– Очень я по ним соскучился, Павлуша! – смущенно улыбаясь, Адашев посмотрел на друга. – Полина запрещает мне видеться с ними, боится, что расстроят меня чем-нибудь. Нянька тоже вся в хлопотах, ничего от нее не узнаешь. Право, стыдно даже! Мне, взрослому мужчине, заполучившему какую-то царапину, столько внимания и заботы...
– С мальчиками все в порядке! – Павел щипчиками подправил фитиль. – Сегодня потеплело, и они почти весь день провели на улице, строили свою крепость. Полина зря беспокоится. Они сейчас тише воды, ниже травы. Я поначалу думал, что они заболели, потом узнал у Серафимы, что они сильно о тебе, Кирилл, переживают. Ильюшка весь день проплакал. Андрей, правда, не ревел, но замучил Сашу расспросами...
– Смотрю, ты времени не теряешь! – усмехнулся Адашев. – Вот уже и гувернантка для тебя просто Саша, Серафима сведения поставляет...
– Эти девушки, – сухо заметил Верменич, – сделали все, чтобы ты не загнулся раньше времени! Неужели не знаешь до сих пор, что Саша и Серафима всю ночь провели возле тебя и буквально вытащили с того света. Ты ведь чуть кровью не изошел, Кирюша! А я впервые в своей жизни видел, чтобы женщина не хуже моего корабельного лекаря штопала раны и осматривала кое-кого на предмет переломов...
– Не хочешь ли ты сказать, что мадемуазель видела меня без одежды? – побледнел князь.
– С чего ты так испугался, mon cher ami? – ехидно улыбнулся Павел. – Все твои мужские достоинства скрывались под простыней, сам ты пребывал в бесчувственном состоянии, а женский интерес к твоей персоне был вызван исключительно синяками да ссадинами...
Князь откинулся на подушки:
– Я непременно их отблагодарю, однако Полина жаловалась, что мадемуазель Александра позволила себе откровенную грубость и оскорбила ее в присутствии слуг. Почему ты молчишь об этом, Павел?
Верменич скривился.
– Твоя Полина сама хороша! В самый неподходящий момент принялась выяснять, кто в доме хозяин, вот Саша и не сдержалась...
– Ты, похоже, ее оправдываешь?
– Ни в коем случае! А почему баронесса не сказала и о моей ссоре с ней? Разговор состоялся бурный, боюсь, после твоей женитьбы нашей дружбе придет конец. Первое, что она сделает в качестве княгини, откажет мне от дома, а потом еще и веревку пришлет, чтобы я скорее удавился и не мешал вашему счастью!
– Полина не достойна того, чтобы злословить о ней, – оборвал приятеля Адашев. – Каждый вечер я с превеликим трудом заставляю ее покинуть мою спальню и отправиться отдыхать. А рано утром она опять здесь и не отходит от меня ни на минуту. Уверен, из нее получится хорошая, заботливая жена и мать!
– А разве кто-то сомневается? – Павел вскочил на ноги и подошел вплотную к постели князя. – Посмотри на меня внимательно, братец! Где ты видишь человека, который не желал бы тебе счастья? Но о Полине определенно могу сказать: поменьше давай ей воли, если не хочешь оказаться в дураках. По моим наблюдениям, баронесса не выходит из спальни, чтобы ускорить события, быстрее залезть в твою постель. И я постараюсь разобраться, где тут кошка зарыта!
– Я тебе раз и навсегда запрещаю копаться в чужом белье! – Адашев, сморщившись от боли, поднялся с подушки, сел на постели и осторожно спустил ноги с кровати. – У тебя поразительные способности лезть не в свои дела. Как ты не поймешь, что сейчас только мешаешь мне! – Князь сделал попытку подняться, но Верменич остановил его.
– Я все прекрасно понимаю. Павлуша Верменич стал лишним в доме князя Адашева! Рано друзьями кидаешься, Кирилл! – Приятель потрепал раненого князя по плечу. – Что ж, становиться на дороге у тебя я больше не намерен. За эти дни у меня и своих дел накопилось предостаточно, потому не поминай лихом!.. – Верменич направился к двери, но на пороге остановился и, не оборачиваясь, глухо проговорил: – если вдруг понадоблюсь, шли лакея. Авось сгожусь на что-нибудь полезное!..
– Прекрати вести себя как капризная барышня! – Князь рассердился не на шутку. – не нравится тебе Полина, не надо! Но держи это при себе! Я же не указываю тебе, с какой девкой переспать!
– Ни с одной из них я не спал ради благодарности или какой-то выгоды! По мне лучше головой на плаху, чем с нелюбимой бабой в постель!.. – возразил Павел.
Князь не успел ответить. Агафья, привлеченная громкими голосами, выгнала «басурманина» из спальни. Несмотря на поздний вечер, Верменич ночевать в имении отказался. Целых два дня о нем не было ни слуху ни духу, но на третий Павел вновь появился в доме, только в спальню к раненому не поднялся, объяснив это нежеланием лишний раз утомлять князя. Саша догадывалась, что между друзьями что-то произошло, а Агафья на ее вопрос лишь огорченно покачала головой:
– Знать ничего не знаю, девонька! Только сдается мне, все из-за нее! – Нянька, округлив глаза, посмотрела на потолок. Там, на втором этаже, в спальне князя находилась сейчас баронесса Дизендорф. – Скорее бы уж старые князь да княгиня возвращались, а то окрутит эта Полина Кирюшу!
Вечером того же дня разразился очередной скандал. На этот раз из-за Серафимы. Горничная, как всегда перед сном, несла в спальню мальчиков горячее молоко и нечаянно пролила его на ногу Кирдягина. Слонявшийся целыми днями по дому кузен почти не пострадал, если не считать загубленных панталон и ссадины на правой скуле, от удара подносом.
Серафима с возмущением рассказывала Саше о разносе, который ей устроила баронесса, и каких трудов ей стоило сдержаться.
Серафима давно заметила повышенный к ней интерес Кирдягина и потому старалась избегать темных углов, где тот пытался ее поймать. До сегодняшнего дня эти маневры приносили успех, но вечером негодяй подкараулил девушку в полутемном коридоре неподалеку от спальни мальчиков и, воспользовавшись, что руки у нее заняты, прижал к стене и попытался задрать юбку. Находчивая Серафима защитилась подносом с молоком...
...Стояли теплые снежные дни, Саша старалась, чтобы Андрей и Илья как можно больше времени проводили на свежем воздухе. Постройка крепости была почти завершена, в вечернем сумраке четко вырисовывались ее башни. С утра выпал обильный снег, но к вечеру распогодилось, небо очистилось от туч и откуда-то донесся вдруг аромат слегка примороженных яблок.
– Сегодня на кухне пироги с яблоками пекут! – Илья улыбнулся учительнице, взяв ее за руку. – А правда, что папенька спустится к ужину? Я слышал, как баронесса наказывала Пpoxopy накрыть столы в столовой.
– Почему ты называешь ее баронессой, а не по имени-отчеству или, допустим, мадам Полиной? – спросила у мальчика Саша.
Тот насупился, принявшись сапогом ковырять снег. За брата ответил Андрей:
– Нам папенька велел при разговоре обращаться к ней «баронесса Полина». – И помолчав, вдруг спросил: – Мадемуазель Александра, ото правда, что он скоро на ней женится и мы должны будем звать ее маменькой?