Читать интересную книгу Утоли моя печали - Лев Копелев

- Ах, он такой упрямый, такой упрямый. Сколько раз я его предостерегала, что Антон Михайлович будет недоволен, очень недоволен.

Год спустя она заболела, перенесла какую-то операцию, после чего еще долго лечилась. Вернулась лишь через несколько месяцев. Загорелая, располневшая и посуровевшая. Едва кивала в ответ на наши радостные приветствия; на вопросы о здоровье отвечала коротко, односложно, едва ли не грубо:

- Это не имеет отношения к работе.

Вскоре мы стали замечать, что каждый раз, когда она дежурила, оставался и Василий Николаевич; они сидели в его углу, шептались, иногда надолго уходили. Оба малорослые, тихие, серенькие - они сперва казались мне даже трогательной парой.

Но Анечка становилась все более начальственно суха, строга и даже сварливо-раздражительна.

Вольные объяснили нам, что Василий Николаевич женат, у него дети. Жена неизлечимо больна. Как член партии и "офицер органов", он не может разрушать семью. И в комсомольской организации Аню уже прорабатывали ,,за аморалку", поэтому она психует и на всех людей кидается.

Ее было жалко. Но постоянные злые придирки, нелепые и грубые замечания вызывали все большее раздражение. Я сказал, что отказываюсь с ней работать. Она обозлилась, но растерялась, притихла. Василий Николаевич отозвал меня:

- У вас был неприятный разговор с Анной Васильевной... Нет, нет, я вообще не хочу никаких расследований. Допускаю, что она была излишне резка. Вы ведь знаете, она тяжело болела. Осложнения. Нервы. Впрочем, и вам следовало бы сдерживаться. Ведь уже имеете печальный опыт. Но сейчас вообще самое важное - работа. Перед нами очень серьезные новые задачи.

Он говорил и мягче, и многословнее, чем обычно.

- Давайте впредь вообще избегать подобных конфликтов. Анна Васильевна больше не будет заниматься артикуляцией. Есть ведь и другие дикторы-девушки. И вообще в дальнейшем вы будете по линии артикуляции и фонетики работать только с Валентиной Ивановной, а по линии анализа спектров - с Иваном Яковлевичем. При любых недоразумениях и вообще обращаться непосредственно ко мне.

Валентина Ивановна первое время ежедневно напоминала, что по плану института и по указанию полковника Наумова она не позже будущего года должна стать кандидатом наук...

- Каких наук?.. А вот это вы мне поможете. Антон Михайлович считает, что "технических наук" у меня не выйдет. Нужно больше производственной практики. И к тому же вы по технике не специалист. Ведь вы сами кандидат филологических наук, правда?.. Мне лично это тоже больше по душе. Я обожаю стихи Симонова, Суркова, Гусева, Щипачева... Но больше всего люблю музыку. Я играю на рояле, на баяне, на гитаре и на всех струнно-щипковых. И даже сама сочиняю. Я уже сочинила один вальс и две польки. Но здесь все это не требуется. Если б я была замужем и муж был бы хорошим, настоящим человеком, тогда бы я занималась только музыкой... Ходила бы в оперу, в оперетту, в концерты. И читала бы много хорошей художественной литературы... Говорят, вы изучали иностранную литературу. Составьте мне, пожалуйста, такой список, ну все, что нужно прочесть по мировой литературе... Русскую я, конечно, проходила еще в школе. И знаете, Лермонтова я люблю больше, чем Пушкина. Тот все же какой-то легкомысленный, даже распутный. И очень распутный. И очень люблю Тургенева и Толстого. Ведь он же самый великий во всем мире, не правда ли?.. Нет, Достоевского не люблю. Конечно, читала. Но у него такое упадничество и сплошная истерика. И Чехова не люблю. Он пессимист, у него все такое серое... Ну, Горького, конечно, очень! Я вам скажу, - но это большой секрет, - я хочу написать музыку для "Песни о Буревестнике" и "Песни о Соколе". Да, да, главное в жизни для меня - музыка. Я считаю, что вообще для культуры музыка - это самое важное. Она морально воспитывает. У нас это еще недооценивают. И на радио недооценивают и в клубах. И знаете почему? Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но это потому, что у нас музыкой заправляют евреи... Да, да, это все знают. Куда ни плюнь, какой-нибудь Ойстрах или Гилельс... А кого больше всех исполняют? Обязательно Блантер, Покрасс или Шостакович... Ну нет, нет. Вы ошибаетесь. Шостакович, конечно, еврей. Шостакович - Рабинович... Ну, может быть, он из крещеных. Но музыка у него совершенно не русская. Космополитическая. Это все знают. Это товарищ Жданов говорил, и партийные решения были... Конечно, он еще не совсем вытеснил современных русских композиторов - Соловьев-Седой и Хренников еще могут за себя постоять. Но даже им трудно. В консерватории, на радио, в Большом театре - везде хозяйничают евреи. Считается, что они все прирожденные музыканты, а Ваньки и Маньки пусть забавляются гармошками и балалайками. Да, да, это уж я точно знаю... Я понимаю, вам это неприятно слышать, но ведь вы сами не музыкант, вот вы и не знаете... Хорошо, вернемся к делу. Пожалуйста, придумайте мне тему для диссертации. Антон Михайлович говорил, что вы если очень захотите, так поможете мне написать диссертацию по вашей линии, - ну, там, про телефонную разборчивость и эти ... видимые звуки. Но так, чтобы получилось на кандидата физических наук... И еще насчет иностранных языков. В школе и в институте я учила немецкий, а теперь говорят, что нужно больше английский. Так вы мне, пожалуйста, помогите. Василий Николаевич сказал, что можно заниматься и сразу после работы, а иногда и в рабочее время, если нет никаких срочных заданий.

