Реликт космического расчленения отчетливо просматривается и в эпизоде гибели Айно — первой из несостоявшихся невест Вянямёйнена, которые, не сговариваясь, отказываются выходить замуж за старика. Встреча безутешной Айно с Морскими Девами, попытка доплыть до них через залив и погружение вместе с надтреснутой скалою в пучину вод — всё это несомненные мифологические аллюзии. Сказанное подкрепляется и концовкой трагической истории — части тела утопленницы становятся частями природы, о чем девушка-лопарка сама сообщает белому свету:
«…Ведь все волны в этом море —Только кровь из жил девицы;Ведь все рыбы в этом море —Тело девушки погибшей;Здесь по берегу кустарник —Это косточки девицы;А прибрежные здесь травыИз моих волос все будут».
Черты первобытной мифологической архаики несет на себе и образ другого героя «Калевалы» — кузнеца Ильмаринена. «Вековечный кователь», как именует его «Калевала», из рода волшебных космический кузнецов, известных многим народам. Когда-то в незапамятные времена он выковал небесный свод (а по ходу развития событий эпоса ему пришлось выковывать — правда, неудачно — еще и Луну с Солнцем, когда настоящие оказались украденными и спрятанными злыми силами). Но в большинстве рун кузнец озабочен чисто житейскими проблемами — поисками невест, сватовством и женитьбой. Впрочем, и здесь Ильмаринен постоянно демонстрирует свои чудесные способности.
Так, в одной из карельских рун кузнец-богатырь повторяет «тринадцатый подвиг» Геракла — тот, как известно, в одну ночь лишил невинности сто девственниц. Ильмаринен же превзошел последнего десятикратно:
С сотней девушек сошелся,С тысячей невест-молодокЗа одну ночь летнюю-то…
В «Калевале» эти любовные подвиги отнесены на счет Лемминкяйнена:
Тысячу невест познал он,целых сотню вдов утешил.Не сыскать и двух в десятке,даже в сотне — трех красавиц,чтоб с девицей не сошелся,с вдовушкою не обнялся.
(Перевод Э. Киуру и А. Мишина)
Так, после потери первой жены он тотчас же выковал себе другую — из золота и серебра, но она частично парализовала (заморозила) тело могучего кузнеца. Ранее он же — Ильмаринен — выковал в уплату за невесту волшебную мельницу Сампо.
Главным стержнем «Калевалы», собственно, и является борьба за обладание этой волшебной мельницей — источник беспрестанного процветания и символ Золотого века. Вначале владетельницей чудесной мельницы, позволяющей людям жить в достатке, не беспокоясь о завтрашнем дне, становится Лоухи (рис. 66) — хозяйка далекой северной страны Похъёлы-Лапландии (другое название — Сариола), финно-угорского коррелята античной Гипербореи, где, по преданиям, как раз и царил Золотой век.
* * *
В поэме нередко используется и другие названия Похъёлы — в частности, Сариола (от финского saari — «остров»). Речь идет о какой-то загадочной островной стране или северной территории, окруженной морем, что как раз и наводит на мысль о древней Гиперборее. Героев «Калевалы», как птиц, постоянно тянет на Север — быть может, именно там и находится их историческая прародина.
Там, в Стране Счастья (по-фински — Оннела) ищут себе невест Вяйнямёйнен, Ильмаринен, Лемминкяйнен. Каждый из-них изначально наделен неповторимыми чертами, что в совокупности и превращает «Калевалу» в полифоническую поэму. Если провидец Вяйно олицетворяет вековечную мудрость, а Ильмаринен — неисчерпаемую мощь и энергию, то разудалый и никогда не унывающий Лемминкяйнен — это сплав веселья и безудержной отваги. В лице калевальского сорви-головы, ухаря и задиры легко угадываются черты будущего викинга. Любимец женщин всех возрастов, северный дон-жуан беспрестанно волочится за красотками и каждой готов «подарить в подол младенчика». Вместе с тем Лемминкяйнен — такой же шаман и чародей, как и остальные герои: владея колдовским знанием и приемами древней магии, он способен при помощи заклинаний запросто усыпить народ Похъёлы или нейтрализовать злобного змея — властителя Подземного царства. Впрочем, если надо, Ахти (таково его второе имя) виртуозно владеет мечом и с маху рубит головы врагам.
