Настроение Сесилии поднялось, но это было неизбежно с Кэти, чей оптимизм и щедрость делали жизнь каким-то образом более обнадеживающей.
— Я перезвоню, — проговорила Сесилия.
А после, несмотря на свое настроение, она села за учебник алгебры и начала работать над заданием. Когда Сесилия подняла глаза и посмотрела на часы, она поняла — давно пора выезжать на работу. Сесилия забегала по квартире, переодеваясь, и вылетела за дверь, но, слава богу, прибыла в «Капитанскую галеру» точно в ту минуту, когда начиналась ее смена. И как обычно, заглянула в комнату для отдыха, чтобы поздороваться с отцом.
— Как дела? — прокричал он, увидев дочь, и поднял руку в жесте приветствия.
— Хорошо.
Нет никакого смысла объяснять ему свою депрессию. Да и сделай она это, отец не знал бы, что сказать.
— Рад слышать.
— Да, да, — пробормотала Сесилия.
Она пробыла в ресторане уже около часа, когда прибыл курьер с огромным букетом свежих цветов. Желтые маргаритки — ее любимые — вместе с розовыми тюльпанами и многими другими цветами.
— Я ищу Сесилию Рэндалл, — произнес он, читая имя на карточке.
Ошеломленная Сесилия долгую минуту молчала.
— Здесь есть миссис Рэндалл? — спросил курьер, нахмурившись.
— Я Сесилия Рэндалл, — наконец проговорила она.
Молодой парень, вероятно ученик старших классов, вручил ей корзину, наполненную цветами, и ушел. Сесилии не нужно было раскрывать целлофан и читать карточку — она и так знала, что цветы от Яна. Именно так он поступал, чтобы она почувствовала себя виноватой. Черт, но это не сработает. Сесилия отказывалась идти на поводу своих эмоций.
Поставив цветы рядом с кассой, она сняла упаковку и бросила ее в ближайшее мусорное ведро. А затем достала карточку.
«С первой годовщиной. Люблю тебя. Ян».
Ее желудок сжался, и она испугалась, что ее может стошнить. Прикусив нижнюю губу, она подождала, пока не прошло это неприятное ощущение.
— Для кого цветы? — с любопытством спросил отец, входя в ресторан.
— Мне, от Яна, — ответила она шепотом спустя мгновение.
— Понятно. А есть особая причина?
Сесилия кивнула.
— Сегодня… должна была быть наша годовщина.
— О…
По ее щекам покатились слезы. Когда Бобби заметил их, он похлопал Сесилию по спине и как можно быстрей вернулся в бар.
Джастин медленно пила вино и притворялась, будто внимательно слушает то, о чем болтает Уоррен. Она потеряла нить разговора, но от нее ответа и не требовалось. Любой комментарий, кроме похвалы или короткого светского разговора, не приветствовался. Джастин знала свою роль — она компаньонка. Раньше ее это не волновало, не особо волновало и сейчас. Она понимала Уоррена и принимала условия их соглашения.
— Еще вина? — спросил Уоррен, поднимая бутылку и наполняя ее бокал.
Ужин в пятизвездочном ресторане Сиэтла был в честь какого-то миллионного контракта Уоррена. Подобные празднования случались каждые два или три месяца.
— Итак, — сказал он, наблюдая за Джастин, — что ты думаешь?
— Думаю?
Уоррен встречался с ней не из-за интеллекта Джастин, и его абсолютно не интересовало ее мнение. Они никогда не говорили о работе Джастин — он избегал даже пользоваться ее банком.
— Джастин, ты меня слушала? — спросил Уоррен, удивленно моргая.
— Боюсь… все дело в вине. Я стала немного сонной. Прости, дорогой, о чем ты говорил? — Если она скажет, что все ее мысли сосредоточены на другом мужчине, это вряд ли вызовет симпатию Уоррена.
Мысли о Сете Гандерсоне доставали ее день и ночь, но она должна быть полной идиоткой, чтобы бросить Уоррена ради мужчины, живущего на лодке. Сет приводил ее в ярость. Он мог бы переспать с ней, да так бы и было, если бы он пошел у нее на поводу. Каждый раз, когда Джастин вспоминала о той ночи, ее одолевала злость, она чувствовала себя оскорбленной, и от этого ей хотелось биться головой о стену. Идиот! Идиот! Идиот!
Она поощряла его из-за собственной слабости, и это была ужасная ошибка. Сет верил, что она оставит Уоррена ради него. Джастин не могла. Она нужна Уоррену, и он нужен ей.
— Я говорил о нас, — повторил Уоррен.
Разговор становился странным. Джастин, наконец, почувствовала это.
— Уоррен, ты действительно думаешь, что сейчас подходящее время? — очень мило надула губы она.
— Да. Сегодня праздник.
— Я так горжусь тобой.
Он подарил ей улыбку, а затем перегнулся через стол и сжал ее пальцы. Поглаживая тыльную сторону ее ладони, Уоррен встретился с Джастин взглядом.
— Ты знаешь, что я чувствую к тебе.
Конечно, Джастин знала. Она могла обладать различными качествами, но среди них точно не было глупости.
— Переезжай ко мне.
— О, Уоррен.
Два или три раза в год он убеждал ее принять это решение. Пока Джастин могла сменить тему, уводя его в сторону от настойчивого требования «сделать следующий шаг». Встречаться с Уорреном — это одно, но жить с ним — абсолютно другое. Она никогда не планировала, что их отношения зайдут так далеко.
— Пока ты не ответила, — проговорил Уоррен, — посмотри на это.
Он отвел взгляд, засунул руку в карман и вытащил бархатную коробочку для драгоценностей.
— Уоррен?
Значит, давление станет сильней. Но это не важно. Она не хотела ограничивать свою свободу, несмотря на то, что он предлагал.
— До того как я покажу тебе это, я хочу объясниться. — Уоррен вновь взял ее за руку, взгляд его был крайне серьезным. — Ты никогда не просила больше, чем я могу дать.
Под этим он имел в виду, что она принимает его неспособность заниматься сексом. И вообще-то Джастин не возражала, даже предпочитала отсутствие физических отношений. Джастин хранила его секрет, должна была делать это. Она подозревала, что почти никто не знает о проблемах Уоррена. Очевидно, они были настолько серьезны, что даже маленькие голубые таблеточки не помогали.
— Мне нравится моя свобода, — ласковым голосом напомнила Джастин, не желая обижать Уоррена.
— Детка, ты сможешь сохранять свою свободу.
— Это не одно и то же.
— Конечно одно и то же! — заспорил он. — Если хочешь, у тебя будет собственная комната.
Уоррен уже предлагал нечто подобное, когда последний раз поднималась тема переезда. Джастин не была заинтересована в этом тогда, и сейчас ее мнение не поменялось.
— Это все из-за твоей матери, да? — спросил Уоррен.
— Нет.
Джастин знала — сейчас очень легко переложить вину на плечи матери. Она была судьей, важным членом общества, но и Джастин была самостоятельной личностью. И то, что она делает со своей жизнью, никоим образом не касается карьеры матери.