Читать интересную книгу Ужас глубин - Карен Трэвисс

Некоторые гораснийцы отказывались уходить.

Градин направлял струю воды из шланга в открытую дверь какого-то отсека, но это не помогало — вода тут же превращалась в пар, который валил обратно. Дом не знал, что именно там горело и можно ли тушить это морской водой. Но даже если и можно, это было все равно что мочиться на костер. Все сооружение уже буквально раскалилось докрасна. Маркус схватил Градина за плечо:

— Все, конец! Треску приказал отступать. Пошли!

Градин вырвался из его рук. Дом видел, что лицо его покраснело от жара, — Градин стоял в нескольких метрах от двери, за которой бушевало пламя.

— Я не брошу платформу. А вы уходите.

— Это просто дурацкий кусок железа! — рявкнул Маркус. — Это же не человек. Человека вернуть нельзя. — И одним ударом он свалил Градина с ног.

Тот упал на спину, ударившись об пол. Маркус лишь ненадолго оглушил Градина, но это дало ему время схватить упрямца поперек туловища и закинуть на спину; он был похож на пожарного, который выносит жертву из огня.

Закрытая спасательная шлюпка уже стояла на рельсах, готовая съехать в воду. Маркус, пробежав под газовым факелом, протолкнул Градина в открытый люк.

Суденышко было набито изможденными до предела, промокшими, грязными людьми. Оно могло вместить еще несколько человек, но ждать было опасно. Маркус включил рацию:

— Всем, кто остался на платформе, — или прыгайте немедленно в воду, или бегите к спасательной шлюпке! У вас две минуты, время пошло. Вперед! — Он подождал ответа. Всегда существовала вероятность того, что у кого-то сломалась рация, а у большинства гораснийцев ее вообще не было. — Всех солдат сосчитали?

Ему ответил Хоффман:

— Все покинули платформу, кроме Бэрда, Коула, Сантьяго и вас. Еще несколько гражданских мы можем поднять в вертолет.

На мостике показался Треску, взъерошенный, покрытый копотью. Он вел человека с сильными ожогами. Дом уже собрался было броситься в клубы дыма на поиски Бэрда и Коула, но в этот момент оба возникли из черной завесы в нескольких метрах позади Треску.

— Уходим! — приказал он. — Пока не стемнело, сможем искать людей в воде. Готовьтесь спускать шлюпку, Феникс.

Это было нелегкое решение, но Дом понимал, что иного выбора нет. Дом подумал о стеблях, подумал, что бегство, возможно, лишь отсрочит неизбежную гибель. Стебель с легкостью проткнет небольшую шлюпку и превратит ее в шашлык.

— Кто поведет эту штуку? — спросил Маркус.

— Я. — Бэрд шагнул в каюту и устроился у штурвала. — Всегда хотел покататься на такой посудине. А ну, инди, разойдитесь!

Чем сильнее был перепуган Бэрд, тем наглее он разговаривал. Дому захотелось объяснить это людям на борту, потому что многие из них потеряли товарищей, а некоторые, возможно, и жен. Они ждали с открытым люком еще две минуты, но на вызовы никто не отвечал. Когда он втиснулся на свое место, то обнаружил, что нет ремня безопасности, но он готов был смириться с парочкой переломов, если удастся выйти из этого ада живым.

— Люк задраен. — Маркус уже сидел рядом с Бэрдом, ожидавшим приказа запустить гидравлический механизм, который должен был швырнуть лодку в воду. — Так, хорошо. Спускай.

— Конечно. Все просто. — Бэрд потянулся к рычагу. Все они сидели лицом к корме. Им явно предстояло аварийное погружение. — Ну что, отдать концы!

Падать было высоко. Почему-то еще неприятнее было оттого, что они сидели против движения. Когда лодка ударилась о воду, желудок Дома едва не выскочил наружу и Дом с силой ударился обо что-то локтем. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз испытывал такую боль. Но пусть лучше так, чем сгореть заживо или еще чего похуже. Он знал, что бывает и хуже.

«Долго ли еще? Сколько еще таких передряг нам предстоит?»

— Сынок, по-моему, на этой неделе уже хватит морских приключений… — простонал Коул.

Бэрд взял на себя обязанности капитана. После нескольких неудачных попыток ему удалось завести мотор, и лодка, урча, устремилась в открытое море. В иллюминатор лился желтый свет от пожара.

— Хватит, стой, — сказал Маркус. — Посмотрим, где мы находимся.

Кормовой люк выходил на небольшую площадку, на которой два или три человека могли стоять в штиль, не падая за борт. Маркус выбрался наружу:

— Вот черт!..

