Черт!
Но, поразмыслив, Харрисон решил, что нет ничего дурного в том, что ректор колледжа оказалась столь проницательной, и шепнул:
– Спасибо.
Шагая за Уизи и Тру и повторяя историю Теренса Джонса каждому, кто спрашивал, он чувствовал себя в своей тарелке. Слава богу, здесь были и такие, кто его не знал, – это уже облегчение.
– Теренс? – вежливо поинтересовалась Тру.
Она напоминала ему нежный нарцисс в своем бледно-желтом платье с пышной юбкой до середины икры и выглядела чертовски сексуально.
– Да-а? – протянул он, излишне растягивая гласные на южный манер, чего обычно не делал. Может быть, виной тому старание изобразить Теренса?
– Миссис Бангер, глава кулинарного отделения, будет рада поговорить с тобой. – Тру нежно ему улыбнулась, но глаза ее говорили, что она расстроена, а значит, просит его о помощи – или, напротив, просит не вмешиваться.
Эта головоломка мучила его несколько лет, поэтому он доверился инстинкту.
Миссис Бангер, невысокого роста, кругленькая, в цветастом платье, встретила его радушной улыбкой.
– Вы, молодой человек, вылитый Харрисон Гембл.
Он улыбнулся ей.
– Меня совершенно не волнует, кто вы, мистер Джонс, на самом деле, – продолжила дама. – Мы составляем кулинарный календарь на каждый месяц. Вы согласны быть мистером Январем? Это большая честь. Мы хотим, чтобы вы позировали для некоторых наших студенческих десертов. Кстати, наши питомцы готовят и «Мун-пай» и «Твинки».
Харрисон был смущен.
– «Мун-пай» и «Твинки»?
– Вы знаете, есть такая популярная песня: «Перекусим, детка…», ее поет Харрисон Гембл, и там упоминаются и «Мун-пай», и «Твинки»…
Харрисон почесал висок и пожал плечами.
– Это как-то связано? Я фанат оперы и музыки барокко, поэтому не в курсе, но уверяю вас: позировать буду рад. Я полагаю, вы имеете в виду… без одежды?
Лицо миссис Бангер покраснело.
– Нет-нет, что вы! – Она сделала паузу. – Хотя, возможно, нам следует уточнить…
– Вы просто дайте мне знать, что решите, миссис Бангер. Я буду готов в любом случае. Моя крестная дочь, Уизи Мейбенк, будет держать меня в курсе.
– Превосходно, – улыбнулась миссис Бангер.
Тру потянула его за рукав, и после того как они отошли на достаточное расстояние, шепнула ему на ухо:
– А что, если тебя здесь не будет?
– Я прилечу, – прошептал он в ответ. – Я всегда мечтал быть мистером Январем.
Тру надула губы.
– Ты хоть иногда можешь быть серьезным?
– А ты хоть иногда можешь не быть?
– Это будущее Уизи. – Она сдвинула брови и смерила его строгим взором.
– И я только что навел мосты с ее преподавателями.
– С миссис Бангер – да. Но что будет с Уизи, когда выяснится, что ты Харрисон Гембл?
Он пожал плечами.
– Как это может ей повредить?
Тру заморгала.
– Они перестанут воспринимать ее просто как Уизи. Она станет известна как крестная дочь Харрисона Гембла. Ты знаменитость. На всех, кто, так или иначе, связан с тобой, падает твоя тень.
Харрисон секунду смотрел на нее.
– Как интересно. Значит, я несу ответственность?
Она помолчала.
– Нет, не совсем так, но…
– То есть я темная туча?
– Нет, но что-то вроде этого.
– Ты когда-нибудь слышала о протекции?
– Конечно.
