Какой-либо переписки с Папюсом от того времени не сохранилось, поэтому невозможно с какой-либо точностью установить, посылал ли Уэйт ему прошение о выдаче патента, или нет, но в обращении к Международному конгрессу спиритуалистов в 1898 г. Папюс, рассуждая о развитии своего ордена, упомянул о создании «двух новых мартинистских образований в Англии в 1897 г.»262. Одно из них вполне могло возглавляться в то время Уэйтом, хотя уже в 1902 г. он разорвал все отношения с Папюсом, когда выяснил, с какой брезгливостью к нему относятся организации ортодоксального масонства. Но увлечение учением Сен-Мартена осталось, и в 1899 г. он закончил фундаментальный труд, который до сих пор остается единственной значительной работой о Сен-Мартене, созданной в Англии263.
Учение Сен-Мартена довольно бессвязно и мутно, поэтому о нем трудно рассуждать с какой-либо определенностью, но Уэйту на удивление многое удалось в этом направлении. Здесь не имеет смысла углубляться в суть этого учения, за исключением того лишь, что Уэйт толковал мартинизм как «совокупность мистических учений, а не как масонский устав, созданный Сен-Мартеном на замену Избранным Коэнам» (С. 73). Также он с изрядной долей скепсиса относился к заявлениям Папюса о связях Сен-Мартена с масонством и советовал читателям «иметь в виду, что при суждении по вопросам истории критерий наличия фактических свидетельств во Франции соблюдается не всегда с тем же постоянством, что в Англии» (С. 459). Важнее всего в книге о Сен-Мартене то, что она стала поворотной точкой во всей карьере Уэйта, ведь она стала первой в длинном ряду его работ, посвященных тому, что он называл «Тайной Традицией». Судя по всему, скорее мартинизм, чем Золотая Заря, привел его в масонство.
«Жизнь Луи-Клода де Сен-Мартена» вышла в свет в мае 1901 г., но несколько экземпляров были разосланы потенциальным рецензентам несколькими месяцами раньше. 25 мая Уэйт писал Папюсу, что из типографии скоро пришлют второй экземпляр книги и что он очень рад, что Папюсу книга понравилась:
Я с самым искренним удовлетворением узнал, что у вас создалось хорошее мнение о книге. Ничье иное мнение не было бы для меня так важно, поскольку вы вне всякого сомнения знаете совершенно всё и сами предприняли такие огромные усилия в том же направлении.
Папюс предложил ему гораздо более весомую награду за труды, чем просто слова похвалы:
Прошу вас принять мою искреннейшую благодарность за предложение приобрести для меня степень Доктора в Герметической Школе (Ecole Hermetique). Я буду высоко ценить это отличие264.
Эта степень была ему совершенно не нужна и бесполезна, но в последствии он однажды воспользовался ей, когда ему нужно было подписаться «доктором герметических наук», чтобы скрыть свое участие в составлении антологии работ Эндрю Джексона Дэвиса (Andrew Jackson Davis), американского спиритуалиста265. Первый экземпляр книги о Сен-Мартене, посланный Папюсу, определенно был переслан Эдуарду Блитцу, главе Ордена Мартинистов в Америке, который вступил с Уэйтом в оживленную переписку и всячески подталкивал его к вступлению в масонство. В автобиографии Уэйт пишет о Блитце как о человеке, который «на протяжении долгого времени был тесно знаком с оккультными школами Парижа, но состоял в масонстве ортодоксального послушания, вероятно, в Соединенных Штатах… я не помню точно, был ли я уже масоном, когда мы начали обсуждать с ним эти вопросы в переписке, или то, что стало мне известно от него, побудило меня искать Посвящения» (SLT, С. 164—165).
Как мы увидим позднее, от него он узнал о существовании еще одного неисчерпаемого источника тайных ритуалов, и никаких сомнений у нас не вызывает, что именно непрекращающийся поиск новых ритуалов привел Уэйта в масонство. Он уже успел разочароваться в духе и букве ритуалов Золотой Зари и принял решение переписать их, чтобы перевести весь орден с магического пути на мистический; в этом он опирался на поддержку Маркуса Уорсли Блэкдена (Marcus Worsley Blackden), адепта и начинающего египтолога:
Настал день, когда мы с Блэкденом начали серьезно задумываться о масонстве и о том, не будет ли способствовать присоединение к самому мощному и всемирному собранию обрядов более глубокому пониманию смысла и символизма Ритуала… Вне всякого сомнения, большое место в наших размышлениях занимал вопрос, какова будет от этого польза для Ордена Золотой Зари (SLT, С. 161).