На языке Маркуса, в зависимости от тона, это слово могло означать очень много. Он мог выразить таким образом презрение, сожаление, даже приятное удивление. Но сейчас он говорил устало, растерянно, словно не в силах был вынести зрелища. Даже Дом не сразу понял, в чем дело. Он поднялся и подошел к Маркусу.

«Изумрудные Столбы» были охвачены пламенем, ветер относил в сторону длинные клубы черного дыма. Теперь кораблям с Вектеса легко будет их найти. Платформа превратилась в гигантскую дымовую шашку. Начинало темнеть, и огонь, наверное, было видно с расстояния в несколько километров. Возле платформы кружили пять вертолетов, один как раз поднимал кого-то на канате. Дом не мог разглядеть, спасают они людей из огня или из воды. Каждый раз, когда Дом видел, как пилот «Ворона» висит над пламенем, или принимает на себя огонь, или подвергает себя смертельной опасности, чтобы спасти человека, ему хотелось обнять их всех и сказать, как он их любит. Да, даже эту злобную сучку Гилл Геттнер; он любил их всех.

— Бэрд, рули обратно, может, удастся кого-нибудь еще подобрать, — негромко приказал Маркус, — «Вороны» не смогут поднять всех.

В воде барахталось несколько человек, среди них — Аурелия. Она покорно позволила Коулу завернуть себя в грязное одеяло. Ни стеблей, ни полипов видно не было.

— Долго она еще будет гореть? — спросил Дом.

— Мы остановили насосы. — У Градина был ужасный вид. — Но не загерметизировали все до конца. Даже если клапаны выдержат… она сгорит полностью.

Платформа погружалась в море. Рухнул очередной мостик. Сооружение постепенно распадалось, и это зрелище напомнило Дому о гибели Хасинто.

Отвернувшись от горящей платформы, он прислонился к переборке:

— Иногда мне кажется, что скоро мы затопим всю планету.

— Или взорвем и на куски разнесем, — поддакнул Бэрд. — Итак, что мы имеем? Почему эти твари вышли на охоту?

— Какая разница?

— Большая разница. Либо они ненавидят нас, несмотря на свою безмозглость, либо их что-то привлекает. Корабли. Буровые платформы.

— Шум двигателей? В воде он распространяется на большие расстояния.

— А как же подлодки?

— Ну хорошо, а что тогда?

— Горючее. Имульсия. Они идут туда, где есть Имульсия.

— Первый погибший танкер вез не Имульсию. По-моему, растительное масло.

— Ты уверен?

На самом деле Дом не был уверен. Он посмотрел на радужную пленку, плясавшую на волнах и переливавшуюся в вечернем свете. Эта дрянь была везде. Утечка с танкеров и остатки после промывки их танков. Летучие фракции разносились ветром.

Весь океан был испещрен Имульсией.

И наконец, широкий след вел к Вектесу, ко всем судам, которые приходили и уходили, к военно-морской базе, местам рыбной ловли, буровой платформе.

Почти стемнело. Дом так и стоял спиной к пожару, глядя на его отражение в стеклах очков Бэрда.

— Ух ты! — сказал Бэрд, глядя мимо Дома. — Это стоит заснять. И показать фото Прескотту, чтобы он мог попрощаться со своей новой империей.

Дом обернулся, и как раз вовремя, — новый взрыв поднял к небу гигантский ярко-желтый огненный шар. За ним последовал еще один и еще, затем несколько более мелких — это небольшие цистерны лопались от жара. Когда стих грохот, подобный эху артиллерийского залпа, над водой пронесся другой звук, менее громкий, но не менее жуткий.

Он походил на предсмертный стон какого-то животного. Сначала это был низкий гул, затем он сменился пронзительными воплями боли, за которыми последовал рокот.

Это ломался и гнулся металл. Платформа рушилась.

Соединения и места сварки не выдержали груза мнущегося, докрасна раскаленного железа. Все сооружение содрогнулось, что-то подалось, и половина надстройки соскользнула в воду; в воздух поднялись клубы пара. Затем раздался треск, почти такой же громкий, как последний взрыв, и остатки платформы рухнули, словно побежденный человек, падающий на колени.

А затем она исчезла совсем.

Дом какое-то время смотрел на облака, кружившиеся над водой. Он не знал, что это — водяной пар или дым от горящей Имульсии.

«Изумрудные Столбы» погибли. Утонули, подобно Хасинто и Толлену. Над морем воцарилась тишина. Дом слышал лишь плеск волн о борта лодки и жужжание «Воронов»; затем Бэрд сглотнул.

— Черт, мое сердце разбито, — пробормотал Бэрд. И он говорил совершенно серьезно. Дом видел, что он стиснул зубы. — Чудо инженерной мысли. Чудо. И его уничтожили за какую-то пару часов твари, которые наверняка даже не понимают, что это такое.