыре года назад. Это объясняет, почему появление острова до сих пор оставалось незамеченным».
– Ты видела? Это как тот сицилийский остров! – восторженно воскликнула Пульче. – Интересно, сколько он еще пробудет над водой! Вот было бы здорово побывать там, пока он еще не опустился.
– Мне наплевать, – ответила я. У меня не укладывалось в голове, как она вообще может думать сейчас о каком-то там острове. – По-моему, ты просто дура или эгоистка!
– Ну, ну, не ссорьтесь из-за пустяков! – вмешался Станислав.
В этот момент картинка на экране исчезла, и на нем появился представитель службы информации канала «Амика». Лицо у него было очень серьезное.
«Сожалею, но мне придется прервать репортаж нашего корреспондента, – произнес он голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки. – Только что пришла очень печальная новость. Ребенок, которого мы все так ждали, сын прекраснейшей Эвелины и нашего будущего губернатора, умер. Его маленькое сердце перестало биться еще прежде, чем он успел прильнуть к материнской груди».
– Нет! – сорвавшимся голосом крикнул кто-то рядом со мной. Это была тетя Мити. – Бедная Эвелина! Бедная Эвелина! Вначале Альваро, и теперь…
«Этого не может быть», – подумала я.
Мы смотрели фильм ужаса. Нам снился страшный сон. Мне не хватало дыхания. Я открыла рот, но дышать не получалось. Лео начал кричать:
– Карлито! Карлито! – и биться в истерике.
Араселио поднял его с дивана и прижал к груди. Тетя Динучча обняла меня за плечи. Я думала, меня сейчас вырвет.
Клотильда тоже была ошарашена – даже выругалась нехорошим словом, но никто не сделал ей замечания. Пульче неслышно плакала. Вдруг зазвонил телефон, тетя Динучча кинулась к нему и взяла трубку. Это был корреспондент газеты «Слухи и сплетни».
«Нас интересует атмосфера в доме Риккарди. Что вы испытали, узнав последние новости?» – спросил он, даже не поздоровавшись.
– Мерзкий и гнусный шакал, – отрезала тетя Динучча и повесила трубку.
Теперь на экране с профессиональными разъяснениями выступал профессор Лулли.
«Мы предвидели такое осложнение, но предпочли не говорить об этом, чтобы не будоражить общественное мнение. Беременность синьоры Риккарди с самого начала протекала непросто, что, впрочем, достаточно часто случается с женщинами в ее возрасте».
– С каких это пор? – воскликнула тетя Динучча, вытирая слезы тыльной стороной руки, как в каком-то телесериале. – Эвелина прекрасно себя чувствовала. В последнее время она сильно уставала, это да. Потому что слишком много работала. – Тут она обратилась к экрану, как будто профессор мог ее слышать: – Если так, то почему вы не прописали ей отдых, профессор? Она же с самого начала наблюдалась у вас.
«Нельзя исключить, – невозмутимо продолжал профессор Лулли, – что причиной стал стресс, вызванный беспрецедентными преследованиями со стороны ее жильцов-иностранцев. Кроме того, они могли заразить ее какой-то опасной тропической болезнью. Завтра умершему младенцу Джанриккардо Риккарди будет проведена аутопсия. Но в любом случае донорство органов тут абсолютно исключено».
– Беспрецедентные преследования. Тропическая болезнь! Ну и вруны! – пробормотал потрясенный Араселио.
– Нужно срочно ехать в клинику! – воскликнула Пульче. – Добиться, чтоб нас впустили. Мы не можем оставить Эвелину одну в такой момент. Нужно быть рядом с ней и постараться ее утешить.
– Едем! – сказала тетя Динучча. – Араселио подвезет нас на грузовике. А там уж как-нибудь прорвемся.
«Как же, прорвемся!» – подумала я.
С этими толпами журналистов у входа Мильярди теперь нас и близко не подпустил бы.
Глава третья
В итоге пустили только нас двоих – «детей несчастной синьоры Риккарди».
Когда я посмотрела маме в глаза, мне показалось, что время совершило скачок назад. Таким же пустым взглядом она смотрела на меня два с половиной года назад, когда пришла новость о крушении «Геркулеса».
С тех пор многое изменилось: в нашем доме в Генуе жила незнакомая семья, мама сделалась блондинкой, на ней была дорогущая ночная