Итак, из меня сделали козла отпущения перед стадом баранов. А я пытаюсь это стадо спасти. Собственно говоря, а почему я должен для них стараться? Я рискую жизнью, а они меня поносят. Я сам не раз находился на грани помешательства, а им подавай спокойствие. Я представил себе, как в тысячах семей люди сидят за чашкой кофе и промывают мне косточки, возмущаясь моими проступками и используя этот отрицательный пример при воспитании своих чад. Меня передернуло. Это значит, что они могут не узнать, что происходит вокруг них и продолжать также спокойненько ждать нового предмета для своих упражнений для спинного мозга? Ну, уж нет, господа, не бывать этому. Вы на своей шкуре прочувствуете весь этот кошмар, только тогда вы поймете, чего стоит это ваше пресловутое спокойствие! Вы сами породили эту сеть служб, охраняющих вас от излишних потрясений и не считающихся с отдельными людьми, предавая их и обрекая на мучительную жизнь. Никаких поблажек, действовать нужно так, чтобы они все, испугавшись, приняли важное для себя решение.
Я отбросил газеты и решил больше не касаться их, пока не произойдет поворота в событиях, позволяющих сменить направление мышления если не самих людей, то хотя бы газетчиков. Иначе я только вредил себе, а, соответственно, и делу.
Соответственно, способ, с помощью которого я собирался добиться поворота, был самый простой – позволить событиям развиваться самим. До определенного момента, конечно. На этом я и остановился – буду ждать.
До конца дня ничего особенного не произошло. Я отдыхал, приходя в себя от услышанного и увиденного. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву, образовывали сверкающие узоры, качающиеся движением воздуха. Эта картина была настолько умиротворяющая, что я заснул еще до ужина. Джон не стал меня будить, и я проспал до утра.
Меня разбудил резкий стук в дверь. Я взглянул на часы – пять часов утра. Что может случиться в такую рань? Я спустился вниз, никого из санитаров не было, значит, они ушли, закрыв дверь снаружи.
– Кто там? – крикнул я, не доходя до двери четырех шагов.
– Генри, это я, Петерсон. Открой мне, пожалуйста, нам нужно поговорить, – голос его был спокойным, даже слишком.
Что делать? Впустить? И тем самым стать таким же, как он, или пытаться защититься? Как и чем я это могу сделать? Что значит для него дверь?
– Петер, еще очень рано, давай попозже, – сердце мое пыталось выпрыгнуть из груди и, я сам не заметил, как перешел на «ты».
– Не валяй дурака, Генри. У меня очень мало времени. Открой, для тебя же будет лучше! – Мне всегда не нравилось, когда угрожают таким безразличным тоном, начинаешь терять уверенность, причем очень быстро.
– Как ты освободился, Петер?
– Генри, ты тянешь время, я тебя предупреждаю в последний раз.
– Петер, я не могу открыть тебе дверь. Меня закрыли снаружи, а ключа у меня нет.
– Ну что же, ты сам виноват в своем упрямстве. – Петер замолчал. Ничего не происходило, но что-то было не так. Я интуитивно отступил назад, упершись спиной в лестничный пролет. И вот в сумерках на двери стал прорисовываться силуэт, чем-то напоминающий человеческое тело, укутанное во множество покрывал и потому почти бесформенное. Я стоял, не в силах шевельнуться. Облако оформилось в фигуру Петерсона. Его мнимая голова повернулась в мою сторону и в «глазах» вспыхнул фосфоресцирующий огонек. Я чисто интуитивно уловил едва заметное движение в мою сторону.
Не помню, как это произошло, но ноги сами понесли меня наверх. Дыхание срывалось, липкий ком сковал мое горло, я в панике бежал, куда глаза глядят. Если бы я не запаниковал, мой разум сразу же указал бы мне на тщетность моих попыток спастись. Но мне просто повезло. Я заметался по комнате. Спрятаться было негде. Обернувшись, я увидел, что тело Петера показалось в проеме лестницы. Неужели все кончится так просто? Я не хотел этого, не хотел. Заметавшись в углу комнаты, я схватился за прутья решетки и закрыл глаза. Это все!
Прошло несколько мгновений. Ничего не происходило. Я открыл глаза и повернул голову. Сердце сжалось от ужаса. Облако металось около меня, потеряв всяческую форму. От него отделялись щупальца более яркого света и тянулись ко мне, но, ярко вспыхнув в полуметре от меня, исчезали. Что происходит? Что может сдерживать это бесполое существо? Превозмогая ужас и боясь надолго выпустить из поля зрения взбесившуюся субстанцию, я осторожно огляделся и меня осенило. Я держался за решетку, покрытую тонким слоем какого-то металлического сплава. Я, сам того не понимая, заземлился! Та самая решетка, которая была столь ненавистна, меня и спасла!
Я судорожно вздохнул. От сердца немного отлегло. Облако продолжало бесноваться. «Так ты не всесильное», подумал я, – «от тебя можно защититься». В комнате стало светлее, наверное, долго Петер не сможет торчать под моей дверью. Я на всякий случай покрепче ухватился за решетку и закрыл глаза. Пусть себе попрыгает.
Через некоторое время я услышал приглушенное рычание и грохот за дверью. Открыв глаза, я не увидел ничего около себя. Скорее всего «оно» воссоединилось с телом Петерсона, и он сейчас выламывает двери. Я не рискнул оторваться от решетки, только ногой придвинул ближайшее кресло и сел. Ноги подрагивали от переживания.
Как говорили охранники, дом сработан на совесть, может быть, выдержит эту осаду. И не может же все вокруг меня вымереть! К тому же, вокруг центра расположены войска. Грохот прекратился. И вдруг раздался громкий голос Петерсона, он звучал неестественно спокойно.
– Ты сам придешь ко мне, Генри, и будешь умолять, чтобы я тебя выслушал.
Прошло уже довольно много времени, а я все сидел и не мог сдвинуться с места. Слишком уж легко Петерсон преодолел первый рубеж нашей обороны. Если дело пойдет так и дальше, то мы можем потерять контроль над происходящим. Вернее, не мы, а я. Конечно, можно попробовать обнести территорию центра колючей проволокой и заземлить ее. Мне представилась картинка: охрана ходит вокруг центра, прикрепленная к заземленному контуру, как собачки. Что тогда предпримет Петерсон и его «компаньоны»? Не может быть, чтобы они сдались.
Снова раздался стук в дверь. Честно говоря, я не знал, что мне делать. Бегать, как заяц, к решеткам? Ну, в конце концов, надо подниматься. Я встал и за два приема все-таки спустился вниз, потрясение оказалось для меня слишком сильным.
Не доходя до двери, я слабым голосом спросил:
– Кто там?
– Это Джозеф. Генри, что происходит? Где твоя охрана? – доктор, судя по его тону, был напуган.
– Доктор, свяжитесь, пожалуйста, с подполковником, скажите ему, что мне срочно надо с ним увидеться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});