он помнил особенности ряда форм и сортов, которые осматривал в разных местах и в разное время. Все поражались его необъятным, разносторонним, глубоким знаниям, основанным как на личных наблюдениях непосредственно на опытных полях, так и знанию мировой литературы по всем дисциплинам, из которых слагается растениеводство.
Очень характерны слова академика Н. А. Максимова, работавшего ряд лет заведующим отделом физиологии института: «Я поражаюсь почти гениальной интуиции Николая Ивановича. Не будучи физиологом растений, он в беседах со мной неизменно проявляет осведомленность в самых последних новостях нашей науки и, обладая каким-то непостижимым чутьем, указывает мне, по моей же специальности, наиболее назревшие проблемы».
Сохранилось очень много писем Вавилова: по подсчетам В. Д. Есакова, примерно 40 тысяч. Из них особенно хорошо видно, над чем он больше всего размышлял, какие научные проблемы его волновали, почему так или иначе поступал.
Легкомысленного отношения к организации, проведению и результатам исследований, а тем более профанации их, умышленной «подгонки под ответ» Вавилов терпеть не мог, однако научные доказательства, предложения, обоснованные выводы воспринимал очень охотно и внимательно, предлагал экспериментальные варианты, методические решения. Мог и поспорить, навести на нужную мысль, точно сформулировать выводы. С ним тоже можно было спорить, доказывать свою точку зрения. Поэтому за руководителем, авторитетным в мире ученым, не просто смело шли, как за опытным и бесстрашным первопроходцем по зеленым земным дебрям, — им невольно восхищались, у него учились, а некоторые пытались и подражать. Так постепенно складывалась уникальная школа Вавилова, получавшая с годами все большую известность не только у нас в стране, но и за рубежом. Ее творческий поисковый генотип сложился естественно, определился сам собой родом деятельности, однако именно таким он был задуман и создан Вавиловым.
Библиотека института выписывала множество книг и журналов, в том числе из-за рубежа. И первым читателем был сам Николай Иванович. Встретив кого-нибудь из сотрудников, он мог спросить, читал ли тот по профилю своих исследований статью или книгу, и не имело никакого значения, на каком языке она была написана: сотрудник был обязан знать ее содержание и сделать соответствующие выводы. Сам Вавилов говорил, выступал с докладами и писал на английском, немецком и французском языках.
Летом институт заметно пустел: одни выезжали в экспедиции, другие — на опытные станции. Для изучения, размножения и поддержания в живом виде собранных образцов и коллекций Вавилов в разных природных зонах страны организовал более десятка опытных станций. Николай Иванович любил бывать на них. «Иногда эти приезды были неожиданными, — вспоминал бывший заведующий отделом клубнеплодов Майкопской опытной станции Н. А. Щибря, — но всегда без торжеств и прочих церемоний. Приезжал к ночи… К шести утра все сотрудники собирались на месте, чтобы встретить Вавилова. Обычно в сером костюме, неизменно в шляпе, он приветствовал нас дружелюбной улыбкой. Всем казалось, что он действительно особенный, необыкновенный человек. От всей его фигуры веяло здоровьем и свежестью, бодростью — никакой усталости. А ведь знали, что лег поздно, после полуночи.
— Кто будет первым показывать? — спрашивал Н. И. Вавилов. Научный сотрудник кратко знакомил его с растениями на своем питомнике. Вавилов всегда внимательно и терпеливо слушал собеседника. Бывал недоволен, если тот часто заглядывал в полевой журнал. Подчас долго осматривал растение, просил о нем рассказать подробнее. После окончания осмотра участка делал замечания. Нередко дольше самого специалиста говорил о той или иной культуре, советовал больше читать и тут же рекомендовал литературу. Так, не спеша, Николай Иванович и его сотрудники обходили питомники…»
Можно было только восхищаться неистощимой энергией этого удивительного человека, ученого с мировым именем. И — учиться у него.
СЕЛЕКЦИЯ — ЭТО НАУКА
Международные связи и авторитет ВАСХНИЛ благодаря энергии Вавилова крепли и ширились: в 1930 году ему пришлось самому принять участие в трех конгрессах и конференции.
На IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне он выступил с обзором диких родичей плодовых деревьев азиатской части СССР и Кавказа, рассмотрел проблему их происхождения.
В Кембридже на V Международном ботаническом конгрессе Вавилов выступил с докладом «Линнеевский вид как система», указав на то, что фактическое изучение видов растений обнаружило отсутствие монотонных видов: все они оказались как бы «сложенными» из большего или меньшего числа форм (генотипов). Расы и разновидности, составляющие вид, — сложные образования, отображающие целое (вид).
В Соединенных Штатах Америки, в Итаке на Международной конференции по экономике сельского хозяйства Вавилов сделал доклад «Наука и техника в условиях социалистического переустройства сельского хозяйства». И после Панамериканского конгресса работников сельского хозяйства Северной и Южной Америки, состоявшегося в Вашингтоне, он тут же приступил к сложной и большой экспедиции по южным штатам США и Центральной Америки. Результаты экспедиции с учетом исследований С. М. Букасова и С. В. Юзепчука были описаны в статье «Мексика и Центральная Америка как основной центр происхождения культурных растений Нового Света», опубликованной в 1931 году.
Доклад Н. И. Вавилова на VI Международном конгрессе генетиков в городе Итаке, в США, где он был избран вице-президентом, назывался так: «Процесс эволюции культурных растений». В нем ученый подвел итоги исследованиям географической локализации формообразовательного процесса, показал динамику эволюции растений и роль человека в ней.
В начале тридцатых годов Вавилов, понимая значение накопленного в институте генетического фонда растений, все усилия направил на то, чтобы возможно эффективнее использовать его в селекции для создания новых, более продуктивных сортов и гибридов, для обновления сортимента растений на полях, в лугах и садах. Поэтому он отложил в сторону свои чисто теоретические изыскания в ботанике, географии, систематике и вплотную занялся практическими вопросами скорейшего выведения новых сортов и гибридов сельскохозяйственных культур. Одну за другой написал работы «Основные задачи советской селекции растений и пути их осуществления» и «Селекция как наука».
Важно было детально познакомить селекционеров страны и вообще всю агрономическую общественность с уровнем мировых знаний в области генетики и селекции, показать их достижения и перспективы, намного расширившиеся в результате проведенных экспедиций, и он привлек сотрудников двух институтов (в Ленинграде и Москве) к работе над монографией «Теоретические основы селекции растений».
Первый том ее вышел уже в 1935 году. В него были включены основные работы Вавилова: «Селекция как наука», «Ботанико-географические основы селекции», переработанный вариант «Закона гомологических рядов в наследственной изменчивости», «Учение об иммунитете растений к инфекционным заболеваниям». Входили в этот том работы и других сотрудников ВИРа.
Вскоре появился второй том издания, посвященный селекции отдельных культур, а затем третий том — по картофелю, овощным, плодовым и ягодным культурам. Это было уникальное, единственное в мире издание, предназначенное прежде всего для селекционеров.
Работа ВАСХНИЛ только налаживалась. И выступая в 1935 году с докладом-отчетом «Шесть лет работы