Антагонистка сынов Калевы — ведьма Лоухи — носительница многих матриархальных черт, а борьба за Сампо отражает в поэтической форме непримиримое противоборство как между Золотым и последующими веками (в особенности — Медным и Железным), так и между отступающим матриархатом (когда властвовали женщины) и наступающим патриархатом (когда править стали мужчины). Похъёла матриархальна, так сказать, по определению, ибо означает Темное царство, то есть Страну тьмы, или полярной ночи. А ночь (тьма), согласно наиболее архаичным представлениям древних народов, олицетворяет именно Женское начало, космически обусловленное материнство и деторождение: она — ночь, подобно роженице, рожает свое дитя — день.
Это — исключительно важная и устойчивая мифологема. Противоположная (с обратным знаком, так сказать) схема взаимосвязи между Ночью (Тьмой) и Днем (Светом) в истории мировой культуры не прослеживается: никто и никогда не считал, что День может родить Ночь. Умереть он может — да. Умереть, дабы уступить место новому акту рождения, а роженицей вновь и вновь окажется Ночь. Таково наследие матриархального мировоззрения… Другой непременный атрибут матриархального прошлого — хтонизм, то есть связь с землей (таково значение данного термина в переводе с древнегреческого). При этом ведь земля — вовсе не обязательно пахота или луг, она охватывает всю твердь — и горы, и минералы, и глину, и песок, и пыль, и камни.
Между прочим в переводе с финского Лоухи означает «скала», «камень». Тем самым в имени хозяйки Похъёлы явственно обнаруживаются следы и Древнекаменного века. Некотрые финские ученые вообще склонны считать, что «лоухи» вовсе не имя собственное, а эпитет с соответствующим «каменным» содержанием и в этом смысле знаменитый рефрен — «Лоухи Похъёлы хозяйка» в действительности следует переводить, как Скала Похъёлы. Всё это вполне вписывается в общемировую традицию почитания камней, которая дожила и до наших дней (о чем подробно говорилось в 1-й части). По всей России — особенно на Севере — известно почтительно-суеверное отношение к отдельным выдающимся камням, вне всякого сомнения сохраняющееся на протяжении многих веков и тысячелетий. При этом христианские представленя тесно переплетаются и мирно уживаются с, казалось бы, давно и навсегда отжившими языческими верованиями. Точно также и в местах распросранения ислама сохранилась древнейшая явно доисламская традиция совершать молитву (намаз) у заповедных больших камней, находящихся, как правило, в труднодоступных местах. На Тянь-шане, Памире такие камни до сик пор являются предметом особого поклонения, наверняка сохранившегося еще со времен Каменного века.
Борьба Калевалы и Похъёлы — как она представлена в эпосе — это борьба Света и Тьмы, Добра и Зла, Нового и Старого. Но Похъёла — Царство Зла лишь с точки зрения позднейших интерпретаторов — авторов и исполнителей, — живших в более поздние времена, когда былая гармония Золотого века уже ушла в прошлое, а его идеалы полностью утрачены. При расколе общества на противоборствующие силы, как правило, наблюдается взаимная демонизация противостоящих друг другу лагерей и активное вылепливание «образа врага». Так как до наших дней дошла версия только одной из сторон, то демонизированой в глазах современного читателя оказалась лишь Лапландия. Сохранилась бы противоположная точка зрения — там бы все выглядело наоборот. Вообще-то демонизация противника — элементарный субъективно-психологический акт, с которым приходится сталкиваться на каждом шагу. Разве редкость, когда, разругавшись с кем-то или обидевшись на кого-либо, человек начинает видеть в своем противнике исключительно отрицательные стороны и старается всячески навредить обидчику?
По сюжету «Калевалы» сыны Калевы пытаются вернуть Сампо и поначалу им это удается. Но на обратном пути их настигает воинство Похъёлы (причем здесь описываются удивительные летательные способности северных народов). Посреди Ледовитого океана развертывается грандиозное морское сражение с участием летательного аппарата. В конечном итоге Лоухи перехватывает Сампо, но не удерживает и роняет ее в морскую пучину. Волшебная мельница оказывается навсегда утерянной.
Неоднократно предпринимались попытки объяснить вразумительно, что же такое Сампо. Уже во времена первых публикаций эпоса, было выдвинуто по меньшей мере семь различных толкований: Сампо — или 1) музыкальный инструмент; или 2) водяная мельница; или 3) языческий идол; или 4) торговый корабль; или 5) талисман; или 6) все земли Карелии и Финляндии; или 7) Мировой столп, вершиной которого является Полярная звезда (то есть по существу коррелят полярной горы Меру).