улыбка.
— Я давно поняла, что вы любите мультфильмы.
— Люблю. С детства.
— А новогодний какой любимый?
— Про мужичка шепелявого.
— И мой! Всё же мы перестарались, — окидываю взглядом стол. — Давайте, ребят из охраны позовём?
— Не положено. У них служба.
— А мы тех, что не на посту. Неудобно как-то… Мы празднуем, а они работают.
— Я тоже работаю.
— Вы совмещаете полезное с приятным. Так что зовите, — поправляю красную праздничную шапку на голове.
Хотела надеть ободок с огромным бантом, чтобы немного поднять настроение, но на моём сантиметре волос он смотрится инородно и по-дурацки.
Тарас достаёт рацию, чтобы связаться с охраной.
— А можно я? — играю бровями вопросительно.
Подумав, отдаёт.
— Помогите, убивают! — истошно кричу в неё, нажав на кнопку.
Быстро надеваю Шипу на голову такую же шапку, как у меня, всовываю в одну руку рацию, во вторую язычок-гуделку.
— Ты что творишь? — гневно. — Они ж сейчас при полном боекомплекте прибегут!
— Зато быстро и все. Не забудьте подудеть, — киваю на свисток.
И минуты не проходит, как в дом вламывается вся охрана с пистолетами в вытянутых руках. Суета и рассредоточение. Но увидев меня в норме, немного охреневают.
— С Наступающим! — дую в дудку.
Ну, ты чего⁈- пихаю локтём Шипа в бок.
Тоже дует, но без энтузиазма.
Парни опускают пистолеты.
— Давайте к столу, — развожу руками, приглашая.
Им неловко, переглядываются.
— Товарищ капитан… — тихо намекаю, чтобы только он услышал.
— За стол сели! — командует.
Быстро и без лишних разговоров усаживаются.
Я занимаю место во главе с одной стороны, Тарас с другой.
Ловлю его недовольный взгляд, готовый меня прибить, потому что я нарушила правила, а его выставила дураком перед подчинёнными.
Расслабьтесь, товарищ капитан! Новый год всё же. Побудьте хотя бы сегодня милым зайчиком.
Весь этот посыл я передаю ему молча, одними глазами.
Стол стоит рядом с ёлкой, замечаю под ней тот самый ободок, который мне не подошёл. Поднимаю и надеваю на ближайшего из парней. А он лысый и мордатый здоровячек.
Все ржут.
— Чиж, упадёт, — поправляет сползающее украшение сосед. — Я в сарае молоток и гвозди видел, надо забить.
Смеются.
Один Шип мрачнее тучи.
— Сними нахрен! — не сдерживается спустя несколько минут непрекращающихся шуточек.
И гробовая тишина.
Злобно свожу брови, глядя на него.
У Тараса мышца на лице дёргается.
— Мальчики, давайте выпьем, — стараюсь разрядить обстановку. — Правда, только сок. Но вам ведь всё равно алкоголь нельзя.
— За вами поухаживать, мадмуазель? — подхватывает графин, сидящий рядом симпатичный молодой парень.
Я даже их имён не знаю…
— Мне будет приятно, — соглашаюсь.
* * *
Шип курит на пороге, вглядываясь куда-то в темноту сада.
Подхожу сзади и присаживаюсь на краешек стоящего у стены плетёного кресла, кутаясь в пуховик.
Полночь прошла, и охрана разошлась по точкам.
— Вы не любите Новый год? — задаю вопрос.
Тихо ругается матом, испугавшись. Я подошла бесшумно.
— Люблю.
— Тогда почему такой смурной?
— А должен радоваться?
— Чуть-чуть бы не помешало… У вас есть семья?
— Есть. Мама, папа, брат. Как у всех.
— А детство у вас было?
— К чему эти вопросы?
— Просто, — пожимаю плечами. — Неужели вы и в детстве были таким серьёзным? Я не поверю. Наверняка верили в сказки и Деда Мороза.
— Верил. Лет до семи, — выбрасывает сигарету.
