– Да, Лайонел, со мной она в безопасности, – спокойно ответил Хартли. – И я надеюсь, начиная с этой минуты прошлое останется в прошлом?
– Однако, Харт, не знай я тебя так хорошо, – со смешком сказал Лайонел, – я мог бы принять твои слова за угрозу.
– Ты ведь наверняка куда-то направлялся, когда вдруг заметил меня в раскрытую дверь столовой, – сказал маркиз. – Я тебя больше не задерживаю, Лайонел. Благодарю за добрые пожелания.
– Угу, понял, Харт, – напоминаешь мне о моих дурных манерах? – сказал Лайонел. – Мои лучшие пожелания, Харт. Пусть твое счастье длится вечно!
Лайонел любезно улыбнулся кузену и его шумным друзьям, все еще сидевшим за столом, затем покинул комнату. – Пожалуй, мне тоже пора, – с трудом выдавив улыбку, сказал маркиз.
– Молодой жене негоже томиться, в одиночестве ни одной лишней минуты, – сказал кто-то пьяным голосом. – Пью за тебя, Кэрью! Чтобы силы твои не иссякли! Но ты молодец – уже три дня прошло, а ты еще держишься на ногах. Удачи тебе, дружище!
– И в постель, как только доедешь до дома, – поддержал тост кто-то еще.
– Я с тобой, Харт, – поднимаясь из-за стола, сказал герцог Бриджуотер.
– Но я никуда больше не собираюсь, – удивился маркиз. – Отсюда прямо домой.
Однако друг хлопнул его по плечу, спустился вместе с ним по лестнице, они забрали свои шляпы и трости и вышли на улицу.
– Я краем уха кое-что услышал, – начал Бриджуотер. – Не подумай, что я подслушивал, – просто я не сразу сообразил, что это приватный разговор.
– Вряд ли это можно назвать разговором.
– Он всегда был негодяем, – сказал герцог, приспосабливаясь к неровной походке друга. – А за то, что он проделал с леди Торнхилл и самим Торнхиллом, его следовало пристрелить. Торнхилл проявил большую выдержку, не вызвав его на дуэль. А жаль. Правда, леди Дженнифер была в ужасном состоянии, это только прибавило бы ей страданий. Я рад видеть, когда они бывают в Лондоне, что у них все хорошо.
– Более чем хорошо, – сказал маркиз. – Но я и не знал толком, что тогда случилось. А теперь и не хочу знать. Все это в прошлом.
– Если не думать о том, что он пытается перетащить это прошлое в настоящее, – возразил герцог. – Должен тебе сказать, Харт, никогда ни одна сплетня не коснулась имени леди Кзрью. Советую тебе не обращать ни малейшего внимания на то, что он тебе наговорил. Нет сомнения, он в этом году сам имел на нее виды и злится, что она выбрала тебя. Не он один в Лондоне испытывает подобные чувства, только другие – благородные люди. Возьми, к примеру, Неллера. Он вздыхал не один сезон, только скрывал свои чувства. У мисс Ньюман был большой выбор, и, кстати сказать, ее бывшие поклонники нисколько не уступают тебе ни по положению в обществе, ни по размеру состояния.
– Тебе, Бридж, нет нужды выступать в роли защитника моей жены, – с улыбкой сказал маркиз. – Я женился на истинной леди. И я знаю, почему она вышла за меня замуж. Я уважаю ее и верю ей. И мне бы не хотелось, Бридж, продолжать этот разговор. Супружеская жизнь – это сугубо личное дело супругов.
– Я и не стал бы вмешиваться, – расстроился Бриджуотер, – но, Харт, если бы ты видел свое лицо…
– Я еду домой, Бридж, – сказал маркиз, – а ведь тебе со мной вовсе не по пути.
Его светлость остановился.
– И я не буду приглашен войти в дом, если последую за тобой дальше, – огорченно произнес Бриджуотер. – Ну ладно, Харт. – Он протянул левую руку. – Благополучного тебе пути и хорошего лета. Мой поклон леди Кэрью.
Они пожали друг другу руки, и маркиз, тяжело припадая на ногу, зашагал к дому.
Он старался ни о чем не думать. Ему было шесть лет, когда он решил для себя, что Лайонел не стоит того, чтобы из-за него кто-то страдал хотя бы одну минуту. По какой-то причине – впрочем, она была вполне очевидна – Лайонел с их младенческих лет избрал его своим объектом для мучительства. Ничто не изменилось с тех пор. Лайонел сделает все, что только в его силах, чтобы уязвить и унизить его. Но Лайонел получит эту силу, если ему ее дать. Со времени того «несчастного случая», который сделал маркиза Кэрью наполовину калекой, он не предоставлял своему кузену возможности обрести его злую силу.
Он не склонен переосмысливать урок, который когда-то преподала ему жизнь. Все так и есть, как сказал сейчас Бридж. Лайонел, возвратился в Лондон и нацелился на Саманту – то ли решил жениться, то ли просто поразвлечься, как он умел, – и был жестоко унижен, когда она не захотела иметь с ним дело. Унижение вызвало в нем не только злобу, но и неудержимое желание отомстить, когда она вышла замуж за его кузена, которого он считал хилым уродом и над которым когда-то так любил поиздеваться.
И все же неприятное чувство не оставляло маркиза. Придя домой, он сразу же прошел в библиотеку, наказав лакеям сказать леди Кэрью, когда она вернется, что он ждет ее там. Он ходил из угла в угол, ожидая ее. Он ждал ее три часа.
Он знал: она пережила в прошлом какой-то удар. Он догадался об этом и даже сказал ей. Шесть лет назад ей было восемнадцать. Скорее всего именно в тот год она впервые, начала выезжать в свет. Самый подходящий возраст для романа с таким обольстительным красавцем, как Лайонел. Конечно же, она встречала его на балах и приемах. Тогда он был помолвлен с ее кузиной, а Саманта жила в доме своего дяди – отца леди Торихилл.
Удар был столь жестоким, что она шесть лет не выходила замуж, хотя, как он знал, проводила в Лондоне все сезоны, и, как он убедился сам, приехав в нынешний сезон в Лондон, поклонников у нее было более чем достаточно, а соперниц она могла не бояться. Кое-кто из поклонников – среди них лорд Фрэнсис – держались возле Саманты с завидным постоянством и, как видно, были настроены очень серьезно. И все же она не вышла замуж.
Должно быть, это было куда хуже, чем просто какое-то разочарование. Что, если она в какой-то мере послужила причиной разрыва своей кузины с ее женихом? Она любила свою кузину. Хартли знал, что леди Торнхилл мучительно переживала скандал, за которым последовало расторжение ее помолвки с Лайонелом. И если после этого скандала объект любви Саманты покинул ее и уехал из страны, конечно же, подобные события могли тяжело подействовать на такую нежную, чувствительную женщину, как Саманта. Она не хотела больше поддаваться чувству, не хотела выходить замуж.
И вдруг совершенно необъяснимым образом она этой весной очертя голову влюбляется в него. В какого-то бродячего садового архитектора. В мужчину, о котором лишь по доброте душевной можно сказать, что он не так уж уродлив. В человека, который так тяжело хромает, что люди в смущении отводят глаза. В человека, у которого вместо правой руки какая-то скрюченная лапа.