— Нет. Прости меня.
Тревор вошел в спальню. Он был одет лишь в короткие шорты, и Кайла зажмурилась, прежде чем снова опустить голову на подушку. Она слишком хорошо помнила, какое ошеломляющее впечатление производит его обнаженное мокрое тело, когда солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву деревьев, играют в покрывающих его грудь волосах. Она воскресила в памяти упругие мышцы его живота, его длинные ноги и внушительных размеров мужское достоинство, окруженное гнездом темных волос.
Кайла заливалась горячими слезами сожаления — сожаления оттого, что ей открылась его притягательная нагота. Несмотря на все прилагаемые ею усилия, она все равно продолжала желать этого мужчину и горько раскаивалась, что отвергала его столь долгое время.
Сейчас она почувствовала, как просел матрас, когда Тревор лег позади нее и обнял со спины. Пальцы его вплелись ей в волосы, затем он нежно провел ладонью по ее щеке, убирая упавшие прядки. Его действия приносили облегчение.
— Тяжелый день? — Его теплое дыхание мягко омывало ее ухо.
— Хуже не бывает.
Он тихонько рассмеялся.
— В таком случае, полагаю, ты просто не была готова увидеть своего сына, загримированного как для участия в представлении.
«В действительности я не была готова увидеть тебя встающим из ванны, словно мужская версия богини Венеры, рожденной пеной», — подумала Кайла.
— Прости, что вспылила. Столько всего навалилось сразу.
Теперь Тревор, опираясь на локоть, склонился к жене, задумчиво скользя указательным пальцем по ее щеке.
— Надеюсь, ты понимаешь, почему я не выпрыгнул с готовностью из ванны, чтобы помочь тебе с сумками.
— Да.
— Я просто не ожидал, что ты вернешься домой так рано, в противном случае я бы давно выкупал Аарона и убрал бы беспорядок.
— Ты ни в чем не виноват, Тревор. Ни в чем. Это только моя вина. — Она вздохнула. — Мне нехорошо и…
— Что случилось? — Кайла спиной почувствовала, как мгновенно напряглось его тело.
— Ничего.
— Но что-то же происходит. Ты больна? Скажи мне.
Она покачала головой и воззрилась на мужа особым говорящим взглядом.
— Ах, это, — разочарованно протянул он.
— Да, это. — Она поерзала, занимая более удобное положение.
— Когда?
— Обнаружила, когда приехала домой. Следовало бы догадаться, раз я шипела, как гадюка.
— Ты прощена. — Он осторожно положил руку ей на талию. — Тебе… больно?
— Немного.
— Ты приняла лекарство?
— Да. Пару таблеток аспирина.
— Это поможет?
— Наверное.
— Но не точно?
— Нет. Просто нужно время. И все пройдет.
— Понимаю.
Тревор медленно стянул с Кайлы одеяло. Ее ночная сорочка была короткая и на тоненьких бретельках. Она была изготовлена из тончайшего белого материала, напоминающего Тревору изящные батистовые платочки. По подолу имелся вышитый цветочный мотив. Через сорочку проступали очертания белых трусиков. В таком наряде Кайла выглядела беззащитной девственницей, и Тревор почувствовал, как твердеет его плоть.
Он снова коснулся ее талии. Кайла оставалась неподвижной. Руки его скользнули вниз, постепенно перемещаясь вперед, очень медленно, чтобы дать ей время запротестовать. Она этого не сделала, и он нежно обнял нижнюю часть ее живота.
— Здесь?
— Да.
Он стал гладить ее живот кругообразными движениями.
— Так лучше?
Она кивнула.
— Бедная крошка. — Он нежно чмокнул ее в висок.
Кайла вздохнула, глаза ее сонно закатились.
— Тревор?
— Да?
— Ты раньше когда-нибудь жил с женщиной?
Руки его мгновенно замерли, так что она могла почти физически ощутить его колебание.
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Что тебе известно об этом периоде?
— Только то, что я безмерно счастлив не мучиться этим каждый месяц.
Не открывая глаз, она улыбнулась:
— Типично мужской ответ.
В действительности Кайла не собиралась менять положение ног. Но под гипнотическим воздействием массажа внизу живота ноги ее задвигались сами собой, распрямились, чтобы предоставить Тревору лучший доступ к больному месту.
— Вы с Аароном поужинали без меня?
— Так точно.
— Что ты сделал?
— Ну, — начал он, вытягивая ноги и переплетая их с ее ногами, — сначала я отмыл его от глазури.
Она засмеялась.
— Между прочим, я одобряю идею рисования глазурью. Аарону, похоже, это очень понравилось. В любой другой день я бы, вероятно, надела купальник и присоединилась к нему.
— Как нам обоим известно, у тебя были веские основания проявить раздражение.
— Мне не следовало кричать на тебя.
— Мне особенно понравилось замечание о моей «приятной беседе» с воспитательницей Аарона. Ты сказала это таким тоном, что я решил, будто ты ревнуешь, — прошептал он ей на ухо, лаская языком мочку. — Такая нежная кожа. И бархатистая.
— Продолжай, — выдохнула она.
— Я забыл, на чем остановился.
— Ты… ты… э-э-э… Ты отмыл Аарона.
— Ах да, верно, а потом соорудил ужин.
— Чем же ты его кормил?
— Его любимым лакомством.
— Хот-догом?
— Именно.
— Без булочки?
— Разумеется. — Тревор поцеловал жену в шею, и она тихонько застонала. — Завтра утром у птичек, живущих в лесу возле нашего дома, будет на завтрак три булочки от хот-догов. Надеюсь, им понравится горчица.
Кайла снова засмеялась. Она не могла сказать, была ли тому причиной шутка мужа или его усы, нежно щекочущие ее шею.
— А ты…
— Знаю, что за вопрос ты хочешь задать, и отвечаю на него утвердительно. Я следил, чтобы Аарон тщательно прожевал каждый кусок.
— Спасибо. — Она искала губами его рот.
— Всегда пожалуйста. — Он поцеловал ее.
Слияние их губ было сродни прикосновению к оголенному проводу. Его рот жадно впился в ее, и она радостно приветствовала проникновение его языка. Кайла изменила положение тела, и теперь они лежали лицом друг к другу.
Она обняла мужа за плечи, прижавшись грудью, обтянутой тонкой тканью сорочки, к его волосатому торсу. Тревор накрыл ее тело своим, глубже вжимая в матрас.
— Кайла, ты…
— Тревор, я…
— Что?
— Тревор?
Комната наполнилась звуками, характерными для слияния двух любящих людей: стонами удовольствия, шуршанием льняных простыней, прерывистым дыханием, несвязным шепотом.
Руки Тревора жадно скользили по телу Кайлы, обнимая ладонями ее бедра, на краткое мгновение касаясь икр ног, затем поднимаясь вверх, к тонкой линии ключицы. Наконец, он обхватил ее груди.
— А-ах. — Спина ее выгнулась дугой, и она прервала поцелуй.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});