чувствую, как краска залило моё лицо, но не могу не спросить.
Шерхан тупо рассмеялся. Надо мной же смеётся, значит тупо.
— А ты бы хотела?
Я сморщила лицо, предвосхищая свой отрицательный ответ.
— Не…
— Ой, как жаль, что не отмотать всё назад, правда? — с деланным сочувствием произнёс, а потом снова по-идиотски заржал этот придурок.
Я начинала его ненавидеть.
— Что ты хочешь сказать?.. — шёпотом, не веря интересуюсь у веселящегося хозяина квартиры.
Неужели я так низко пала? Полнейшее безобразие.
— Киска, не парься. Ты в одежде. Я в одежде. Секс — это процесс соития обнажённых тел, — заставил меня раскраснеться ещё больше его ответ, но гораздо сильнее подействовало дружеское похлопывание по плечу.
— Это… то есть ничего не было? Да?..
— Поверь, ты бы запомнила, — проникновенно уставился мне в глаза развратный тип.
— Ясно… — я скинула с плеча его руку.
Но разве он в одежде? Трусы — это же нижнее бельё. А я в чём? Опустив взгляд обнаруживаю себя лишь в лифчике и ажурных трусиках, вот уж Леська! Заставила меня их надеть, а они же просвечивают! И лиф тоже просвечивает, выставляя на обозрение все мои прелести. Прикрыться нечем, только руки, то есть одна рука в волнении нервно двигается от груди к низу живота, туда и обратно, пытаясь прикрыть непотребство.
Ухмыляющийся «мой враг номер один», пожалев, протянул мне белоснежный халат, стянув его со стены. В ванной комнате, всё белоснежное. Сверкает так, что не остаётся сомнений, здесь на славу поработали тётя Ася и мистер Пропер. И ещё она такая огромная. Размером с две мои комнаты. А сколько здесь зеркал — на стенах, даже на потолке, а пол выложен мраморным кафелем. У правой стены блистает чистотой унитаз, а напротив него — огромная посудина в качестве самой ванны. Наверное, это джакузи. Около неё и около раковины висят полотенца: большое, поменьше и самое маленькое, как в дорогущем отеле. Я в таком никогда не была, но из фильмов знаю, что бывает именно так. А ещё потому, что дядя после своих автограф-туров и пресс-конференций обычно привозит целый мешок того, что успел надыбать из отеля — полотенца, пакетики или тюбики с шампунем, бальзамом для волос, миниатюрные запечатанные кусочки мыла, короче, всё, что криво лежит. Из одного отеля он даже тапочки махровые привёз. Не то, чтобы он страдал бедностью, скорее у него в попе сидит небольшой кусочек авантюризма, вот он и отрывается на пятизвездочных гостиницах. Или же он возомнил себя звездой известного комедийного сериала.
— Накинь.
— Спасибо.
Одна рука влезла в рукав, другая так и осталась болтаться подвешенной на подвязке. Но мне стало на порядок уютнее. Почти так же, как до момента, когда я узнала, что стою перед новым знакомым практически голая.
Шерхан отодвинул меня от раковины, умылся сам и двинул в комнату, я засеменила за ним следом, разглядывая выбритую на затылке эмблему FJB. В голове стали шевелиться извилины, собирая по кусочкам неведомое «вчера». Это парень из «Funk Jazzy Band» замерцало в моей голове транспарантами.
— Слушай, может кофе сварганишь? — извлекая меня из страны воспоминаний, предложил мне он.
— Я вроде кухаркой не нанималась.
Что ещё за новости? Кофе ему свари, завтрак тоже приготовить? А массажик не сделать? Вот борзота.
— А как же каноны гостеприимства?
— В смысле?
— Знаешь, иногда одни человек навещает другого. Это называется «ходить в гости» и ведёт к некоторым неудобствам для хозяина.
— Ага, поняла, — я нетерпеливо перебила распалявшегося Шера. — Тебе неохота самому, ты хочешь заставить меня. Поспешу расстроить…
— Не поняла, — в свою очередь перебил меня хамоватый тип. — Я всего лишь хочу напомнить тебе о твоих обязанностях.
— Каких обязанностях?
— Как гостеприимной хозяйки…
— Чего? Ты что такое говоришь? Это же твоя квартира!
Он выпучил глаза в недоумении, мол, совсем у девочки крыша упорхала в далёкие края, не оставив обратного адреса.
— Я думал, это твои апартаменты, — наконец изрёк ошеломлённый не менее меня, парень.
— А a думала — твои!
— Вот @Нецензурная речь@! — не стал он сдерживать чувств.
— То есть, мы сейчас неизвестно у кого… Так?
— Выходит так, хотя почему неизвестно? — его взгляд зацепился за журнальный столик со стеклянной крышкой, на котором что-то пестрело всеми цветами радуги, наверное, проспектик местечка, где мы оказались.
А мой взгляд зацепился за кровать, стоявшую, точнее подвешенную посреди просторной комнаты. Это где я провинилась? Или наоборот, отличилась? Бог ты мой! Огромная, белоснежная, усыпанная лепестками роз кровать в форме сердца. Сверху по канатикам, которые держат её на весу, свисает балдахин из полупрозрачного шифона нежно-розового оттенка. Гамак-трансформер, обозначило красоту моё не давече проснувшееся и бодрствующее ехидство. На расстоянии полутора метров по бокам стоят две круглые тумбы, в вазах пестреют два гигантских букета кроваво-алых роз. Обои в комнате под стать цветом балдахину. У стены стоит огромное зеркало в золочёной раме. Фу, меня уже тошнит от обстановки.
— «Grace Plaza Hotel», — произнёс название самого дорогущего в городе отеля Шерхан и присвистнул.
Я зашлёпала босыми пятками по мягкому белоснежному ковру в направлении Шера, чтобы бесцеремонно выдернуть из его рук проспект и самой убедиться в том, что это правда. Неутешительный текст ввёл меня в ступор. Надо же. Отель «Grace Plaza». Я столько раз проходила мимо него, борясь с искушением просто заглянуть в холл. А теперь сама здесь — ещё и в таком шикарном номере.
— Давай попытаемся воспроизвести вечер, — решительным тоном предложил Шерхан, усаживая свой превосходный зад танцующего бога в кресло, стоявшее у зеркала.
— Давай.
— Ты с какого момента не помнишь?
— Ничего не помню.
— Хорошо, а что последнее из того, что помнишь?..
Я задумалась. Помню, что собирались на вечер; меня не хотел впускать грозный секьюрити, некто неизвестный меня провёл; я пила мохито у барной стойки, без конца чокаясь со своим спасителем; прорвалась к сцене и пыталась любоваться на группу организаторов бала, не получилось, опять же охранник вредный передо мной вырос; меня унесло толпой в диджейскую, где я распила одна целую (ой, мамочки!) бутылку вина; я снова оказалась у сцены, даже на сцене, меня же Егор туда волоком тащил; выключили свет, я танцевала с тем же парнем, который и начал меня опаивать, а потом он вытащил меня на крышу и всунул в руку пиво (точно-точно, он во всём виноват, гад!) и снял маску, представившись… Шерхан. Вот почему его лицо мне знакомо!
— Ты меня опоил! — тут же выступила я с обвинительными фразами.
— Я тебя вижу впервые! — выпучил он глаза.
— Ничего не впервые!
— Пять минут назад ты обратное утверждала!