Читать интересную книгу На первой полосе - Вэл Корбетт

— Да нет, мне нужно это узнать для газеты.

«Ладно, сейчас она не хочет мне открыться, — подумала Джоанна. — Какой осторожной стала Лиз в разговорах по телефону».

Все еще надеясь на чудо, Лиз спросила:

— Так какая, говоришь, была подкладка?

— На вид очень дорогая, — ответила Джоанна. — Такая с тиснением пестрого, самого что ни на есть французского узора, который еще бывает на тарелках и обоях. Не могу вспомнить название. Ох, беременность лишила меня способности сосредотачиваться… Вспомнила — геральдические лилии. Катя случайно его не потеряла? Это на нее похоже, ты ведь знаешь этих телевизионщиков, они постоянно витают в облаках.

Последовала легкая заминка.

— Нет, тут у нас одна проблема. В воскресенье какую-то женщину в таком же плаще видели возле дома Тома Ривза на Роланд-Мьюс. Очень похоже, что она хотела своим ключом открыть входную дверь.

Секунду Джоанна переваривала услышанное.

— Том Ривз и наша подруга? — произнесла она с сомнением в голосе. — Ты думаешь, она собиралась к нему на свидание?

— Неважно, что я думаю. Но на столе редактора отдела новостей лежит фотография, свидетельствующая именно об этом.

— Но она никак не могла там находиться, мы же вместе с ней были на приеме в гостинице «Гросвенор», где ей вручали премию.

— Но не после полуночи, — заметила Лиз.

Пауза.

— Не вешай трубку. Том Ривз находился в Англии всего лишь две недели, пока снимался фильм, а наша подруга никогда не ездила в Голливуд. Как же они занимались любовью последние несколько месяцев? По почте?

Как и обычно логика была на стороне Джоанны, но Лиз все еще колебалась.

— Ладно, пусть не Том Ривз. Но я чувствую, что это Катя, хотя в редакции об этом никто еще не догадывается. А если это она, зачем ей понадобилось идти в этот дом ночью?

— Не имею об этом ни малейшего понятия, — ответила Джоанна. — Наверно, есть какое-нибудь простое объяснение. Дай мне время, и я брошу все силы своего могучего интеллекта на решение этой задачи.

— Правильно, а то у нас в редакции постоянно пытаются умножить два на два, чтобы в итоге получилось пять. Все же я думаю, нам сейчас не следует обсуждать яичную жизнь Кати. Лучше потом поговорим.

— Ладно, — сказала Джоанна. — Так когда мы увидимся?

— Вечером я уезжаю в Оксфорд, на семинар.

— Если вернешься не слишком поздно, я тебя жду.

— Ты имеешь в виду вернуться сразу в Лондон? Это идея, но нет, я, пожалуй, не успею.

— А завтра во время обеда ты свободна? — спросила Джоанна.

— Возможно… Думаю, встречу с лордом Пиккотом можно пока отложить. Это один из немногих людей, понимающих, что значит дружба.

— Тогда я попрошу мисс Ангус позвонить в ресторан «Айви». Встретимся там в час дня. — Джоанна положила трубку. Разговор с Лиз почти вылечил ее от недомогания.

Второй помощник пресс-секретаря в Бэкингемском дворце всячески старался поддерживать хорошие отношения с национальными газетами. Ему нравилось «осуществлять общее руководство газетами», а не отвязываться от них фразами «мы не можем прокомментировать эту информацию» или «это частное дело».

После того как принцесса Уэльская вернулась из Эдинбурга, он не видел особого вреда в том, что сообщит репортеру «Кроникл», ведущему раздел светской хроники, небольшую информацию — Диана действительно была в Эдинбурге с частным визитом и вернулась в Кенсингтонский дворец в понедельник утром.

Помощник пресс-секретаря не был посвящен во все подробности этого визита, но, хорошо разбираясь в мотивах интереса прессы к этому члену королевской семьи, назвал журналисту имя человека, которого посетила принцесса и который мог подтвердить ее визит.

— Таким образом, ПУ не могла быть той женщиной на Роланд-Мьюс, — сообщила Лиз на совещании, созванном по этому поводу.

Давать прозвища членам королевской семьи было обычным явлением в журналистской среде. «ПУ» расшифровывалось как принцесса Уэльская; ее свекра, герцога Эдинбургского, прозвали «Зорба», вследствие его греческого происхождения.

— Сведения, которыми мы располагаем в этой связи, ни к чему нас не приведут, — подытожила Лиз. — У нас есть лишь достаточно плохой снимок женщины, которую мы не можем опознать. Нам нужны более весомые улики.

Несколько минут спустя в отделе новостей Тони, с присущей ему подозрительностью, заявил Белинде:

— Я не поддамся на эти дворцовые уловки. Уж слишком все споро и гладко. Позвони нашему человеку в Эдинбурге, попроси его разузнать все, что только возможно. Посмотрим, что у нас из этого выйдет. А сама поговори с королевскими фараонами. Они должны знать, где была Диана.

После того как через час подтвердилось, что в указанный промежуток времени ПУ действительно находилась за пределами столицы. Тони начал терять интерес к делу, несмотря на то что он потратил столько времени и сил на раскрытие этой загадки. Один из репортеров связался с пресс-секретарем Тома Ривза, и ему удалось получить ответ. Со слов самого Тома, пресс-секретарь сообщил, что мистер Ривз не ожидал никаких полуночных гостей, но если бы кто-нибудь вдруг и пришел, то застал бы его в постели с женой. Эта информация была подтверждена метрдотелем ресторана «Мэншн Хаус» на Беркерли-сквер, излюбленного места знаменитостей, где можно поесть в спокойной обстановке. Метрдотель был постоянным информатором ведущего колонки светской хроники в «Кроникл». Вернувшись в редакцию, репортер сообщил Тони, что Ривз с женой допоздна сидели в ресторане, и после приличного ужина с изрядным количеством горячительных напитков они буквально «втекли» в свой лимузин.

Тони взглянул на снимок. «Еще одна неудача. Нечего зря тратить время». И он решительно бросил снимок в мусорное ведро.

Лиз направлялась в Оксфорд, где должна была принять участие в семинаре «Женственность в понимании современной женщины». Она чувствовала себя счастливой, сознавая, что теперь журналистам из «Кроникл» до Кати не дотянуться.

Когда она выехала на скоростное шоссе, ей позвонил политический обозреватель газеты, который сообщил, что в той истории с утечкой информации из палаты общин наметилось интересное продолжение, и договорился встретиться на следующий день. Затем она стала отвечать на беспрерывные звонки других сотрудников газеты, из зарубежного и спортивного отделов, а также отдела здоровья. Некоторые звонили действительно по делу, другие только для того, чтобы похвастаться.

Как и всегда Лиз забавляло, какими великими профессионалами в области журналистики мнят себя эти мужчины. У женщин-репортеров, как правило, нет привычки хвалиться каким бы то ни было успехом своих статей. «Вероятно, это одна из причин того, что женщинам не так везет в этой игре, как мужчинам, — подумала Лиз с усмешкой. — Где только мужчины набираются такой самоуверенности? В чреве матери? Это, наверно, заложено у них в генах. Однако помогает ли им эта уверенность заставить свой орган внизу живота подняться?»

Николь была занята. Предстоящая встреча с боссом, Фергусом Кейнфилдом, означала необходимость произвести множество телефонных звонков различным представителям отделов по связям с общественностью Шанель, Армани, Ральфа-Лорена — в поисках нового вечернего платья. В плавный поток распоряжений по доставке изысканных нарядов вклинился голос секретаря:

— Николь, тебе звонят из офиса Брюса Олдфилда. По шестой линии.

Николь нахмурилась. Разве она интересовалась прокатом их моделей? Если так, нужно будет делать вид, что работаешь над очередной статьей, где будет упоминаться их коллекция.

— Привет, Джереми. — В разговорах с мужчинами, даже голубыми, Николь нарочно говорила хрипловатым голосом. — У тебя для меня что-то есть? — спросила она, пытаясь вспомнить, какой сделала заказ.

— Насчет плаща, которым ты интересовалась.

Ах, это по работе.

— Ну?

— Я тебе сказал, что мы сшили только два, но забыл про тот, который использовался в показе коллекции, думаю, ты о ней слышала.

Николь вся обратилась в слух. Выставочные образцы обычно не покидали помещения и, как правило, висели в костюмерной в порядке показа на подиуме.

— Да?

— Как я понял, ты имела ввиду тот плащ, который Брюс одолжил своей знакомой по имени мисс Элизабет Уотерхаус.

Николь сдержала возглас изумления. Опасаясь, что ее могут подслушать, ведь в редакции нет перегородок между отделами, она произнесла:

— Ах да. Как глупо, что я забыла.

Фергус бы разомлел, если бы Николь ему так же широко улыбнулась. Теперь она пыталась понять, что бы это все значило. Когда это, интересно, Лиз одалживала этот плащ? И для кого?

Осознавая, что в газете она на вторых ролях, Николь пыталась решить, как ей лучше обойтись с этой информацией.

Найти ключ к разгадке подобных сенсационных историй ей удавалось не часто, ее мысли и сейчас порхали в голове как бабочки над цветком. Она могла бы обо всем рассказать Фергусу, но это повлечет за собой труднопредсказуемые последствия. Можно рассказать обо всем Лиз и тем самым обязать ее. Но кто знает, долго ли Лиз продержится на должности редактора. Лучше поделиться с Тони. Какие бы грешки за ним ни числились, на своем месте он останется.