— Не говорите ни слова, Кин, — сказал доктор, — и все будет хорошо. Пейте это лекарство и старайтесь заснуть.
Голова моя кружилась; я был чрезвычайно слаб и скоро крепко заснул.
Открыв глаза на следующее утро, я с трудом стал припоминать прошедшее. Капитану Дельмару все было хуже и хуже. Боб Кросс позвал доктора, который, пощупав у меня пульс, сказал:
— Теперь нет никакой опасности; раны недолго будут вас беспокоить.
— Куда я ранен? — спросил я.
— У вас была одна пуля в плече, а другая немного выше колена, но они обе уже вынуты. Ваша жизнь висела на волоске; но, слава Богу, теперь все прошло.
— Каков капитан?
— Очень плох, но я еще не теряю надежды.
— А капитан В.?
— Бедняжка! Он умер, доказав, что болезнь его происходила не от трусости, и тем пристыдил своих противников. Ну, Кин, вы довольно поговорили! Теперь примите лекарство и засните, завтра вы можете говорить, сколько вам будет угодно.
— Еще один вопрос: адъютант убит?
— Не знаю, — отвечал доктор, — завтра услышим; теперь желаю вам доброй ночи.
Когда доктор вышел из комнаты, я стал говорить с Бобом, но он сказал, что до утра не будет отвечать на мои вопросы. Делать было нечего, я задремал и крепко проспал до рассвета. Утром доктор сказал мне, что капитану Дельмару гораздо лучше; что все думают, что он тяжело ранен, а что у меня желтая горячка.
— Через несколько часов, — прибавил он, — капитан Дельмар придет в себя, и тогда надо будет все рассказать ему.
— Нет, не теперь; скажите ему, что он стрелялся и убил своего противника; он подумает, что болезнь изгладила это из его памяти.
Доктор согласился со мною и, перевязав мои раны, долго еще разговаривал. В полдень штурман приехал с фрегата со старшим лейтенантом. После обеда капитан Дельмар пришел в чувство и, обратясь к Кроссу, спросил, долго ли он пролежал в постели?
— С дуэли, — отвечал Боб, наученный доктором.
— С какой дуэли?
— Я хотел сказать: с тех пор, как вы стрелялись и убили пехотного офицера.
— Стрелялся? Дуэль? Я ничего не помню.
— Осмелюсь доложить, капитан, — сказал Боб, — что у вас в то время была сильная лихорадка, но вы не хотели остаться в постели, так что мы должны были нести вас домой.
— Так я в самом деле стрелялся?.. Я совсем не помню. Где же доктор?
Доктор вошел, и капитан Дельмар тотчас спросил его:
— Правду ли сказал мне Кросс? Неужели я точно стрелялся и убил своего противника?
— Он недавно умер и вчера похоронен; но, капитан, вам нельзя еще много говорить.
— Итак, доктор, честь моя спасена, и я готов повиноваться вам, как ни скучно молчать.
Через несколько минут он заснул и на другое утро чувствовал себя гораздо лучше. Он стал разговаривать с доктором, прося его описать дуэль. Доктор исполнил его просьбу и потом сказал, что у меня желтая горячка, и что я лежу в соседней комнате.
— В соседней комнате? — повторил капитан. — Зачем же его не отправили на фрегат? Неужели всех больных мичманов будут свозить в мой дом?
Я услышал ответ капитана, и он глубоко оскорбил меня. Я видел, что непреодолимая гордость все еще была у него на сердце.
Доктор отвечал:
— Так как только у вас и у мистера Кина открылась горячка, то я счел за лучшее оставить его здесь для безопасности команды. Надеюсь, капитан, что вы одобрите такое распоряжение.
— Да, вы поступили очень благоразумно. Надеюсь, что мистеру Кину лучше?
— Он скоро поправится, — отвечал доктор.
— Прошу вас доставлять ему все необходимое, чтобы он ни в чем не имел нужды. Это будет тяжелая потеря для службы, — прибавил капитан.
— Вот здешние журналы, в которых описана дуэль, и большею частью неверно. Одни говорят, что вы ранены два раза, другие, что один раз.
— Они вправе так думать, — заметил капитан, — потому что меня без чувств принесли домой, как рассказывает Кросс. Странно, что я мог стреляться при такой слабости.
Между тем доктор упомянул о смерти капитана В.
— Несчастный! — сказал капитан Дельмар. — До моего выздоровления я никого не назначу на его место, — Он снова лег и стал читать газеты.
Между тем прошла неделя, и мы оба могли уже ходить по комнате. Доктор заметил мне, что скоро надо будет открыть истину капитану, и чем скорее, тем лучше. Однако случилось, что капитан узнал все не через доктора. После обеда, когда последний был на фрегате, капитан Дельмар вздумал надеть свой сюртук, чтобы выйти в залу. Он приказал Кроссу подать ему одеться, и разорванное платье прямо попалось ему на глаза.
— Что это значит? — спросил капитан. — Платье изорвано и в крови.
Боб так испугался, что скорее вышел из комнаты, как будто не слышал последних слов капитана.
— Странно, — сказал капитан, — я не ранен, а в газетах пишут, что я получил две раны. Кросс! Кросс! Где Кросс?
Боб, прибежав ко мне в комнату, шептал мне:
— Делать нечего, мистер Кин, я должен рассказать все; не бойтесь, я знаю, что делать.
И он побежал к капитану.
— Кросс, — строго сказал капитан, — я хочу знать правду. Офицеры обманули меня. Был я на дуэли или нет?
— Капитан, — отвечал Кросс, — от вас скрывали истину до вашего выздоровления. Теперь я могу все открыть вам. Вы были очень больны и в бреду часто говорили о дуэли, о бесчестии.
— Далее, далее…
— Я буду продолжать вам, капитан, но прошу вас не сердиться. Мистер Кин не мог видеть вас в таком положении и сказал, что он готов пожертвовать за вас жизнью; он просил мистера Смита, нашего штурмана, позволить ему надеть ваш парик и сюртук и стреляться вместо вас, говоря, что при его сходстве с вами никто не узнает его. Так и вышло.
— Далее?.. — сказал капитан.
— Штурман не мог переносить насмешек солдат и согласился, чтобы мистер Кин заступил ваше место, что он и сделал. Не извольте сердиться на мистера Кина, потому что сюртук был старый, и можно починить его.
Кросс описал всю дуэль, прибавив, что все на фрегате и на берегу думают, что он ранен, а что у меня желтая горячка, и что никто не знает истины, кроме штурмана, доктора и его.
— Мистер Кин опасно ранен? — спросил капитан.
— Нет, доктор говорит, что он скоро поправится, но он был очень худ.
Несколько минут капитан не говорил ни слова, наконец, он сказал:
— Ты можешь идти, Кросс.
Какие были мысли и чувства капитана Дельмара, когда он остался один, я не знаю. Я погрузился в размышление, когда вошел доктор и подал мне письмо.
ГЛАВА XXXI
— От адмирала пришла шкуна с депешами, — сказал он. — Второй лейтенант привез их капитану, и между письмами из Англии я нашел одно к вам. Я уже видел Кросса, — прибавил доктор, кивнув значительно головою.