Маатхас повел плечами, скидывая руки Атама.
— Я сам выйду.
Уловив крайнюю степень его недовольства, Бану передумала.
— Останься.
Сагромах замер. Оглянулся на Бану, ощущая, как дико бьет кровь по ушам, и во взгляде мужчины танша не могла прочитать, понимает ли он хотя бы, кто перед ним стоит. Когда ярость захватывает Сагромаха, он становится воистину неуправляем и страшен.
— Я тебе все это вспомню, сучка, — вырываясь, хрипя, пообещал Этер. — Вот увидишь.
Раду больше не стал слушать: заломил руки Каамала окончательно, выбил ногой под колено, и навалился всем недюжим весом, усаживая Этера на колени. Что бы ни было, оскорблять Мать лагерей не позволено никому.
Шухран и Атам помогли Раду выволочь Этера.
— Похоже, просить его передать Яфуру мой поклон, бессмысленно, — выдохнула тану разочарованно в спину удалявшейся охраны. Сагромах стоял недвижно. Он по-прежнему был облачен в шелковую синюю безрукавку, и Бансабира видела, как подрагивали от напряжения загорелые, затянутые вдоль тела руки со сжатыми кулаками и вздувшимися венами.
— Са, — позвала Бансабира тише и ласковее, чем умела еще неделю назад, делая шаг навстречу. Все в груди объяло трепетом: кажется, первый раз за неё вступился мужчина.
— Тварь! — не своим голосом рыкнул тан и обернулся. — Гнусная тварь!
— Сагромах, — Бансабира застыла.
— Зачем ты позволила его увести?! — крикнул он на неё. — Я бы вышиб из него всю дурь и без помощи Раду! Или ты теперь всегда будешь встревать?!
— Сагромах, — жестче одернула Бансабира. Тон жениха совсем ей не нравился.
— Это не раздор двух танов, это спор двух мужчин, и не надо вмешивать в это охрану! Я обязан и, демоны и духи, я хочу защищать тебя и твои интересы!
— Тогда почему ты не сообразил, что если Яфур откажется от нашего союза, Гайеру в жизни не унаследовать Серебряный дом?!
— Да причем тут…
— При том, Сагромах. Мы уже обсуждали, зачем мне другие таны, — сказала размеренно и строго. — Или думаешь, что сможешь в одиночку заменить мне и Каамала, и Дайхатта, раз мешаешь достичь договоренности с обоими? — Бансабира посмотрела надменно.
Тан вздрогнул.
— Если бы один человек мог заменить мне мир, если бы в силах одного человека было помочь мне добиться желаемого, я бы никогда не рассталась с наставником, — холодно заключила тану. — Но я здесь, потому что мне нужны многие люди вокруг. И если тебя это не устраивает, ты волен поступать, как вздумается. В конце концов, мы еще не женаты, можешь передумать.
Сагромах вознегодовал.
Рассвирепел так, что кровь ударила в голову, навалилась на глазные яблоки, выдавливая. Все его существо источало угрозу, и, хотя Бану и держалась невозмутимо, в душе ей было не по себе.
— Как это понимать?! — женщина не успела опомниться, как её схватили за плечи. — Да сколько можно, Бану? Разве я не говорил?! Не смей недооценивать мои чувства!! Да что мне сделать, чтобы ты, наконец, признала и услышала меня, Бану?!
Танша сглотнула: тан попросту взмолился. В ярости и бешенстве, он взмолился. Потому что она доконала его, замучила, как старая, ноющая и без конца кровоточащая рана. Но отступать поздно.
— Для начала привести себя в порядок: тебе нужна помощь, глаз отек, — Бансабира вскинула руки, и Маатхас отпустил. — Подумай над нашей свадьбой Сагромах, я не буду ни в чем тебя винить, если ты передумаешь. Ты друг и союзник Пурпурного дома, можешь рассчитывать на любую помощь в этих стенах. Так что отдай приказ любому, о тебе позаботятся. А у меня накопилось немало дел.
— Бансабира, — он потянулся за ней, но женщина не остановилась, уходя.
Воспитанная Гором, Бану, как и он, трусила, перед любым натиском чувств — и чужих, и собственных.
Когда хлопнула дверь её кабинета, Сагромах закрыл лицо ладонью. Наплывающий синяк пульсировал тупой обжигающей болью, с припухшей губы медленно, по капле, сочилась кровь. Это хоть немного заглушало дикую, обжигающую, как горячий свинец, досаду и обиду. На неё. На себя. Он ведь сам на днях говорил себе, что главное — не допускать разборок под её крышей. Ему ничего не мешало дождаться отъезда Каамала и устроить засаду за городом.
Став Матерью лагерей, Бансабира обрела огромное множество сподвижников. Тех, кто шел изначально из выгоды, мало-помалу пронзало чувство искренней симпатии или преданности. Немало сегодня находилось людей, готовых ради Бану на подвиги.
А, значит, тех, кто ненавидел её, намного больше.
И, значит, теперь всегда, когда она будет засыпать в его руках, придется следить, чтобы она закрывала глаза на ночь. Осторожность, осмотрительность, страх — сколько спутников у его Бану. Что ж, лучшее, что можно делать в такой ситуации — не создавать проблем и решать те, что есть. Пока она разбирается с союзами, Сагромах обещал устроить свадьбу. И пусть Бансабира выдумывает, что хочет. Все решено.
* * *
Маатхас вздернул голову, ощутив, как кровь снова ударила в закрывшийся от отека глаз, шагнул к выходу, полный решимости к действию. И едва успел отскочить от открывшейся двери: вошел с поклоном Лигдам, за ним семенил еще кто-то.
— Тану распорядилась, чтобы я привел к вам лекаря.
В душе Маатхаса сначала замерло, потом потеплело. Злится, но любит. Женщины!
— Хорошо. Передай Хабуру, пусть сворачивается.
Дело было не его, но потребительства в адрес госпожи Лигдам, неожиданно для себя, допустить не смог. В немом вопросе вскинул светлые брови.
— Загостились мы тут, а будучи загостившимся соседом много себе не позволишь.
Вкупе с разбитой физиономией слова Маатхаса прозвучали особенно двусмысленно, и Лигдам даже немного улыбнулся. Прежде вовсе нелюдимый, подобранный Валом по требованиям госпожи, неприметный молчун Лигдам, наконец, начал приобретать краски жизни, достойные собственной привлекательной внешности и рубиновой серьги в ухе.
* * *
Сразу после трудной встречи с Этером Бансабира спустилась во внутренний двор, где обычно Серт гонял карательную сотню или муштровал маневры всего подразделения. Огляделась: похоже, тут сейчас только часть офицеров с ребятами, самого тысячника не видать.
Показано 27 из 67 страниц
◄ 1 2… 25 26 27 28… 66 67 ►
Заприметив госпожу, кто-то гаркнул, солдаты замерли, прекратив тренировку и поклонились. Бану ответила легким движением головы. Подозвала одного из сотников, спросила, где Серт. В караулке, ответил мужчина и вызвался проводить. Нет необходимости, отозвалась танша, велев возвращаться к работе.
В караульной было шумно — бойцы о чем-то оживленно переговаривались. Бансабира несильно толкнула дверь. Стоило войти, полсотни северян вскочили с мест. На их лицах застыло странное выражение между улыбками и тревогой: танша обычно лично по караулкам без повода не бродит. Случилось что?
Зеленые глаза выцепили нужного человека одновременно с его приветствием:
— Тану? — коротко поклонившись, Серт шагнул вперед. Бану кивнула в ответ.