Читать интересную книгу Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча» - Сергей Кургинян

В этом смысле разговор о «свердловском клане» (как, кстати, и о «ставропольском клане»), а также о любых других типах патрональных отношений, фаворитства и даже семейственности в острой политической ситуации абсолютно бессмыслен. Естественно, что рядом оказываются люди, связанные неформальными отношениями. Естественно, что все «посторонние» держатся на дистанции. Естественно, что острые политические вопросы поручаются тем людям, в кого верят.

У кого из крупных политических деятелей Запада это было не так? Или не было «табачного кабинета» у Рейгана? Или не личная преданность решала судьбу членов команды Ф.-Д. Рузвельта, одного из величайших политических деятелей XX века? Или не предательство решило вопрос о жизни и смерти Ленина, де Голля, Дж. Кеннеди?

И тут на ум приходит одна незамысловатая схема, хорошо зарекомендовавшая себя в предшествующий период. Вкратце схема эта состоит в следующем.

План игры

Вариант первый. Удается осуществить полную смену команды с заменой ее на людей, имеющих свои интересы, отличные от интересов Президента России. Тогда не составляет особого труда продавать этой команде такие инструкции, которые способствовали бы осуществлению некой стратегии, но коренным образом противоречили интересам данной политической фигуры. В результате — фигура «горит», а команда либо переходит к другому политическому лидеру, либо распускается с повышением статуса всех ее членов.

Вариант второй. Команда дискредитируется. Лидера обвиняют в том, что он связан с «плохими людьми», неспособными к осуществлению спасительных радикальных реформ, что ситуация ухудшается не потому, что это вызвано движением по определенной политической колее (рынок, приватизация и прочий набор экономических и политических штампов), а потому, что люди лидера — косны, с коммунистическим прошлым и вообще «тормозят» проведение этих гениальных идей, которые способны привести все общество к процветанию. И, наконец, что в любом случае в этом стремительном ухудшении ситуации виновны не основные идеологи выбранного курса, не держатели потенциала стратегически важных идей, а не умеющий выбирать себе команду лидер и его ближайшее окружение.

В любом из этих двух вариантов удается решить главную задачу — свалить ответственность «с больной головы на здоровую». И разве на протяжении последних пяти лет впервые осуществляется данный «фокус»? Отнюдь. Все это уже было. Отставки, обиды, обвинения, перекладывание вины. В результате мы имеем то, что имеем. И боюсь, что нового тура подобных «игр» страна уже просто не выдержит. Колея «накатывается» уже не один год. Куда она ведет, становится яснее с каждым днем. Как на нее выводят, как по ней толкают, все приемы уже отработаны.

Выхода — два. Один — свернуть с колеи, причем незамедлительно. Другой — принять на себя тобою же пущенный бумеранг беспощадных слов: «Уйдите красиво!»

«Солидарность», 1991, № 14–15

4.2. По ту сторону комфорта и эгоизма

Часть I. Отвлекающие маневры, или «два полюса» так называемого политического процесса

Одним из самых главных рецептов, лежащих в основе того, что предъявляется обществу как «излечение», «возрождение», «воскрешение», «радикальное реформаторство», — является тезис о приоритете личности, о самоценности личности, о ее высшем суверенитете по отношению ко всему, что сооружается, надстраивается над личностью, будь то коллектив, общество, государство.

Именно это свойство западного общества должно быть, по мнению реформаторов, перенесено на российскую почву прежде всего, коль скоро мы хотим, что бы у нас стало так же хорошо, как «у них». Эта суверенность личности отождествляется и с понятием свободы, и с понятием западной демократии, и в конечном счете с понятием идеального мироустройства (все для личности, все во имя ее). По поводу этого утверждения необходимо внести ясность.

Общественное сознание воспринимает подобный приоритет личности как нечто само собой разумеющееся. На другом полюсе — выдвигаемая «патриотами» соборность, народность, общинность. В этой системе координат с двумя равно бессмысленными, на наш взгляд, равно условными, равно выхолощенными полюсами общественное сознание обречено бесплодно скитаться в поисках ответа на вопрос о смыслах, целях и ценностях.