— А потом?
— А потом увидел, как мама ночью кладёт подарки под ёлку. И перестал.
— Но ребёнком-то вы не перестали быть. И сейчас в вас что-то от него есть, любите же вы за мультики. Выпустите его ненадолго.
— Выпустить? Некого выпускать. Мальчик, живущий когда-то во мне, в жизни столько дерьма повидал, что очень быстро повзрослел. А… — но передумывает продолжать. — Я вам подарок обещал, — достаёт из кармана пухлый конверт, перевязанный красной ленточкой. — Держите.
Дрожащими пальцами забираю. Быстро моргаю, чтобы не заплакать. Улыбаюсь, как ненормальная, и сбегаю в свою комнату.
Забираюсь на подоконник, включаю стоящий рядом торшер. Помедлив немного, разрываю бумагу и достаю стопку фотографий.
Глеб…
Гуляет с Диким, играют на площадке, стоит у машины.
Внутри всё вибрирует и сжимается от радости. Слёзы вырываются и стекают по щекам.
Провожу пальцем по его фото крупным планом.
Изменился немного. Небритый. И глаза пустые.
Целую.
Подожди, я скоро вернусь.
Глава 44
Слепо смотрю на террасу. С долей зависти.
Мишка с Ксюхой целуются, подбадриваемые выпитым алкоголем.
В груди ломит от болезненного спазма.
В горле ком от сдерживаемых слёз.
Мне так уже не светит…
— Внучок, ты решил нас углями вместо шашлыков накормить? — подходит дед и переворачивает начинающее пригорать мясо. — Что с тобой происходит? — вглядывается в лицо, прищурившись.
Дед всегда знает, когда у меня в жизни пиздец случается. С детства. Только взглянет, нахмурится — выкладывай, что стряслось.
И я рассказывал.
А он уму разуму учил.
У него большой жизненный опыт, через год семьдесят стукнет. Афган и Чечню прошёл, куча наград и звёзды генерал-майора лежат на погонах.
Но сейчас его слова не помогут.
— Ничего.
— Это ты матери ври. Она возможно и поверит. А я нет. Обещал на Новый год с невестой приехать, а сам с друзьями, — кивает на Миху и Ксюху.
— Нет больше невесты… — опираюсь спиной на столб навеса, под которым мангал стоит.
— Как это? — растерянно.
— Так это. Умерла от гриппа…
— Что-то ты херню какую-то несёшь, Глеб. Кто от гриппа умирает?
— А ты, дед, статистику посмотри. По шестьсот пятьдесят тысяч людей каждый год. Я тоже думал, что это просто сопли и температура.
— Ты поэтому контракт подписал? — с хитрецой исподлобья, размахивая пластиковой лопаткой над углями в мангале.
— Уже и про это знаешь? Быстро у вас докладывают, — кручу между пальцев зажигалку.
Курить бросил, а нервозность осталась, вот и кручу вечно что-нибудь в руках.
— А ты думал, я не узнаю? Мне военком в тот же день позвонил. И про нюансик твой тоже, — повертел с издёвкой рукой. — Ты понимаешь, куда лезешь?
— Понимаю. Но так надо, дед.
— Для кого надо?
— Для меня.
Так будет проще попасть в то подразделение, в которое я хочу. Если всё сложится, конечно.
— Девушка умерла, но ты-то нет! Любовь, конечно, сильное чувство. Только время пройдёт и забудется. Новую встретишь. Семью, деток заведёшь.
— Я другую не хочу, — чиркаю зажигалкой и смотрю на пламя. — Да и поздно. Я уже всё подписал.
— Блядь, Глеб! Это Сирия! Там воюют.
— И я буду, — тушу зажигалку и прячу в карман.
— А мать? Ей сказал?
— Нет. Завтра расскажу. Не хочу ей праздник портить. Она несколько дней готовилась.
— Она ж не поймёт. А виноваты мы с твоим отцом останемся, что армией своей голову тебе задурили.
— Я постараюсь деликатно.
— Деликатно… С