Есть несколько косвенных признаков.
— Какие-же это признаки?
Кельвус прислушался к коридору, ему послышались шаги.
— Какие-же это признаки? — переспросил Дарей.
Кельвус прислушиваясь к коридору тихим голосом сказал:
— Обычного демонопоклонника может отличить только опытный демонолог, как я. Но вот у сильнейших из них, глаза в ярости загораются фиолетовым или багровым пламенем. Таких мы называем — Проклятые. И еще…
Разговор прервал зашедший в комнату Гриф. Он сказал:
— Готовься Дарей. Через неделю у тебя первое задание. Плевое дело, скоро станешь полноценным лазутчиком. У всех нас будет большая вылазка.
— Вылазка это очень хорошо, — сказал Кельвус, растянувшись в улыбке. — А то я совсем засиделся в этой сырой крепости.
— С завтрашнего утра Дарей, у тебя начинается ежедневная подготовка. С первой зари и до ночи. Так что больше никаких разговоров. Сегодня уже поздний вечер, ложись спать.
Гриф повернулся к брату Кельвусу похлопав того по плечу и сказал:
— Отрадно, что демонолог сам рвется в бой. Нечастое явление. А сейчас тебя зовет к себе командующий, хочет дать тебе указания, чтобы осторожнее вел себя в нашей вылазке.
— А кто будет командиром отряда? — спросил Кельвус.
— Назначили меня, а помощником будет Метис.
Гриф увел брата Кельвуса из комнаты, мило беседуя с ним. Дарей остался один, он лег на кровать в ожидании сна. «Плевое дело говорит». «Значит выходит через неделю я наконец-то стану полноправным лазутчиком». «Нет, пока не увижу указ своими глазами, не поверю».
Глава 11. Высокомерие золотого города
Из окна комнаты самого дорогого борделя в Гольштайне смотрел толстоватый человек. Его красные щеки то надувались, то выпускали воздух. Он руками разгладил волосы по бокам и почесал лысину от лба до макушки. На кровати его ждала обнаженная проститутка. Ее золотистые кудри спускались на сочную грудь. Она нежно ублажала себя, издавая страстные вздохи. Конечно она играла с любимым клиентом, но тот не обращал на нее никакого внимания. Мысли его были заняты совершенно другим.
Он пристально смотрел на золотую статую посреди площади. На большом постаменте Иззя Божественный восседал на коне, держа в правой руке огромнейший меч. Толстоватый человек развернулся и воскликнул:
— Ах, какой великий правитель когда-то здесь был! А сейчас у нас что? Собрание жидких дельцов. Я тоже делец, но умнее их, способнее их, а они все меня шпыняют и не ценят.
Толстоватого человека звали Иззя Хитрый. Первым именем нарек он себя сам. Прозвище добавили другие. Как его звали от рождения никто и не помнил. Он сменил имя только с одной целью. Добиться верховной власти в Гольштайне. Дело в том, что в городе, знаменитом прежде всего огромной золотой горой, в давние времена был верховный правитель по имени Иззя. Спустя долгие годы, его персонаж оброс легендами. Здешние историки, меньше чем великим его не нарекали. Получив прозвище Божественный, он почитался в Гольштайне выше всех известных богов. Только золотую гору местные жители чтили выше его.
Иззя Хитрый всем рассказывал, что он потомок Иззи Божественного. Никто ему конечно не верил. Но благодаря своему врожденному нраву, он добился кое-каких высот. Лучшими своими качествами Иззя считал — лизоблюдство, обман и самоуверенность, доходящую до навязчивых идей. Он считал себя умнейшим во всем, за чтобы не брался. Были у Иззи и не самые лучшие качества. По крайней мере, он сам их считал своей слабостью. Но они были заложены в нем с раннего детства и поделать с ними он ничего не мог и даже не пытался. Первой слабостью была — трусость, особенно перед вышестоящими, вторая — слабохарактерность.
Иззя Хитрый стал одним из высших чиновников Гольштайна. Правда из всех высших чиновников, он был самым низшим. И упершись в такой потолок целых пять лет назад, ничего не мог с этим поделать. Дальнейшего возвышения не просматривалось. Гольштайн делился на четыре района: Наиважнейшим была Золотая гора; За ней следовал Пригород богачей; Менее значимым считался Центр; И совсем неважным был Порт.
Каждым районом управлял высший чиновник. Над ними стояло Золотое собрание. В котором разные группы и партии боролись за власть. Иззя Хитрый хотел получить в управление наиважнейший район Гольштайна. Но к золоту его и близко не подпускали. К тому же учитывая, что он сам окончательно угробил и порт, даже переход в центр был под огромным вопросом.
Всего пять лет назад, два менее значимых района Гольштайна, считались за равных. Но как только Иззя получил в свое распоряжение порт, он тут же увеличил плату для капитанов кораблей. Таким образом, он надеялся извлечь огромную прибыль, считая что тем все равно будет некуда деваться. Они и так получали здесь больше чем в других городах. Море около Гольштайна был наполнено ужасными течениями, уносившими корабли на юг. Из тех вод больше не возвращались. Для того, чтобы зайти в гавань Золотого города, требовались огромные знания, которым можно было обучить только наиболее опытных капитанов. Но вместо того, чтобы платить больше взносов, морские волки ушли с кораблями в Аршвисс. Который сам начал страдать от нехватки серебра. Одну гору выработали почти полностью. Вторая еще приносила прибыль, но добыча становилась с каждым годом трудней.
Собрание Аршвисса, было благодарно Иззе Хитрому, который умудрился прекратить бегство обедневших жителей из города серебра. Отныне их порт стал приносить огромные деньги. Наслышанные о восхищении нерадивого чиновника, золотой статуей древнего правителя Гольштайна, члены собрания Аршвисса в шутку предлагали поставить у себя копию статуи в серебре и посвятить ее Иззе Хитрому.
Высшее собрание Гольштайна было раздражено, что все их золото, теперь идет через Аршвисс. Они хотели изгнать Иззю из города. Но у того были некоторые покровители. Учитывая данное обстоятельство и то, что Иззя лично ходил к самым влиятельным богачам из высшего собрания, кланялся в ноги и молил о прощении, его все-таки оставили управлять портом. В который теперь заходило ничтожно малое количество кораблей. Несмотря на то, что Иззя не только отменил дополнительную плату, но и снизил старую вдвое, большинство капитанов освоившись в Аршвиссе не хотели возвращаться к опасным течениям вокруг Гольштайна.
— Я столько для них сделал! Золотое собрание меня не ценит! Неблагодарные! Они так высокомерны со мной! — жаловался Иззя своей возлюбленной проститутке. Она подражая любимому клиенту, тоже взяла себе божественное прозвище. С гордостью звала себя — Плярия. В честь каких-то забытых богинь.
— Не волнуйся,