Белик коротко взглянул на опекуна, неожиданно опустившего глаза, стремительно подхватил свои вещи и скрылся в кустах, оставив Стража терпеливо дожидаться своего возвращения. Карраш смирно встал в сторонке, как и положено воспитанному скакуну, но при этом выглядел странно умиротворенным, счастливым и немного задумчивым.
Весельчак, очнувшись от наваждения, бесшумно отполз под прикрытие лесных великанов и поспешил покинуть берег, пока его не обнаружили. Отчего-то внутри поселилось стойкое убеждение, что необычные попутчики не обрадуются соглядатаям, поэтому он бесшумной тенью скользнул в темноту, поднырнул под низкие еловые ветви, опустившиеся чуть ли не до земли, а затем кружным путем направился в оставленный лагерь, нервно покусывая губы и глубоко задумавшись.
Мальчишка… флейта… гаррканец… какое странное совпадение. Или же нет? Откуда у пацана охранный амулет на груди? Знак известного столичного мага на грубо слепленном комке глины было невозможно не узнать, но откуда у мальчишки ТАКАЯ защита? Ее не стыдно иметь даже наследнику престола Интариса, но вроде у нашего короля всего три сына и все они гораздо старше Белика. Или мы просто чего-то не знаем?
Воин непонимающе покачал головой, погрузившись в напряженное раздумье, и лишь поэтому не заметил еще одну пару глаз, настороженно наблюдающую за ним из темноты.
К следующему полудню караван без всяких приключений добрался до Больших Озер. Издалека завидев крепкий бревенчатый тын, над которым вился тонкий дымок, люди отчетливо повеселели, кони приободрились, а Гаррон с некоторым удивлением констатировал, что вспыльчивый рыжий, похоже, передумал сводить счеты с языкастым пацаном. Хоть и озлился вчера сильно, полночи бродил вокруг лагеря, дожидаясь припозднившегося сопляка, затем безропотно выстоял назначенную утреннюю стражу, но за все утро так и не произнес ни единого лишнего слова. Ни намека на то оскорбительное замечание, что должно было зацепить известного бабника за живое, ни заслуженного возмездия, ни даже возмущенного сопения. Только взгляды бросал по сторонам странные, да иногда покусывал губы, исподтишка наблюдая за мелким пакостником. А тот словно чувствовал: всю дорогу мудро держался подле сурового дядюшки, ради такого случая стерпев даже близкое присутствие эльфов. Морщился, конечно, если в его сторону вдруг обращались зеленые глаза Перворожденных, но благоразумно помалкивал.
Когда деревня приблизилась, Карраш глубоко втянул ноздрями вкусно пахнущий жильем воздух и, прянув ушами, неожиданно недовольно всхрапнул: ему совсем не хотелось менять восхитительно дикий лес на многолюдное и весьма шумное село.
— Ничего, потерпишь, — безжалостно сообщил ему Белик. — На ближайшую неделю это — единственное наше пристанище, а мне до ужаса надоело мыться в холодной воде и есть подгорелое мясо. Можешь, конечно, подождать снаружи, но потом не вопи, что пришлось всю ночь отбиваться от голодных волков. Овражки помнишь?
Гаррканец мрачно покосился за плечо и неопределенно фыркнул.
— А я помню. Поэтому учти: если тебя сожрут, сам будешь виноват, а я твои обглоданные кости собирать поутру не намерен.
Скакун фыркнул громче и на этот раз с явным презрением: волков он нисколько не боялся, сам кого хочешь сожрал бы. С удовольствием. Да разве в его нынешнем положении можно рассчитывать на такую удачу? Копыта — это вам не лапы с когтями, а зубы травоядного — не замечательно острые клыки хмеры: такими не шибко кого загрызешь. Попробовать, конечно, можно, но рассчитывать на хороший результат… нет, проще затоптать насмерть, чем нормально цапнуть. Прикус сменить, что ли?
