тут же вспомнила, что вчера крупно проштрафилась, а значит, подарков не заслуживает.
Сощурившись, настороженно поинтересовалась:
— Что это? — И посмотрела на украшение так, словно мои пальцы овивала ядовитая змея.
— То, что будет сдерживать твои порывы и не позволит так беспечно пользоваться даром.
— Но я…
Не теряя время, я надел украшение на шею девочки и предупредил:
— Сама снять не сможешь, даже не пытайся.
— Ты запер мой дар? — вспыхнула племянница.
— Артефакт будет его подавлять. Попробуешь воспользоваться силой, почувствуешь себя плохо. Человеческий разум — не игрушка, Эдвина, — добавил я строго.
— Но я же не смогу учиться с запертым даром! — воскликнула она, сначала белея от гнева, а спустя пару мгновений на щеках вспыхнули пунцовые пятна румянца.
— В ближайшие недели вы будете проходить теорию. Сила тебе не понадобится.
— Но я же… я… — задыхаясь, начала она и тут же выкрикнула: — Ты не можешь запереть мою силу!
— Подавить, — спокойно повторил я, получив в ответ полный бессильной ярости взгляд. — И да, я могу. Как твой опекун, имею полное на то право.
— Бабушка Данна никогда бы…
— Ты хочешь к ней?
Примолкла. Опустила взгляд. Нервно сунув украшение под ворот блузы, чуть слышно вытолкнула:
— Не хочу.
— Хорошо, — кивнул я и поднялся. — Пойдём. После завтрака отвезу тебя в гимназию.
Но в гимназию я так и не попал. Вместо того, чтобы провести утро с племянницей, разделить с ней такое важное событие, как День приветствия, я был вынужден мчаться в управление. Оставалось надеяться, что Женя справится и с Эдвиной, и с ролью Раннвей. Меньше всего мне хотелось, чтобы её первый выход в свет, пусть и такой короткий, был без меня, но…
— Делагарди, в каких облаках витаем? О чём мечтаем? О жене? — вернул меня к действительности, очень и очень паршивой, раздражённый голос начальника. Экеблад едва не рычал, и имел на то право. — Так сейчас не самое подходящее время. У тебя убили коллегу. Ультора! Будь любезен, вернись с небес на эту харгову землю. Ты нужен мне здесь, для расследования!
— Я и так здесь, — ответил сухо.
Терпеть не могу, когда он начинает отчитывать меня, как мальчишку.
В ответ Экеблад удостоил меня мрачным, тяжёлым взглядом, после чего продолжил говорить о погибшем, расхаживая перед ульторами, следователями и дознавателями, как учитель перед малолетними учениками.
— Хильмар Стенбок был выдающимся человеком, сильнейшим из ульторов, верным товарищем и другом. Он был лучшим из нас, и вчера… — Арильд запнулся, болезненно скривился и с ненавистью выцедил: — Его убило чудовище. Животное! Вам… вам всем! Я поручаю поиски этого… этого… — Он с шумом втянул носом воздух, а после с усилием вытолкнул: — Искажённого.
Экеблад явно хотел грязно выругаться, но сдержался. Лишь пухлые щёки начальника, и без того красные от гнева, ещё сильнее заалели.
Когда я отказался работать с Польманом, Экеблад приставил его к Стенбоку. Тот неопытному напарнику явно не обрадовался, заявив прямо при Польмане, что ему, лучшему ультору управления Кармара, не нужен в помощниках желторотый птенец, от которого будет больше хлопот, чем пользы. Но приказы начальства не оспариваются, и Стенбоку пришлось смириться с молодым напарником. В конце концов они всё-таки сработались. Когда Нильс погиб, Хильмар был сам не свой и всё пытался найти доказательства, что дом Польманов подожгли намеренно.
Но доказательств поджога не было.
— Поимка искажённого в приоритете. Остальной работой занимаемся по мере возможностей. Таубе, Делагарди, вы возглавите расследование. Остальные у вас на подхвате. Всё, свободны, — закончил глава управления и отвернулся к письменному столу, якобы чтобы просмотреть какие-то бумаги. На самом же деле ему явно не терпелось остаться одному и утопить горе в паре-тройке бокалов. Если не бутылок…
Они со Стенбоком были давними друзьями.
— Итак, что мы имеем? — задумчиво пробормотал Рейер, когда мы вышли из кабинета главы управления. — Ещё один искажённый, непонятно с какого перепугу напавший на Стенбока. Он ведь не вёл в последнее время никаких расследований.
Ульторов мало, но, к счастью, искажённые появляются не так часто. По крайней мере, так было до недавнего времени. И вот за последний месяц это уже третий.
Бывало, принявшие огненную кровь, проходили все проверки и признавались здоровыми. Безумие могло проявиться спустя месяцы, а то и годы. За всеми новоявленными одарёнными не уследишь, поэтому и случались трагедии. И тем не менее люди продолжали рисковать здоровьем, жизнью (своей и окружающих) ради магической силы.
Ради лучшей, как многие считали, жизни.
— Давай к Шультену, а потом на место преступления, — сказал я, и Рейер мрачно кивнул.
В прозекторскую ноги не несли, но выбора не было. Я бы предпочёл поохотиться на дюжину искажённых, чем раз увидеть на столе патологоанатома Стенбока. Безумец действительно обошёлся с ним, как чудовище, как животное. Раны, укусы и… разорванное горло.
Будь на месте Хильмара молодой ультор, без опыта, и я бы ещё как-то примирился с этой ужасной картиной. Но Стенбока не просто так называли лучшим. И вот… не справился с одним-единственным искажённым.
С проклятым чудовищем!
— Я многое повидал, но чтобы такое… с ультором… — пробормотал Шультен, накрывая тело. — Это ж сколько надо иметь силищи, чтобы справиться с драконом. Человеку! Пусть и с магической силой.
— Может, его сначала чем-нибудь опоили? Чтобы ослабить, — предположил Рейер, слегка побелевший от всего увиденного. — Его ведь не в храме нашли, а в «Красной розе».
Стенбок не был святым и, имея семью, не брезговал посещать заведения с сомнительной репутацией, полные таких же сомнительных мисти, готовых за пару хрустящих бумажек удовлетворить любые желания посетителя.
— Никаких лекарств и наркотиков в крови нет. Но он выпил, — нехотя признал Свен и тут же поспешил добавить: — Не думаю, что он был пьян настолько, чтобы быть не в состоянии защитить себя. Вы же, драконы, — перевёл взгляд на меня, — почти не пьянеете.
Это была правда. Хмель нас не берёт, а если и берёт, то не сразу и выпить при этом надо немало. Стенбок, насколько мне известно, подобных проблем не имел.
Или мы его плохо знали.
— Поехали в бордель. — Рейер тронул меня за плечо, заставляя оторвать взгляд от накрытого тканью тела.
Сбросив оцепенение, я попрощался с Шультеном, в последний раз взглянул на погибшего ультора и вышел. И сразу жадно глотнул холодный, сырой воздух, запоздало осознав, что там, в прозекторской, почти не дышал.
По дороге в «Красную розу» Рейер решил поговорить о моей «жене», хотя это была последняя тема, которой мне сейчас хотелось касаться.
— Так что у неё за дар, Делагарди? Весь Гратцвиг только о ней и говорит. Ну и с сегодняшнего