С полицией всё было договорено заранее, ну кто же откажется от нескольких миллионов долларов?! Полицейское управление готово было закрыть глаза. Всё заранее уже обусловлено. Следствие собирались закрыть, девушку выпустить, поскольку для обвинения Анжелы не хватало улик. Альберт же обладал твёрдым алиби.
Как часто бывает, «нашёлся» случайный свидетель.
Это был мелкий воришка. По стечению обстоятельств, он тогда прокрался в особняк и стоял в спальне художника за портьерой.
Когда его поймали за мелкую кражу, он выпалил то, что видел в ту ночь. Стоял и никак не решался выйти из-под укрытия. Этом была первая квартирная кража карманника… И подтвердил под присягой, что последним зашёл в спальню племянник, следы пальцев которого тоже были на стакане с водой, А ведь именно из него запивал смертельную таблетку художник. Пальцев карманника на стакане не обнаружили, а его показаниям проверили. Ну какой смысл человеку вместо кражи садиться за убийство. Абсурд, как сказали судебные эксперты.
Всё это Анжеле дал почитать на очередном свидании адвокат. Её неопытный мозг не заметил фальсификации.
Девушка поверила в подделку.
На самом деле никакого свидетеля не было. Бумага, как говорят, всё стерпит. А совесть адвоката заменяли деньги.
Он вышел из комнаты, его место на свидании занял Альберт.
— Ты все прочитала? Я не виновен, у меня твёрдое алиби. Но я готов пойти в тюрьму ради тебя. Я не могу больше видеть твоих слез и чёрных теней под глазами. Да! Я готов сесть вместо тебя.
Но умоляю, стань моей женой! Пусть и в этих мрачных стенах.
Мысли отчасти просветлели. Значит, всё-таки Альберт не виноват. Это главное. Пелена ненависти спала с глаз. И он к ней неравнодушен. Хотя о какой любви к ней можно говорить, если в ту злополучную ночь смерти художника будущий жених провёл с любовницей.
А она ловила в себе отголоски увлечения, которое испытала вначале, покорившись обаянию красавца.
Всё-таки Анжела согласилась, слишком много она выстрадала тут.
Священник, нанятый заранее, уже ждал в соседней комнате. Быстро с администрацией предварительной тюрьмы утрясли мелочи. Только одного не могла понять администрация — зачем такая спешка, у них уже лежало постановление об освобождении Анжелы, ждали только подтверждения и росписи одного должностного лица, который, как нарочно, был в командировке.
Но купленный коп задержал решение прокуратуры. Там уже всё знали. Беспроигрышное дело — получить несколько миллионов в бюджет управления; а для этого нужно всего-то ничего: на день задержать девушку в заключении.
И обманутая всеми Анжела во второй раз стала женой.
Свидетельство о расторжении брака не требовалось, покойники ничего не решают. Единственно, что положенный траур не удалось соблюсти. Но Альберт убедил Анжи, что женитьба с ним спасёт и его от тюрьмы. И добрая девушка согласилась. Пусть это будет одним из её добрых дел в жизни.
А то, что вдова теряет при этом половину оставленного наследства, как всё-таки выдавил из себя Альберт (боясь, что Анжела всё равно узнает правду), женщину не тревожила. Ей казалось, что приобретёт взамен семейное счастье.
И невеста в чёрном траурном платье в помещении тюрьмы дала клятву быть с Альбертом и в радости, и в горе, и быть преданной женой. Все вокруг прятали глаза, все были куплены за деньги.
А вот что Альберт скрыл от Анжелы.
Если только Ратха, восточная красавица, которая «скрашивала» в ночь покушения на художника время Альберта, признается, что у них была ссора и она уехала посередине ночи домой, внук покойного — первый подозреваемый вслед за Анжелой; теперь Альберт был уже полностью в руках у Ратхи.
Он имел глупость встретиться с ней и попросить об алиби.
Альберт уже в который раз отгонял от себя картину того вечера.
Вот Ратха, хлопнув дверью, выскочила из его комнаты в особняке художника на третьем этаже. Вот он, крадучись, проходит к спальне деда и прислушивается к ровному дыханию.
Вот дед открывает внезапно глаза.
— Альберт, хорошо, что ты заскочил ко мне, не хочу беспокоить прислугу. Дай мне стакан с водой и на столике найди таблеточку, я её приготовил. Хочется опять заснуть, а то уже до утра не смогу.
— Дядя, я её не нахожу; сейчас пойду на кухню, я помню, где пузырёк с таблетками от бессонницы.
— Только не перепутай, — встревоженно сказал старик. — Рядом пузырёк с другими таблетками… Так и быть, скажу. Это на тот случай, когда захочу в лучший мир уйти. Там одна единственная таблетка.
И того же цвета.
— Не перепутаю, дед. Я же в своем уме.
Альберт прошёл на этаж ниже на кухню. Быстро разыскал место, где лежали лекарства.
Тут вдруг позвонила Ратха.
— Забудь о моём существовании. Больше никогда не звони, — раздались короткие гудки.
Альберт как в тумане отвинтил крышку тюбика и взял единственную таблетку.
Какая потеря! Он бы не прочь с этой восточной красавицей провести ещё парочку ночей. Обиделась. Что-то сделал не по ней. Всё в нем кипело.
Потом Альберт дал в руки старику таблетку и стакан воды.
А утром, увидев деда холодным, в кольце скорбящей прислуги, понял, что перепутал коробочки. Всё. Судьба.
Но вскоре обвинили жену в смерти мужа, поскольку она перед сном всегда последняя заходила к нему и по установившейся традиции давала снотворное после «бурных» ласк, которые заключались в том, что художник целовал ей руку, а она мужа на сон в лобик.
Рассеянность привела к преступлению. Но покойного уже не вернёшь.
Глава 27 Вторая свадьба, уже с племянником знаменитости
Тело, забальзамированное до выяснения обстоятельств, которое хранили в холодильнике семейного склепа на кладбище Грин-Вуд, наконец, через год похоронили.
После церемонии, оставшейся в памяти смутным калейдоскопом событий, Анжела сидела в мастерской перед своими портретами. «Почему я не плачу?» — твердила она, когда на плечо легла тёплая ладонь Альберта.
— Анжел, уже полтретьего ночи. Может, хватит?
— Нет. Я приношу одни беды.
— Чушь, я его давно