В отличие от динозавров и плезиозавров, крокодилов не вытеснили из их пресноводных ниш выскочки-млекопитающие: ни сейчас, ни в дальнейшем.
Нот потерял труп мезонихида, но по земле, где он лежал, были размазаны несколько кусочков мяса и раздавленные личинки мух. Он с жадностью облизал мёрзлую землю.
Наконец, настало время размножения.
Самки из стаи собрались на ветвях одного высокого хвойного дерева. Они поедали первые созревшие плоды, пичкая свои тела ресурсами, которые были им нужны, чтобы пережить затраты организма на предстоящее материнство. Самки свободно расселись по веткам, и среди них были самые старшие, в том числе Большая и Огромная. Правая присоединилась к ним. Она пережила свою первую зиму. Она быстро округлялась, поэтому, когда сошёл её клочковатый зимний мех, она проявилась уже как небольшая, но изящно сложенная взрослая особь, готовая к спариванию.
Император собственной персоной был среди самок, ставших объектами его внимания. Он перемещался от одной к другой, героически выгибаясь над ними. Он уже дважды удостоился благосклонности Огромной и лишил невинности не возражавшую против этого Правую. Теперь он взялся за Большую. Она нагнулась, вцепившись в нижнюю ветку, опустила голову между коленями, а её хвост вздымался вверх. Император был сзади неё, обхватив передними лапами её талию, и его бёдра двигались со скоростью, рождённой истощением и срочной необходимостью.
Это был тот день, к которому Император готовился весь год, и теперь для него настало время направить всё своё влияние и энергию на то, чтобы покрыть столько самок, сколько возможно.
Но Император уже уставал. А эта стая самок была лишь одной из нескольких на более обширной территории, которой он владел.
В этой местности, где сезонность климата проявляется столь жёстко, выращивание детёнышей должно уложиться в весьма короткий срок, чтобы потомство рождалось, когда пища была в изобилии, а новые мамаши смогли бы получать достаточно корма, чтобы произвести много молока. Любая самка, которая спаривается вне брачного сезона, вряд ли увидит, что её потомство дожило до взрослой жизни. И любой самец, который упустил шанс спариться с плодовитой самкой, должен будет выдержать целый год трудностей, опасностей и лишений, прежде чем получит ещё один шанс.
У нотарктусов брачный сезон длился только сорок восемь часов. Это было ужасное время.
Сегодня, когда у самок одновременно началась течка, в воздухе витало невидимое облако феромонов, и повсюду были самцы, безвольные и соблазнённые им, с эрегированными половыми членами, торчащими из шерсти. Со времени возвращения солнца каждый самец готовился к этому моменту, питаясь, чтобы умножить собственные силы, отрабатывая зрелищное раскачивание на дереве и имитируя сражения: они напоминали атлетов, готовящих к соревнованию. Императору было уже невозможно отгонять их подальше, и конкуренция была интенсивной. Сегодня напряжение в иерархии самцов достигло точки коллапса.
Самки будут испытывать стресс позже — во время беременности и выкармливания потомства, когда быстро растущий плод или новорождённый детёныш потребует, чтобы мать искала бесперебойный источник высокоэнергетической пищи — и она должна хорошо питаться в то время, когда почти все остальные взрослые самки тоже выкармливали потомство. Высокая цена воспроизводства привела к доминированию самок над самцами в целом, и была причиной, по которой самки всегда получали лучшую пищу из имеющейся в наличии.
Ту же самую картину можно было увидеть по всему лесу. Во всех стаях нотарктусов краткий брачный сезон начинался одновременно; его время диктовалось невидимыми химическими запахами, которые пропитывали воздух на километры вокруг. Сегодня и завтра лес будет охвачен вожделением приматов: ужасным шумом сражающихся самцов, истекающих феромонами самок и отчаянно толкающихся бёдер.
Преследуя другого молодого самца, которого он мысленно считал Соперником, Нот бросился сквозь неплотные заросли хвойных деревьев. Вися на одной руке, он раскачивался на тонких ветках. Каждый раз, когда он опускался, земля выглядела, словно огромная чаша — под ним пролетали мёртвая листва, свежие зелёные папоротники и неуклюжие тела сопящих наземных зверей.
Он добрался до просвета между двумя высокими деревьями. На противоположной стороне он видел, как Соперник, стоя вертикально, с поблёскивающими розовым гениталиями, оставляет на коре свои запаховые метки. Соперник презрительно пролаял сигнал вызова.
Не раздумывая, Нот с силой качнулся на ветке ещё раз. Ветка согнулась и швырнула его высоко в воздух по плавной параболе. В течение нескольких мгновений он летел, высоко задрав хвост и вытянув передние и задние лапы перед собой, чтобы схватиться.
Его голова была во власти запаха течки. Эрекция была у него с самого утра, едва он проснулся. Даже сейчас, пока он летел с дерева на дерево, его розовый и твёрдый половой член торчал вперёд. Ему нужно было добиться успеха, пробивая себе путь сквозь толпу самцов, чтобы добраться до самки, готовой принять его, и он чувствовал себя так, словно его живот разорвёт, если он не добьётся успеха в ближайшее время. Но, тем не менее, даже охваченный не достигшей своего завершения страстью, он наслаждался силой своего гибкого тела, когда мчался по этой лесной местности, к которой оно было прекрасно приспособлено.
Нот никогда не чувствовал себя таким живым.
Нот приземлился на дереве Соперника как раз там, куда целился. Он схватил ветки точно нацеленными на них передними и задними лапами. Но Соперник тут же выскочил к нему.
Они стояли вертикально, повернувшись друг к другу, и их половые члены торчали вперёд. Нот, держа хвост трубой, бросился к Сопернику, яростно протирая свой пах об кору дерева, стрекоча и лая. Соперник отвечал тем же самым. Это был ритуализованный поединок, каждый из участников отвечал на движения другого своего рода танцем: после взмаха хвост натирался в паху, выделения на запястьях заставляли взгляды гореть огнём.
Вскоре воздух наполнился запахом их раздражения. Они приблизились друг к другу настолько, что Нот сумел разглядеть кончики волосков на вздыбленной шерсти противника, и слюна Соперника попала ему на морду.
Соперник был примерно того же возраста, что и Нот, и примерно одинакового с ним размера. Он присоединился к стае чуть раньше, чем Нот и его сестра. С его точки зрения Нот вторгся в отряд, который он уже стал расценивать как «свой». Нот и Соперник были слишком похожими друг на друга, словно братья — слишком похожими, чтобы быть кем-то ещё, кроме врагов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});