Мягко говоря, это не вся правда, потому что Уэйту уже было достаточно известно о масонских церемониях и символах, чтобы переработать любые ритуалы для внутреннего пользования в Ордене Золотой Зари, и его следующее утверждение: «я никак не мог не надеяться на встречу в кругах высших степеней, может быть, не в Цехе и не в Арке, по крайней мере, с несколькими людьми нашего образа мысли и наших устремлений, для кого символизм говорил бы на собственном языке, а ритуал открывал бы кладези благодати» (SLT, С. 161), – может способствовать формированию неверного представления о тех масонах, кто уже разделял «его образ мысли» и уже состоял в Ордене Золотой Зари.
Наиболее вероятной причиной, побудившей тогда Уэйта искать приема в масонство, было растущее его убеждение, подпитанное перепиской с Блитцем, в том, что только пройдя цеховые степени и степень Святого Царственного Свода (Королевской Арки), он сможет попасть в те высшие степени, чьих ритуалов он так вожделел. В осуществлении своих планов он попросил помощи у Палмер-Томаса, который «в высшей степени одобрил это намерение, а когда пришло время, подготовил почву и облегчил нам предварительные шаги, а потом присутствовал в качестве посетителя на собрании, где Блэкдена и меня наконец приняли в вольные каменщики – в ложе „Раннимид“ (Runymede) в провинции Бакс» (SLT, С. 162). Действительно, 19 сентября 1901 г. в возрасте 43 лет Уэйт был посвящен в ложе «Раннимид» №2430 в Рэйсбери, Бакингемшир.
Уэйт и цеховое масонство
Уэйт и Блэкден были возвышены в степень Мастера в ложе «Св. Мэрилебон» №1305 от имени и для ложи «Раннимид» 10 февраля 1902 г., и поскольку они не имели знакомых среди членов ни ложи «Раннимид», ни ложи «Св. Мэрилебон», за неимением более подробных данных266, остается заключить, что сделано это было потому, что Палмер-Томас был другом Г. С. Бичинга (G. S. Beeching), который, в свою очередь, являлся одновременно Досточтимым Мастером ложи «Раннимид» и Секретарем ложи «Св. Мэрилебон».
Масонское цеховое посвящение не принесло Уэйту духовного прозрения:
Для меня это был всего необычный новый опыт, по ряду причин, и наверное, более всего потому, что все было настолько шито белыми нитками, что я едва сдерживался, чтобы не подсказывать Досточтимому Мастеру все то, что он говорил мне. Посвящение не стало поэтому для меня ничем, кроме официального пропуска дальше: я с нетерпением ждал последующих степеней (SLT, p. 162).
И братья-масоны ему тоже не очень понравились…
Мне нравится определение масонских братьев как «Братьев Видимости Света»,267 потому что оно замечательно отражает то, что их видимое просвещение – всего лишь пшик268.
…да и система административного управления ложей:
Мне прислали Внутренний регламент ложи «Раннимид» с внесенными поправками. Не следует полагать, что они теперь оставят его в покое навсегда, а также я не думаю, что он в меньшей степени лишен всякого смысла, чем любой другой законодательный документ, составленный в ложах и капитулах пустыми сердцами и порожними головами (AMR, 18 марта 1903 г.).
Исполнение офицерских обязанностей его тоже тяготило:
Вчера в ложе «Раннимид» я попал в жуткий переплет. Был день инсталляции нового Мастера, а я успел только на последний поезд, которым мог успеть впритык к началу своей роли, но успел только на ужин. Меня в мое отсутствие назначили Стюардом, что сделало и ужин тоже совершенно невыносимым, а поскольку после него надо было выполнять еще кое-какие обязанности по этой должности, я опоздал и на последний поезд обратно (AMR, 17 июля 1903 г.).
Однако несмотря на все эти внутренние негативные процессы, протекавшие в его душе, братья по ложе «Раннимид» любили его и уважали, принимая обе его социальные роли: лондонского представителя фирмы «Horlick's Food Company» 269(он занимал этот пост с 1900 по 1909 гг.) и, во вторую очередь, усердного и пламенного исследователя эзотерических тем и вопросов. В 1907 г. Г. С. Бичинг, никудышный, заметим в скобках, стихоплет, отобразил оба эти образа Уэйта в описании Первого Стража своей ложи: