— О боже! — в ужасе воскликнула Фрэнки.
Нейт, забравшись на один из столов, обследовал потолочные балки.
— Судя по всему, трубу прорвало уже несколько часов назад. И похоже, эта проклятая штуковина подключалась напрямую к магистрали. Иначе такой кошмар не мог бы возникнуть.
Фрэнки сразу вспомнила, что как раз принимала душ, когда упало давление.
— Лучше пойди проверь холодильную камеру. Если компрессор намок, его могло закоротить.
Фрэнки прошла через кухню, шлепая по воде промокшими кедами. Ну конечно, компрессор не работал, а в воздухе витал слабый запах горелых проводов.
Она подумала, что этого не может быть. Этого просто не может быть. Вот-вот прозвонит будильник, и они вместе посмеются над ее разыгравшимся воображением.
Вот-вот.
Звук плещущейся воды пробился сквозь пелену ее нелепого оптимизма.
Явившийся на кухню Джордж выглядел озабоченно.
— Я вчера вечером закрыл кран в раковине. Правда закрыл. Во всяком случае, я так думаю.
Звук его голоса помог ей окончательно очнуться. Фрэнки пошла в кабинет и позвонила водопроводчику и электрику. Когда она вернулась на кухню, Нейт вытаскивал швабры и тряпки, но при этом с сомнением качал головой:
— Нам нужен насос. Здесь где-нибудь можно взять его в аренду?
Какое-то время Фрэнки растерянно глядела на потолочные балки. Вода безжалостно пробиралась внутрь ее дома. Сколько денег потребуется на ремонт? Тысячи. Десять тысяч.
Живот свело. У Фрэнки был договор со страховой компанией, но старый, где повреждение водопровода попадало в категорию стихийных бедствий.
По правде сказать, эти прогнившие трубы явно относились к ведению Люцифера.
— Фрэнки?
— A-а, есть одно место в соседнем городке. Водопроводчик сказал, что подъедет через пятнадцать минут. Можешь присмотреть за ним? Я поеду возьму насос.
Нейт кивнул:
— Канализацией не пахнет, но вся эта грязь с потолка просто отвратительна. Я буду вынужден все продезинфицировать, прежде чем здесь можно будет готовить. Тебе придется смириться с тем, что мы будем закрыты по крайней мере до завтрашнего вечера. Возможно, дольше.
Фрэнки думала о том, какого дохода они лишатся. Придется вернуть гостям часть уплаченных денег. Как- никак «Уайт Кэпс» — это апартаменты с завтраками. Они хорошо зарабатывали на обедах, но это могло враз прекратиться.
Фрэнки пристально посмотрела на лужу, в которой стояла, и поняла, что это конец. Теперь они ни за что не успеют погасить долг по закладной. И потеряют «Уайт Кэпс».
Она, видимо, застонала или издала еще какой-то звук, потому что Нейт прижал ее к себе.
Внезапно силы оставили ее, и она устояла на ногах только благодаря его сильной руке, обнимавшей ее за талию.
Джой помахала рукой вслед отъехавшей «хонде». Ей потребовалось полчаса, чтобы убедить Фрэнки, что она может ехать с Алексом и Нейтом на прием к хирургу-ортопеду и в доме все будет под контролем. Потому что, честно говоря, и делать-то ничего было нельзя.
Водопроводчик перекрыл подачу воды и заявил, что все трубы в задней части дома необходимо заменить. Единственная радостная новость заключалась в том, что ему удалось придумать, как подать воду в ванные комнаты передней части дома, чтобы гости могли ими пользоваться.
Бронирование обеденных столиков пришлось полностью приостановить. С учетом необходимости заменить компрессор в холодильной камере, установить новые водопроводные трубы, залатать и заново побелить потолок они могли считать, что им повезет, если кухню можно будет заново открыть через неделю. Но, слава богу, Фрэнки пережила все это достаточно хорошо. Она держалась очень спокойно, даже когда водопроводчик объявил, что его часть работы будет стоить больше пятнадцати тысяч долларов. При условии, что все пойдет гладко.
Джой направилась в дом. Гости уехали на ланч в город, Джордж пошел наверх вздремнуть, а Большая Эм в своей комнате перечитывала танцевальные карты 1939 года, когда она дебютировала в нью-йоркской «Плазе». Для Джой те редкие моменты, которые она могла посвятить себе, были настоящей роскошью. Она решила пойти поплавать.
Переодевшись в бикини, она спустилась к причалу и уже собиралась нырнуть, когда услышала, что ее зовут по имени.
Этот голос. Его голос.
Джой обернулась и, сощурив на солнце глаза, подумала, что у нее, должно быть, галлюцинации.
Боже правый. Неужели это Грей Беннет? Идет по газону к ней?
Джой дотянулась до полотенца и завернулась в него. Стояние перед ним практически без ничего не могло способствовать ее умению поддержать беседу, которое и без того стремительно утекало сквозь пятки в неизвестном направлении.
Господи, он был слишком красив, чтобы на него смотреть. На нем была белая теннисная форма, черные волосы сияли в лучах солнца. Он выглядел мощным и сексуальным. В своих темных очках, скрывавших глаза, Грей казался совершенно спокойным, но, когда он подошел ближе, Джой с удивлением заметила, что его резкое ястребиное лицо немного напряжено.
— Где все? — спросил он, ступив на причал.
Она открыла рот и сбивчиво затараторила.
— У нас небольшая проблема с водопроводом на кухне, поэтому гости уехали на ланч, а Фрэнки повезла моего брата в Олбани.
— Алекс здесь?
— Он попал в аварию.
Грей, нахмурившись, снял очки. Его голубые глаза светились умом.
— Мне жаль это слышать. Как он?
— Мы надеемся, что все обойдется. Что ты здесь делаешь? — Джой вздрогнула. Очень любезно с ее стороны. С таким же успехом она могла пнуть его по ноге. — Я хотела сказать...
Он улыбнулся.
— В середине сентября у моего отца день рождения, и в этом году мы хотели бы устроить вечеринку здесь. Я хотел узнать, сможет ли «Уайт Кэпс» обслужить нас.
Они никогда раньше такого не делали. Но Джой сомневалась, что Фрэнки согласится закрыть ресторан для посетителей, особенно теперь.
— Может, будет лучше, если я попрошу сестру позвонить тебе?
— Хорошо. — Он снова надел солнечные очки и слегка опустил голову вниз.
Какой бы безумной ни казалась такая мысль, но у Джой возникло ощущение, что Грей разглядывает ее. И что он спрятал глаза, потому что не хотел, чтобы она это заметила.
— Могу я тебя спросить кое о чем? — сказал он.
Она затаила дыхание.
— Конечно.
«Будем надеяться, что это приглашение пойти пообедать», — подумала она.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— Припоминаю свои двадцать семь. Прекрасный возраст.
Можно подумать, что он на несколько десятков лет старше.