– Я думаю, может, ты беспокоишься больше о себе, чем об Уизи? Может быть, это Дабз и его матушка предпочитают держать тебя в тени? Но проще приписать это мне? Тому ужасному эффекту, который я оказываю на каждого, у кого есть шанс блеснуть? Но не лучше ли посмотреть на себя самого? Ни за что не поверю, чтобы люди не захотели узнать Уизи, такую, какая она есть. Она не позволит, чтобы такое случилось.
Тру ссутулилась и обхватила себя за плечи.
Уизи ждала их и вся светилась от радости:
– Теренс! Тру! Здесь так здорово! Всего месяц до начала занятий, так что пора подыскивать квартиру…
Харрисон подвигал бровями, напоминая ей об их уговоре. Это был их тайный знак. Уизи поняла и быстро прихлопнула рот ладошкой. Он говорил ей, что они вернутся к этой теме позже. Не сегодня. И если ей удастся закрепиться в колледже и найти общий язык как с преподавателями, так и с другими студентами, и она успешно закончит первый семестр, он купит ей машину.
Все это они обговорили, пока Тру переодевалась наверху. У Уизи и Харрисона тогда состоялся весьма продуктивный разговор.
– Ты знаешь, что такое социальное общение? – спросил он. – Я певец и актер, но все свое актерство я оставляю там, в концертном зале. Когда-нибудь ты будешь вести грандиозные ток-шоу. Но одно пока еще остается тебе неизвестно – ты сама значишь куда больше, чем твоя страсть к работе. У тебя есть семья и друзья, и они тоже значат куда больше. Если бы тебе пришлось выбирать между сестрой и работой, то есть возможностью стать ведущей ток-шоу, что бы ты выбрала?
– Тру, – не раздумывая ответила Уизи.
– Видишь? И если бы передо мной стоял выбор: новый хит или Гейдж, – я выбрал бы Гейджа. – И конечно, Тру, но он предпочел не касаться этой темы.
Уизи, казалось, и так поняла.
– Это значит, что твоя работа, то бишь твои интервью, заканчивается там, в студии. Когда ты в школе или дома, будь сама собой – сестрой, другом, умницей, фанатом «Звездного пути». Повсюду, где ты, должна быть радость. Ты, Уизи, делала мой день светлее, когда я приходил и поливал грядки твоей матушки. Ты понимаешь, о чем я?
– Очень даже понимаю. – И она обняла его в подтверждение своих слов.
– И позволь тебе напомнить, что твое ток-шоу только часть тебя самой. Чем ты интереснее, тем интереснее будет зрителю. И я собираюсь купить машину для Уизи, для друга.
– Правда?
– Когда ты была маленькой девочкой, тебе больше всего нравился синий цвет. И ты постоянно указывала мне на небо, потому что хотела, чтобы и мне он понравился.
– Да, я помню.
– Так что если Тру не возражает – мы ведь не можем не учитывать ее мнение, она твоя старшая сестра и заботится о тебе, – я куплю тебе синий автомобиль. И теперь ты для меня Номер Один – это твое кодовое имя. Согласна?
Уизи запрыгала от радости и завизжала:
– Да-а-а! А ты для меня Номер Два!
И теперь в просторной комнате колледжа Номер Один – Уизи делала все, что могла, чтобы доказать свою готовность к обучению – расхаживала по комнате, сложив руки на груди, и с кроткой улыбкой Моны Лизы на губах изображала то Опру, то Келли, то Рейчел Рэй… Но, слава богу, несмотря на все свое старание, оставалась самой собой – Уизи Мейбенк.
Тру, казалось, не замечала перемены в поведении сестры и осматривала комнату, приподняв левую бровь. Некоторые из студентов выглядели довольно-таки вызывающе. Присутствовал некий байкерский шик. Один парень явно косил под Чарлза Мэнсона, и еще один, постарше, был в футболке с персонажем известного мультика на груди – «Неугомонные детки». Обычное явление для студенческой среды – неплохие люди, которые стараются хоть как-то выделиться. А некоторые, стараясь произвести приятное впечатление, определенно нуждались в совете.