Сторонники двух этих «полюсов»(индивидуализм — корпоративизм, индукция — дедукция, демократизм — патриотизм) могут спорить до хрипоты, подавляя слушателя обилием и «весомостью» своих аргументов. Что касается слушателя, то он, зачарованный этим буйством эмоций и «трагизмом» противоречий, скажет «спасибо» устроителям представлений даже в том случае, если его невзначай разденут догола и оберут до нитки. В этом смысле обе силы являют собой ту пресловутую марксистскую «борьбу противоположностей», которая и в самом деле образует «единство» особого рода — единство отвлекающей клоунады, позволяющей главному действующему лицу реализовывать свои цели, лежащие по ту сторону «представления».

Методология наших исследований состоит прежде всего в том, чтобы вскрыть сценарную форму, продемонстрировать игровой характер такого, якобы серьезного, противостояния «двух полюсов». Сознавая, что мы тем самым рискуем навлечь на себя гнев всех участников «спектакля», мы все-таки считаем необходимым представить происходящий сегодня процесс именно как спектакль. То, что в этом спектакле задействованы серьезные, честные люди, искренне верящие в то, что они являются полноценными субъектами политического процесса, — для нас бесспорно. Но столь же бесспорно и то, что сегодня они являются объектами самых элементарных и самых циничных манипуляций. И покуда природа этих манипуляций не будет вскрыта на всех уровнях, начиная с философско-гносеологического, разговор о свободе и о личности будет стол ь же смехотворен и оскорбителен, сколь и разговор о потоке народной жизни, народной судьбе и величии исторического субъекта.

На самом деле на сцене политического процесса, во-первых, два «бойца», якобы дерущихся друге другом; во-вторых, якобы следящий за правилами игры арбитр (в лице мирового сообщества); и, наконец, в-третьих, по ту сторону рампы очумевший зритель, готовый бесконечно обливаться слезами, содрогаться от ужаса и завывать от восторга. И что (в-пятых) — за стенами театра? И кто (в-шестых) организовал это театральное представление? И (в-седьмых) в чем его конечная цель?

До тех пор, пока не возникнет хотя бы желания ответить на эти вопросы — ситуация остается безвыходной. И не в том ли наша задача, чтобы пробудить у рядового советского человека желание видеть игру, способность сомневаться, способность анализировать, способность мыслить? Пусть даже оскорбляя его при этом.

Ниже мы сознательно оскорбим читателя, показав ему на примере тезиса о суверенности личности то, как именно над ним изгаляются, подсовывая ему вместо действительных проблем красивые побрякушки.

Итак.

Первое. Мы не оспариваем высшего суверенитета личности. Мы просто задаемся вопросом о том, как этот суверенитет реализовать. И до тех пор, пока мы не получим ответа на это «как», мы отказываемся спорить о том, — «что» (личность? Или народ? Частица или волна? Курица или яйцо?), потому что в основе этого спора лежит низкопробный блеф о «суверенитете» содержания по отношению к форме, исходя из коего представляется допустимым обсуждать цели сами по себе, вне способов их реализации. Но то, что это не так, уже доказано и в теории, и на практике, а значит, спор о целях, предъявляемых как «вещи в себе», попросту оскорбителен. В самом деле, для того чтобы личность могла стать сувереном в реальности, она, как минимум, должна — быть. Она должна существовать как нечто устойчивое, самодостаточное, как нечто онтологически прочное, хотя бы настолько, чтобы быть отправным пунктом в сложной цепи коммуникационных схем и надстроечных построений. Короче личность в современном мире, чтобы быть суверенной, должна быть, и быть должна чем-то, хоть чуточку несомненным, хоть капельку априорным, хоть как-то свидетельствующим о своем наличии хотя бы самой себе. Но как раз все эти условия отсутствуют начисто. И если есть что-то сомнительное в сегодняшнем мире, если есть в нем что-то зыбкое, гадательное и неопределенное, то это прежде всего — идентичность. И если ставить из всех кризисов современной цивилизации какой-либо кризис во главу угла, то речь идет прежде всего о кризисе идентичности. Хуже!!! Речь идет о кризисе целостности того субъекта, из которого мы хотим строить нашу социальную ткань. Так что же мы делаем?

Мы берем за основу, за отправной пункт самый зыбкий, самый неустойчивый, самый проблематичный элемент нашего современного мира и именно из него начинаем строить сложную, многоступенчатую модель, где каждый следующий уровень требует от предшествовавшего избытка надежности и устойчивости. То есть тех качеств, которых уже в исходном элементе не имеется ни на гран. Что мы получим в результате, если действительно будем строить, исходя всерьез из этой идеи?