Кутулу также сказал, что мне следует быть поосторожнее и больше думать о собственной безопасности. Я скорчил гримасу, но тем не менее мне было ясно, что он прав.
Я подумывал о том, чтобы сделать из пятидесяти воинов Ласлейга, барона Пилферна, нечто наподобие эскадрона моих Красных Улан. Действительно, они старательно занимались. Проверяя их вместе с домициусом Танетом, я счел, что Ласлейг и его люди достигли неплохих успехов и что Танет вполне может оставить их вместе в качестве нового эскадрона.
Но кавалеристы мне были нужны гораздо больше, чем телохранители, поэтому я попросил Кутулу приставить ко мне нескольких тайных агентов и пообещал, что если я распознаю кого-нибудь из них, то отправлю их всех подглядывать из окон за прохожими.
Тенедос приближался, и наши учебные занятия занимали все больше времени и становились все сложнее.
Однажды ночью, где-то в середине второй стражи, я только-только закончил убеждать Бартоу, который с каждым днем становился все возбужденнее, что ему не следует возвращаться в Никею для совещания со Скопасом, и, испытывая после этого разговора некоторое раздражение, решил, что доставлю себе удовольствие, отправившись прямо на квартиру, и по меньшей мере шесть часов не буду думать об этой окаянной армии, которая составляла всю мою жизнь.
Только-только я успел сбросить ботинки, налить в стакан ягодного сока, подкисленного лимоном и охлажденного льдом, доставленным с отдаленных гор, как в дверь кто-то постучал.
Я поклялся себе, что если это окажется кто угодно, кроме разве что бога Умара, решившего вернуться на землю, то я сдеру с него живьем кожу и обтяну ею шкатулку для карт, подошел к двери и невнятно рыкнул.
— Тут один человек требует, чтобы его пропустили к вам, — послышался робкий голос одного из часовых.
— Скажи ему… впрочем, ладно.
Генерал, похваляющийся тем, что его дверь всегда открыта, не имеет права жаловаться на то, что кто-то вдруг воспримет эти слова всерьез.
Однако, вспомнив о моих недавних посетителях, я вынул из ножен кинжал Йонга и, открывая дверь, держал его в левой руке.
Я увидел чудовищного человека. Я сам высок ростом — более шести с половиной футов, — но мои глаза находились на уровне подбородка посетителя. Причем он был не просто очень высоким: фигурой он напоминал бегемота, а его лицо вполне годилось для того, чтобы являться в кошмарных снах малолетним сиротам. Суровое и угрожающее выражение не сходило с лица этого человека с юных лет, а теперь его вдобавок уродовали два шрама: один проходил вдоль лба и около виска пересекался со вторым, обезобразившим его щеку и губу. Из-за этого шрама казалось, что лицо постоянно искривлено в какой-то ужасной усмешке. Правая рука у него была отнята выше локтя, но на перевязи справа висел явно видавший множество поединков меч, а из голенища сапога торчал нож. Одет человек был в изрядно поношенный кожаный костюм.
— Сукин ты сын! — воскликнул я.
— Добрый вечер, сэр, — произнес посетитель. — Простите, что не могу приветствовать вас как полагается.
Я обнял Свальбарда и чуть не расплакался. В последний раз я видел его в Камбиазо, во время нашей последней отчаянной пешей атаки против монстров, когда мы пытались убить короля Байрана. Это он разделался с майсирцем, который собирался прикончить меня, а затем кто-то отрубил ему руку и он упал, истекая кровью.
Он служил вместе со мной еще до первой встречи с Королем-Провидцем и всегда был рядом, молчаливый и смертельно опасный.
Он был жестоким, неудобным в общении и не склонным к эмоциям человеком, и я сразу отпустил его. Он отвернулся и вытер лицо рукавом, без сомнения, желая стереть дорожную пыль. Это дало мне повод сделать то же самое.
— Я был кое-где, — сказал он, — далеко отсюда, и кое-чем там занимался, когда услышал, что вы вернулись. Подумал, что могу вам пригодиться.
— Клянусь всеми богами, да! Входи!
Я чуть ли не силой втащил его в комнату и повернулся к часовому.
— Сбегай в кухню, — приказал я, — и разыщи там бренди.
— По мне, так лучше доброе честное пиво, — сказал Свальбард. — Если, конечно, вы не переменились и не заказываете это пойло для себя.
— Ничего подобного со мной не случилось, — успокоил его я. — Пиво. Несколько кружек.
— Но ведь я же должен охранять вас, сэр, — возразил солдат, — и…
— Неужели ты думаешь, что мне смогут причинить какой-нибудь вред в присутствии этого великана? Давай не задерживайся!
Я закрыл дверь.
— Вы не сильно изменились, — сказал Свальбард. — Волосы поседели да стали пореже. Но живот вы еще не отрастили.
Я усмехнулся:
— Разве тебе никогда не говорили, что неприлично так разговаривать со своим главнокомандующим?
— Пытались, — ответил он. — Но я никогда не прислушиваюсь к словам, которые ничего не значат.
— Как ты спасся в Камбиазо? — спросил я, жестом указав ему на стул.
Он неловко уселся.
— Никому не было дела до истекающего кровью парня, с которого к тому же и содрать-то было нечего, — сказал он. — Все же кто-то перетянул мне обрубок, а я добрался до реки, нашел там ведьму и вылечился.
— А потом?
— К тому времени не осталось никакой армии, кроме этих вонючих миротворцев, так что я подыскал себе работенку с мечом. Делал то и это, то там, то здесь.
Я решил, что не добьюсь более четкого объяснения, да и не был уверен, что обрадуюсь, услышав его.
— Мне нужен телохранитель, — сказал я так же рез ко, как и он.
— Я об этом уже слышал, пока шел по лагерю. С удовольствием займусь этим делом, особенно если придется иметь дело с миротворцами.
— Это вполне возможно, — ответил я. — Но, прежде чем ты приступишь к работе, я должен рассказать тебе одну историю. Насчет того, что случилось с Карьяном.
Он хмыкнул — в этом звуке не было заметно никакого волнения, — но я с начала до конца рассказал, как майсирский азаз наложил на меня заклятие, а Байран, для того чтобы убедиться в том, что оно действует, приказал мне убить того, кто был лучшим из моих солдат и моим испытанным старым другом. Рассказывая об этом, я не мог смотреть в глаза Свальбарду и безостановочно расхаживал по комнате. Я еще не дошел до середины повествования, когда солдат принес пиво, но, закончив, заметил, что гигант так и не сделал ни глотка и сидел задумавшись.
— Сдается мне, — сказал он в конце концов, — что нам нужно изловить Байрана и посмотреть, как ему понравится, когда ему ломают кости, одну за другой, а отломанные куски понемногу дробят в порошок, и постараться растянуть все это не меньше чем на неделю.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Воспоминание об убийстве Карьяна снова всколыхнуло все во мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});