Несмотря на прорыв и эвакуацию по озеру, 118-я стрелковая дивизия была фактически добита в Гдове после своего неудачного дебюта под Псковом и Островом. По донесению командира соединения генерал-майора Гловацкого, дивизия на 18 июля «являлась небоеспособной». Немцами было заявлено о захвате 2000 пленных и множества трофеев, также указывалось, что «противник потерял более 1000 человек убитыми и часть флотилии Чудского озера». Последнее утверждение, впрочем, является очевидным преувеличением. Чудская флотилия потерь под Гдовом не понесла.
Вычленить потери под Гдовом из всех потерь соединения не представляется возможным. Позднее, когда были подсчитаны потери 118-й стрелковой дивизии с момента вступления ее в бой и до 25 июля, они составили внушительную цифру 7089 человек, в том числе 74 человека убитыми и 6754 человек пропавшими без вести[267]. Называя вещи своими именами, соединение было разгромлено, размазано тонким слоем по пространству от Острова до Гдова. Теперь ее вывод на доукомплектование был более чем оправданным.
Развивая наступление от Гдова, немцы вошли в соприкосновение со 191-й стрелковой дивизией Лужской оперативной группы. Все части и соединения ЛОГ постепенно втягивались в сражение. Теперь на пути немецких войск в Ленинград оставались только они. Относительная свобода действий в воздухе позволила советскому командованию 15–16 июля эффективно вести разведку и установить перегруппировку сил противника от Луги к Кингисеппу.
Типовым решением в такой обстановке был контрудар по захваченному противником плацдарму. Советское командование действовало в полном соответствии с общими канонами. По мере прибытия эшелонов с частями 2-й ДНО было решено атаковать плацдарм в районе Ивановского и Поречья. Командовал 2-й ДНО 39-летний Герой Советского Союза полковник Н. С. Угрюмов, отличившийся в ходе советско-финской войны. Как и многие герои «зимней войны» (Кирпонос, Музыченко), он быстро продвинулся по служебной лестнице. Командующий фронтом М. Попов позднее писал: «Понимаю, как трудно Угрюмову. За год от комбата до командира дивизии выдвинулся»[268].
Здесь самое время сказать несколько слов о ленинградском ополчении. С 27 июня в городе на добровольной основе началось формирование Ленинградской армии народного ополчения (ЛАНО). 30 июня был создан штаб армии и началось формирование первых трех дивизий. Соответственно 1-я ДНО[269] считалась сформированной уже 9 июля, а 2-я и 3-я ДНО — с 10 июля 1941 г. Командным составом до батальона ополченческие дивизии комплектовались из запаса, а от батальона и выше обеспечивались за счет ресурсов Ленинградского округа. 1-й стрелковый полк 2-й ДНО состоял в основном из рабочих завода «Электросила»; 2-й — фабрик «Скороход», «Пролетарская победа» № 1 и № 2; 3-й — из добровольцев Ленинского, Куйбышевского и Московского районов. В артиллерийский полк влились работники Ленмясокомбината, а также студенты института и техникума авиаприборостроения.
По состоянию на вечер 11 июля 2-я ДНО насчитывала 9210 человек. Винтовками дивизия полковника Угрюмова была обеспечена полностью. На 9210 человек имелось 7650 винтовок и еще 1000 карабинов. Однако ощущался недостаток ручных пулеметов, что давало только два ручных пулемета в стрелковом взводе. По состоянию на 12 июля станковых пулеметов было 70 из 166 положенных по штату. Противотанковых орудий не было вовсе. При этом полевая артиллерия имелась, до 152-мм калибра включительно, всего в артполку 2-й ДНО было 35 орудий. Самой главной проблемой ополченцев была подготовка. До 50 % рядовых ополченцев 2-й ДНО (Московского района) никакой подготовки не имели. Должности младшего командного состава замещались рядовыми. Как прямо указывалось в докладе о боевой готовности дивизии, «боевая подготовка, проводившаяся в процессе формирования, за краткостью срока, существенных результатов не дала, подразделения не сумели осуществить боевого сколачивания»[270].
