Читать интересную книгу Психология шизофрении - Антон Кемпинский

При неврозах и обострениях психопатий, когда человек становится неспособным к интегрированию образа самого себя и своего окружения, нередко появляется чувство собственной нереальности и нереальности окружающего мира. Это чувство может возникнуть также при неожиданных и необычных событиях, как приятных, так и неприятных.

Явления деперсонализации и дереализации также нередко встречаются при шизофрении, особенно в начальной фазе.

Изменение «Я» (утрату идентичности)

Подобно тому, как бывает в сновидениях, при шизофрении больной переносится в иную реальность. Его «Я» становится другим «Я». Исчезает идентичность личности больного. Он становится кем-то другим как в собственном восприятии, так и в восприятии окружающих. Этот факт часто выражение подчеркивается ближними больного: «он стал каким-то другим», «он стал совершенно другим человеком», «он изменился».

Изменение «Я» и изменение «автопортрета»

Необходимо различать изменение образа самого себя, «автопортрета» (self concept), и изменение «Я». Образ самого себя, как и образ окружающего мира, постоянно подвергается изменениям. Прежде всего он зависит от настроения, В угнетенном состоянии он становится темным, в радостном — светлеет. Образ «Я» зависит от контактов с ближайшим окружением, от успехов, результатов самопроверки и т. п. У молодых людей он, естественно, более подвержен колебаниям, поскольку молодой человек не вполне вжился в свою роль, чувствует себя в окружающем мире неуверенно, у него еще слишком значительна сфера фантазий.

Избегание контактов с окружением обусловливает то, что образ «Я» начинает осциллировать еще больше, так как при этом уменьшаются возможности проверки себя. В результате еще больше усиливается тенденция к бегству в мир фантазий. Однако несмотря на изменчивость «автопортрета» человек все время чувствует себя тем же самым, только видит разные стороны медали: то он умный, то глупый, то добрый, то злой, то красивый, то некрасивый и т. п. Даже в случае истерического раздвоения личности (доктор Джекиль и мистер Хайд в известном произведении Р. Л. Стивенсона) в глубине души субъект чувствует, что он является одним и тем же, но лишь изменил свою роль, что не представляет трудности для истериков, которые с легкостью претворяют свои фантазии в действительность.

Утрата временной связности «Я»

Изменение «Я» — это совсем иное изменение. Человек при этом уже перестает быть самим собой, исчезает чувство континуальности, необходимое для сохранения чувства идентичности. «Умер прежний человек, родился новый» — это не есть только поэтическая метафора, но вполне реальный феномен. Больной чувствует, что он уже не тот, кем был прежде, что в нем что-то существенно изменилось. Отсюда, по-видимому, берет свое начало чувство открытия правды о себе и окружающем мире. Однако, несмотря на проявления аутизма, если внутренний мир меняется в зависимости от актуального способа видения себя и реальной внешней ситуации, он неразрывно связан с внешним миром.

«Нас много» (расщепление «Я»)

Чувство идентичности сохраняется благодаря интеграционным способностям; из множества противоречий создается единое целое. При шизофрении эти способности оказываются ослабленными. Целое оказывается разрушенным. Нет больше единого «я»; теперь их много. «Имя мое легион, ибо нас много». Внешне это разрушение единства лучше всего, быть может, выражается в мимике. Мимика отражает эмоциональное отношение к окружению (речь здесь идет о спонтанной мимике, так как в случае маскировки подлинных отношений она всегда бывает более или менее искусственной).

Основная эмоциональная установка выражает способ переживания данной ситуации и, следовательно, в ней ангажировано «Я». Это воплощается в установке «к» или «от» той или иной ситуации. Лишь на таком фоне развивается дальнейшая интеракция с окружением. Вследствие целостной ангажированности «я» мимика также имеет целостный характер, выражая доброжелательность или враждебность, радость или грусть и т. д. При шизофрении часто бывает невозможно определить выражение лица у больного, поскольку целостный характер мимики оказывается нарушенным. На лице, как в зеркале, отражаются противоположные чувства.

