в другом месте, вот тут полегче будет. Так, вот так, – он осторожно ввёл иглу, потянул немного назад и довольно констатировал: – Порядок. Всё, пускаем, записываем.
По руке потекла энергия. Я сначала замерла от её холода, потом ощутила, как она растворяется в крови, принося сияющее блаженство, и расслабилась. Это не было похоже на практикум по работе с чужой силой, и на подпитку от Никси не было похоже, это больше напоминало тот момент, когда я шла к Алану у красной машины и на меня смотрели с ненавистью одногруппницы, или когда Алан сказал лечь на кровать пониже и достал масло для массажа... От таких сравнений становилось неловко, но я не находила других. Самочувствие улучшалось стремительно и несомненно, я начала думать о том, что ещё вполне успею на пары, если выйду прямо сейчас. Но вставать не хотелось, и я лежала, паря в невесомости блаженства и давая отдых ногам, которые за смену набегались достаточно, и спине, которая за эту смену погрузила в общей сложности с полтонны живого веса.
Доктор ещё что-то рассказывал девушке про мою кожу, потом она ушла, а он занялся какими-то бумагами, закончил и сказал шуршащей рядом женщине:
– Людочка, вот это выкинь, пожалуйста, а это внеси. И в карточку ей допиши, что колоть только джифармовскими иглами.
Женщина ответила хрипловатым голосом с лёгким акцентом:
– У ней нет карточки, это наша, со скорой.
– Я не видел. Новенькая?
– С октября.
Доктор с горьковатой иронией хмыкнул:
– Быстро она. Обычно фельдшеры года за два так сгорают.
– Она не фельдшер, она санитарка.
– Она? Ого.
– Говорят, жутко сильная.
– Может быть... Слушай, очнётся, позовёшь меня?
– Позову.
Доктор ушёл, женщина немного пошуршала по комнате, потом подошла ко мне и укрыла ещё одним одеялом, постояла рядом, пробурчала шёпотом:
– «Сильные», «сильные»... Потом берут и падают. Чё идут сюда? Эх...
Я продолжила делать вид, что сплю, женщина ушла, я действительно уснула, и в следующий раз меня разбудили молодые голоса, один из которых принадлежал той девушке, которая сломала об меня иголку.
– Прикинь, она демон. Веришь?
Ей ответил мужской голос, тоже шёпотом:
– Да ну, выглядит как эльф.
– Вот и я сказала да ну, а у неё кожа фиг проткнёшь. Мне Ваныч показал, но я хочу ещё раз попробовать, а то непонятно ничего, пока сам не пощупаешь. – Она достала мою руку из-под одеяла и провела по коже чем-то холодным. – Он говорит, у неё чешуя шуршит, прикинь? Ты слышишь что-нибудь?
– Я слышу, да. Ты нет?
– Нет, я человек, блин! Он вот так ещё защипывал и там разные склоны как бы. – Она защипнула мою кожу и стала показывать: – Вот так. Ты видишь какие-то склоны?
– Я вообще не понимаю, о чём ты.
– Вот тут, с этой стороны плавно, а тут как бы нет. Как бархан. Всё, я поняла. Хочу потренироваться протыкать, – она стала шуршать чем-то у себя в кармане, парень спросил:
– Иголка хоть чистая?
– Я в детском отделении взяла, дети-то точно не заразные.
– А. И что, просто так её тыкать собираешься?
– Не, я потом капельницу в новую дырку переставлю, скажу, она случайно сама вытащила. – Повисла пауза, потом девушка фыркнула: – Что? Надо же на ком-то тренироваться!
Я приоткрыла глаза и совершенно бодрым голосом сказала:
– Я на тебе сейчас в хирургии потренируюсь.
Девушка вскрикнула, уронила иголку, схватила парня за руку и утащила из палаты, закрыв за ним дверь. Я усмехнулась и опять уснула. Кто-то менял капельницу, потом убрал её, но это были не экспериментаторы, так что я решила не просыпаться.
В следующий раз меня разбудил доктор, я открыла глаза и поздоровалась, он выглядел приятно похожим на Олега Саныча и улыбался как добрый оборотень:
– Как самочувствие, ударница труда? Может, ещё поспишь? Обед только.
– Уже обед?
– Начало первого, я как раз перед столовой к тебе зашёл, пока не выписали.
– Хорошо, – я расслабилась, хотя и расстроилась, что пропустила пары. Доктор спросил с лёгкой иронией:
– Что, планы какие-то?
– Да. Учёба... Можно вставать?
– Можно, – он добродушно посмеивался, глядя как я неловко пытаюсь спустить ноги с кровати, медленно осмотрел меня в полный рост и констатировал, как диагноз:
– Лея эль'Тор, санитар на скорой.
– Да, это я.
– Как вы довели-то себя до такого, госпожа санитар?
Я промолчала обо всём, что могла бы сказать о прошлой ночи, когда от того, сколько сил я волью в пациента, зависело время, которое у него осталось на то, чтобы добраться до реанимации, и сказала только о себе, с виноватой улыбкой:
– Краёв не вижу иногда. Но теперь буду знать.
– Это правильно. А расскажи мне, санитар Лея, каким образом ты так санитар, что у меня уже десятка два пациентов с твоими следами воздействия? Раньше была только подпитка, теперь вообще космос какой-то. Как так, госпожа санитар?
Я молчала и расшнуровывала комбинезон, делая вид, что вопросов никаких не было – я действительно не имею права оказывать помощь пациентам, только врачу, потому что диплома у меня нет и допускающих документов нет, и за любую мою ошибку будет нести ответственность главврач больницы, начальница неотложки, вообще кто угодно, но точно не я.
Доктор сказал шёпотом:
– Я никуда не буду сообщать, это так, между нами, коллегами. Я же не слепой, и никто здесь у нас не слепой, все всё видят и всё понимают, тем более, в нашей ситуации, когда по регламенту должны на выездах работать два врача, а у нас даже по одному на бригаду не набирается. Все дежурные врачи уже знают всё, что ты делаешь, это нельзя не заметить. Обезболивание, снятие спазмов, закреплённые сосуды, фильтрация крови при интоксикации. Позавчера молодой человек приехал со сложным переломом, потом встал на ноги и пошёл, кости держатся почему-то. Заклинание авторское, хотели ему спицы ставить, а кости хрен с места сдвинешь, – он начал улыбаться, я тоже, он хитренько прошептал, изображая акцент: – Таки шо за я не знаю, санитар Лея?
Я нашла свою сумку и стала выбрасывать из неё в урну пустые упаковки от лекарств и прочую ерунду, которую обычно врачи бросали на пол, а мне не позволяло воспитание, поэтому я рассовывала по карманам и сумкам. Сказала ровным тоном, тщательно взвешивая