Лютном.
Ремус рассеянно кивнул, и они вышли из дома. А я потащила Поттера с дивана:
— Вставай, бадьян, конечно, хорошо, но рану нужно промыть.
— Признайся, ты просто давно хотела увидеть меня без рубашки, — устало улыбнулся Гарри.
— Конечно, а теперь я еще хочу тебя побить, чтобы ты больше так не делал никогда!
— Ты волновалась за меня?
— Олень ты, Поттер.
— Из твоих уст даже оскорбления звучат прекрасно.
Мне все же удалось затащить его в ванную на первом этаже. Теплую мантию не восстановить, вместе с ней на пол бросила и свитер. Рус рассказывал о сектумсемпре… скорее всего, это оно. Заклинание опасное и имеет одну особенность: буквально притягивает всякую гадость, раны заживают долго, а если достаточно глубокие, то могут потом открыться, вновь начав кровоточить. Поэтому я быстро орудовала губкой, хорошенько поливая ее специальным обеззараживающим раствором. Молли часто смачивает им синяки и ссадины своих мальчишек, прежде чем начать лечить.
Страх, нагрянувший в гостиной, постепенно проходил. Поэтому во мне бурлили совершенно противоположные чувства: хотелось то орать на Гарри, что он дебил и напугал меня до смерти, то просто реветь, потому что все-таки жив. И лишь закончив промывать рану, я подняла глаза. Поттер улыбался. У него синяки по всему телу, огромная рана на груди, а он улыбается!
— Ты чего улыбаешься? — возмутилась я и хотела еще наорать, и вообще сказать все, что о нем думаю.
Но не смогла, из глаз сами собой брызнули слезы, все-таки я ко многому была готова, только не к жизни в военное время. Ну, а у Поттера сработал инстинкт: если женщина плачет, то обнимай.
Сидеть на полу, по всей видимости, будет нашей фишкой. И опять я сижу у Поттера на коленях. Всхлипываю и вытираю все никак не останавливающиеся слезы. А в голове дурацкие мысли о том, что реветь в рубашку все же удобнее, чем в голое плечо, даже если плечи широкие.
— Прости, — утешал меня он. — Я же не знал, что так получится. Мы из банка вышли, свернули за угол, чтобы уйти телепортом, а там Люпин. Он на нас даже не успел начать орать, как эти появились, в масках. Испугалась?
— Нет, — всхлипнула я, — это я от восторга тут реву.
— Ты обо мне беспокоилась? — с радостью спросил Поттер.
— Олень ты, — припечатала я. — Я испугалась, а он радуется.
— Прости. Но когда ты обо мне беспокоишься, я не могу не радоваться.
Дверь ванны распахнулась и на пороге появилась возмущенная миссис Уизли:
— Залей его бадьяном, а не обнимай. Не заслужил.
— Я верю, — возразил Поттер, — что Луна не столь жестокосердна. И будет лечить меня поцелуями.
— Вас пороть в детстве надо было, — возразила Молли. — Да и сейчас бы не помешало. Вставайте.
Повторно заливала бадьяном я его в этой же ванной. А до своего чемодана он шел в порванной мантии. Так я узнала, что Поттер и спит в пижаме с длинными рукавами.
Рунный браслет представлял из себя тонкую полоску металла, меньше сантиметра шириной. Золотой, а через примерно равные промежутки на нем красовались тонкие полоски из серебра — разделения условий.
Рунные схемы лично мне напоминали программирование. Магия работала по принципу постановки условий и временных рамок. Лично мне сложнее было перевести заклинания в руны, а вот выставлять эти условия проще всего. По браслету Поттера знающий руны смог бы определить, для чего он. Руны сокрытия и невидимости так часто повторялись на нем, что догадаться сможет даже тот, кто едва выучил перевод, и условия разгадывать не нужно. Хотя интересно: он ведь скрывает перстни на руке, при этом сама рука остается видимой, как и то, что он в руку берет. Как сделал?
Больше парни из Норы не выходили. Теперь мы с Гермионой чаще приходили к ним. А если не шли сами, то под дверью опять появлялся грустный Поттер, которому нельзя морозить незажившую рану, и мы шли в Нору с ним, просто потому что если запустить Гарри в дом, Гермиона начинала чувствовать себя третьей лишней. Она этого, разумеется, не говорила, но я легко представляла себя на ее месте: Поттер иногда бывал просто невыносим.
За пару дней до конца каникул мы тоже сидели в Норе. Ну как сидели? Частично помогали миссис Уизли, переругивались и отшучивались, играли в мяч капустой и вносили еще больший хаос в обстановку этого дома. Я, как человек далекий от деревенской экзотики, напросилась кормить куриц: они так забавно подбегали под ноги, что я постоянно напрашивалась их кормить. Дело это относительно простое и занимает совсем немного времени, поэтому вскоре я, помахивая чашкой и напевая под нос «Вахтерам», пробиралась по загроможденной тропинке дикого парка Уизли. Ну и, разумеется, Поттер вырвался с кухни и шел мне навстречу.
— Ты и минуты без меня прожить не можешь? — улыбнулась я.
Настроение было хорошим, погода приятной, солнышко светило, папа обещал приготовить что-то вкусненькое на ужин. Поттер опять полез обниматься:
— Ни минуты не могу, — признался он.
— Ой, все! Дай пройду. Нам с Мионой уже выходить надо, в темноте возвращаться не хочется.
— Луна.
— А?
— А давай поженимся?
Рассмеялась я искренне, потом поняла, что он не шутит и оскорбленно ответила:
— Нет.
— Но почему?
До дома оставалось пройти немного, я обогнула Поттера и пошагала к задней двери.
— Хочу тебе напомнить, что мне семнадцати еще нет.
— Для магических клятв это не важно. А министерский брак заключим сразу, как школу закончишь.
— Нет.
— Почему?
Я уже открывала дверь кухни. Было очень тихо. Все, кто нарезал капусту, точил ножи и занимался другой полезной деятельностью, молчали и полностью отдались делу. Ага. Могу поспорить, только что экстренно от окон отбежали.
— Ты точно хочешь это слышать? — уточнила я, ставя тарелку для пшена обратно на мешок.
— Конечно.
— Во-первых, сколько мы с тобой встречаемся? Два? Или три месяца?
— Три, — несколько оскорбленно ответил Поттер.
— Ну так вот. Во-первых, приличные девушки после трех месяцев ухаживания