Карраш откровенно задумался. Однако, когда впереди показались распахнутые настежь ворота, уже заполненные возбужденно переглядывающейся голоногой детворой, не забыл приостановиться и пропустить мимо себя грохочущие телеги, молчаливого Стража, многочисленных охранников и, конечно же, эльфов, которым его хозяин скорее заранее перегрыз бы глотки, чем повернулся спиной. Затем снисходительно глянул на восторженно разинувших рты мальчишек, в чьих глазах загорелось искреннее восхищение, польщено приосанился и гордо последовал за остальным караваном.
Село оказалось большим, почти в четыре десятка домов — добротных, в два, а то и три поверха, с затейливой резьбой на тщательно покрашенных ставнях, удивительно нескрипучими калитками, ухоженными садами и распаханными огородами. Правда сейчас, в разгар дня, на единственную улицу вышло совсем немного народу: только шумная детвора, одна беременная деваха, три женщины постарше, что тут же поспешно скрылись в избах, несколько стариков на завалинках, да немолодой, но еще крепкий мужик в кожаном фартуке, с прокопченной физиономией и гнутой подковой в мощных руках.
— Здорово, кузнец! — бодро гаркнул Гаррон, приветственно вскинув ладонь. — Чего у вас так пусто? Куда народ делся?
— Так в поле все, — пробасил бородач. — Девки — кто по ягоды, кто по грибы, кто на речку…
— А ты, значит, за старшего?
— Не. У нас староста — Бовгач, к нему и идите. Во-о-н его дом, третий с краю.
— Благодарю. А постоялый двор есть?
— А как же, — пожал плечами кузнец. — Чего ж ему не быть? Да только все не поместитесь, придется или потесниться, или к соседям на постой проситься, а у нас нынче с жильем туго.
— Чего ж так? — заинтересованно обернулся герр Хатор. — Народу прибавилось?
Здоровяк, утерев лицо рукавом, неожиданно помрачнел.
— Прибавилось, — кивнул он. — Озерцы неделю тому сгорели, погорельцы к нам прибились, на время. А с Прибрежек народ сам ушел: говорят, волки там объявились. Большой стаей, что и скот попортила, и людей много кого погрызла. Кто мог, к Бекровелю и в Борреву подался, но дотуда далеко, без коней не уйдешь, а их на всех не хватает. Вот и пришлось…
Купец красноречиво переглянулся с южанином: выходит, вот куда Михаль стаю свою водил?
— Ясно. Значит, потеснимся. Как, говоришь, старосту кличут?
— Бовгач. А постоялый двор на отшибе, — охотно добавил кузнец. — Со стороны реки хорошо видать. Там еще крыша соломенная, да коновязь здоровая. Не ошибетесь.
— Добре. Устраивайтесь.
Герр Хатор властно махнул рукой, и длинная вереница телег послушно повернула в указанную сторону, тогда как сам купец, прихватив начальника охраны, отправился к дому старосты.
Белик при виде просторного двора с весьма неплохим по вместительности домом и многочисленными соседними строениями, явно предназначенными для усталых скакунов, собственной скотины и, конечно же, продуктов, удивленно приподнял бровь: не слишком ли это расточительно для обычного села? Но быстро вспомнил, что этой стороной до сих пор не пренебрегали ни королевские гонцы, ни торговцы, ни подмога для вечно воюющих Застав, и удивляться перестал. Ничего странного: просторный постоялый двор, расположенный хоть и в глуши, но все же не очень далеко от некогда оживленного тракта, должен вмещать немало народу. Хоть и много времени прошло с тех пор, как погибла Малая Сторожа, хоть и поубавилось по этому направлению караванов, но не стоит забывать, что когда-то тут проходил самый многолюдный и безопасный торговый путь к Бекровелю. А потому слегка обветшалый, знававший лучшие времена дом был все еще довольно крепок, добротен, как и все остальные постройки; хозяин — приветлив и безмерно рад своей удаче, а расторопные мальчишки (явно младшие сыновья) — в меру любопытными, но совсем не нахальными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});