Если в этом плане говорится о психически здоровых людях, то речь идет обычно о быстрой смене мимического выражения, в связи с тем что противоречивые чувства в повышенном темпе следуют друг за другом. При шизофрении же на лице отражаются одновременно противоречивые чувства и в результате возникает впечатление неопределенности шизофренической мимики, либо ее несвязанности. Это нередко позволяет с первого взгляда распознать шизофрению на основе так называемого «ощущения», выражаемого термином «Pracox-gefuhl»(76).

Кроме того, вследствие аутизма мимика часто не соответствует внешней ситуации.

Наивысшим критерием «Я», или интеграционных сил, является, как уже упоминалось, волевой акт. Из многих противоречивых возможностей надлежит выбрать одну. «Я хочу» выражает эту интеграционную способность, через которую проявляются, по крайней мере в определенной степени, жизненные силы человека. Даже в тех случаях, когда «я хочу» направлено против самой жизни, когда человек решается на самоубийство, этот акт принятия решения нередко бывает результатом огромного усилия, являясь как бы последним выбросом жизненных сил. Поэтому при очень тяжелых депрессиях больные обычно не совершают самоубийства.

Шизофреническая пустота обусловливается неспособностью сказать «я хочу». Окружающая жизнь перестала ангажировать «Я» больного, перестала быть переживанием и превратилась в пустоту; в ней уже нет никакого направления, ничего уже не хочется, человек не живет, но вегетирует — такое состояние типично для простой и хронической форм шизофрении. Когда же вследствие шизофренического изменения «Я» нарождается новый человек, когда в озарении больной открывает правду о себе и окружающем мире, как это происходит в случае бредовых форм шизофрении, тогда «хочу» становится даже более сильным, чем было прежде, но оно направляется против окружения и его законов; отсюда вытекает конфликт с окружающим миром, в котором почти всегда проигравшим оказывается больной.

Чаще всего, однако, вследствие ослабления интеграционных способностей «я хочу» постоянно осциллирует, то и дело меняя свое направление. Больной то хочет бороться, то отказывается от борьбы, то стремится действовать, то предается бездействию, то желает любить, то хочет ненавидеть. Даже в таких простых действиях, которые в норме выполняются автоматически (ходьба, речь, протягивание руки для приветствия и т. п.), проявляется колебание между разными формами активности; больной не может принять решение, какую из них выбрать; протягивает руку для приветствия и сразу же ее отдергивает назад; садится на стул и прерывает это движение на полпути. Разговаривая, задумывается над отдельными словами, их правильным значением, доискивается различных аналогий, создает из них новые языковые построения; при этом возникает впечатление, что больной развлекается ими. Нередко бывает так, что он идет куда-то без определенного направления, не идет, а плутает, иногда задумывается, куда поставить ногу, какую принять позу, вследствие чего все это выглядит странно и причудливо.

Раскрытие механизма деформации решения

При нормальной работе нервной системы каждая активность связана с решением. Из разных возможностей одна должна быть выбрана, а остальные отвергнуты. Нейрофизиологически эти «решения» осуществляются за пределами сознания. Волевой акт или сознательный выбор зарезервирован для особенно трудных решений, требующих задействования всей нервной системы, что субъективно ощущается как ангажированность «Я» — «Я хочу». Вследствие повторения некоторые действия подвергаются автоматизации. Если раньше они были связаны даже с большим усилием воли, то с течением времени они начинают выполняться автоматически, т. е. без участия сознания; «Я» не принимает в них участия (достаточно команды «пиши» и буквы появляются сами собой, пишущий не задумывается как их написать).

При шизофрении как бы раскрывается скрытый механизм деформирования решения; в норме осуществляемое без участия «Я» бессознательно оказывается в центре сознания, включая и без того уже ослабленные интеграционные силы «Я». Вследствие этого больной постоянно колеблется, не может принять решение, а если все-таки принимает, то оно часто оказывается шокирующим для окружающих.

Таким образом, нормальная жизнь становится огромным усилием, так как то, что в норме выполняется без какого-либо раздумывания или сомнения, для больного становится проблемой, над которой он нередко размышляет, философствует, меняет решение и т. д. Дело доходит до того, что он отказывается от всякой активности, ибо она становится слишком утомительной.