В заключение в докладе о боевой готовности 2-й ДНО указывалось: «Дивизия в основном готова для решения задач оборонительного боя»[271]. Нельзя не подчеркнуть — «оборонительного». В германской армии существовал такой термин, как «боеспособность» — Kampfwert. Его градация предусматривала значения от I (готовность к любым наступательным задачам) до IV (готовность к ограниченным оборонительным задачам). Так вот в германской терминологии 2-я ДНО имела Kampfwert III (только оборона), не самый высокий, прямо скажем. 13 и 14 июля 2-я ДНО восемью эшелонами, семью по железной дороге с Витебского вокзала и одним эшелоном — автотранспортом отправилась на фронт. Упреждение 2-й ДНО с выходом на назначенные позиции означало настоятельную необходимость использовать ее для наступательных задач.
Может возникнуть закономерный вопрос: «Почему наступательных?» Здесь позволю себе напомнить слова Меллентина:
«Глубоко ошибается тот, кто благодушно относится к существующим плацдармам и затягивает их ликвидацию. Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой русский плацдарм, захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость, хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный, артиллерийский огонь не вынудит русских оставить созданный за ночь плацдарм. Успех может принести лишь хорошо подготовленное наступление. Этот принцип русских „иметь повсюду плацдармы“ представляет очень серьезную опасность, и его нельзя недооценивать. И опять-таки против него есть лишь одно радикальное средство, которое должно применяться во всех случаях обязательно: если русские создают плацдарм или оборудуют выдвинутую вперед позицию, необходимо атаковать, атаковать немедленно и решительно. Отсутствие решительности всегда сказывается самым пагубным образом. Опоздание на один час может привести к неудаче любой атаки, опоздание на несколько часов обязательно приведет к такой неудаче, опоздание на день может повлечь за собой серьезную катастрофу. Даже если у вас всего один взвод пехоты и один-единственный танк, все равно нужно атаковать! Атаковать, пока русские еще не зарылись в землю, пока их еще можно видеть, пока они не имеют времени для организации своей обороны, пока они не располагают тяжелым оружием. Через несколько часов будет уже слишком поздно. Задержка ведет к поражению, решительные и немедленные действия приносят успех»[272].
Все сказанное Меллентином о советских плацдармах в той же степени можно отнести к немецким плацдармам: «необходимо атаковать, атаковать немедленно и решительно». Обе стороны в сходных условиях поступали схожим образом. Вечные ценности в военном деле есть, и было бы странно изобретать для Красной армии какую-то особую и самобытную тактику и стратегию.
Руководство фронта понимало, что свежеиспеченная ополченческая дивизия сама по себе не обладает достаточными ударными возможностями для нанесения серьезного поражения противнику. Полковник Угрюмов вспоминал: «В Веймари приехал командующий поисками фронта. Он распорядился усилить дивизию двумя артиллерийскими дивизионами и ротой танков Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава и лишь после этого начинать наступление»[273].
По приказу Ворошилова формировался сводный танковый полк ЛКБТКУКС[274]. Для этого вся материальная часть курсов перебрасывалась на станцию Веймари. Уже 15 июля танковый полк ЛКБТКУКС был подчинен полковнику Угрюмову, и в тот же день последовала атака немецкого плацдарма у Ивановского. Раус описывает эту атаку следующим образом:
«Русские наступали несколькими волнами по обе стороны дороги и бежали к дамбе по совершенно открытой местности. Наша артиллерия, которая ранее обстреливала районы сосредоточения, теперь обрушила огневой вал на эту желто-коричневую массу. Пулеметы и танковые пушки открыли бешеный огонь, засыпав противника смертоносными снарядами. Атака захлебнулась буквально через несколько минут, и результатом этого бессмысленного поступка была только ужасная бойня. Но даже после этого атаки до вечера повторились еще трижды и каждый раз завершались неудачей»[275].
Описание, надо сказать, достаточно типичное для немецких мемуаров и исследований пропагандистского характера. Когда в немецких мемуарах внезапно начинаются рассказы про неуязвимые Т-34 и КВ, а также про бурые массы «монголов», нужно сразу насторожиться. Обычно такими рассказами драпируют собственные провалы и неудачи. Данный случай не стал исключением.