Тему я для Валентины Ивановны придумал: "Физические параметры разборчивости русской речи". Для такой работы нужно было дополнить и систематизировать уже имевшиеся у нас данные артикуляционных испытаний разных телефонных каналов, разных по частотным характеристикам, условиям помех и т.п., и связанные с ними исследования анализа спектра речи по звуковидам. Все это я хотел подкрепить извлечениями из книг и журналов, сведениями по истории языков, физиологии речи, фонетике и, разумеется, сравнить наши данные с теми, которые публиковали зарубежные телефонисты, электроакустики, лингвисты...

Тема и план диссертации младшего техник-лейтенанта были утверждены... И я решил, что моя работа в акустической снова обрела живой смысл.

Обычные артикуляционные испытания и звуковидные исследования телефонных каналов давно уже стали будничной поденщиной. Время от времени какая-нибудь замысловатая дерзкая техническая идея могла увлечь и меня. И я начинал придумывать новые рациональные способы исследования именно этой системы. Но во всех таких случаях я оставался только подсобником, контролером, но никак не автором, не самостоятельным научным работником.

А в диссертации, которую представит Валентина, можно было закрепить и настоящие открытия. В этой работе я хотел изложить мои представления о речевых знаках, о трехмерной физической структуре звукового потока речи, о действительной роли его образующих (формант), об их "сверхфизической" многозначной содержательности, когда, слегка изменяя распределение энергии по частоте, говорящий спрашивает или приказывает, излагает мысли, передает оттенки настроений, выражает нежность или гнев.

В план диссертации я включил и главу о физических основах индивидуальных особенностей голоса.

Валентина Ивановна была довольна. Она в общем соображала, о чем шла речь. И я старался возможно более вразумительно растолковать сущность каждого из предполагаемых разделов.

- Да, да, я это понимаю. Но только не уверена, что сумею объяснить так, чтобы это поняли другие. У меня нет опыта... научной работы. В институте, знаете, ведь как учили - зубришь, чтобы сдать. А сдашь - и все забыла. А я еще и училась с перерывами. Начинала до войны. Потом в эвакуации. Потом мобилизовали в органы телефонисткой. Заканчивала в Москве уже вечерницей - так трудно было, так трудно. И материально очень трудно. Ведь девушке и одеться надо. Говорят, красота лучше всех нарядов. Но это ж просто слова. Меня в институте и на работе все мужчины считали красивой. Приятно, конечно, слушать комплименты. Но я же не дурочка, я понимаю, что приди я в ватнике, в платьишке затрапезном, в шапке, какая попадется, в чулках нитяных, в стоптанных туфлях, не причешись как следует, так ведь никто и не посмотрит, а кто увидит - подумает: экая распустеха, чучело, кикимора... Я могла учиться только на вечернем или заочном - нужно было зарабатывать. Мама, правда, иногда помогала. Она врач, в войну была на фронте. Но там вышла замуж за еврея, тоже врача. А он все только о своих детях заботится. У него две взрослые дочери и сын, все по медицине пошли. Евреи захватили музыку и медицину, ведь это самые денежные профессии. У маминого мужа везде блат, везде связи. Когда мама на него нажала, он и мне помог в институте... Но вообще мамин брак несчастный. Он такой эгоист, все только для себя и для своих. И капризный до нахальства. То его не так вкусно кормят, то не так убрано в квартире, то почему я пианино купила, и почему я так много трачу на платья. И почему я поехала в Сочи, когда у них дача в Малаховке. Очень мне нужно сидеть на их даче. Один мой знакомый, высококультурный человек, на большом посту в органах, говорит, что в Малаховке больше евреев, чем в Иерусалиме, там у них две синагоги... Никакой это не антисемитизм... Ничего подобного... Антисемиты хотят убивать всех евреев, как немцы убивали. Антисемитизм - это у фашистов, а я член партии. И этот мой знакомый закончил университет марксизма. Это у вас сказывается еврейская кровь, хотя вообще вы совсем не похожи на еврея... Нет, нет и еще раз нет! Ведь я же никого не хочу убивать, и я не против всех евреев. Я же знаю - Карл Маркс был еврей. И Лазарь Моисеевич Каганович, уважаемый товарищ. Есть хорошие музыканты и врачи. Но у каждой национальности есть свои недостатки. У нас, русских, - пьянство, разболтанность, шаляй-валяй, некультурность. Не умеем устраиваться, не умеем ничего беречь, всем доверяем. А у евреев - хитрость, злость, скупость. Зато у них есть и достоинства - они умеют устраиваться, они друг другу преданы куда лучше русских... Вы говорите "антисемитка", а я три года назад чуть замуж за еврея не вышла. Он наш институт связи кончал, дневное отделение. Но его послали на Дальний Восток, а чего я там не видела? Мамин муж обещал помочь, чтоб его оставили в Москве или хоть поближе, да не смог, а скорее не захотел. Тот мой жених сперва писал мне так нежно, так страстно, так трогательно, а потом перестал. И мне рассказывали: он там женился, уже и ребенка заимел. Но я не жалею - вольному воля. Еврейские мужья хороши при еврейских женах. А вот моя мама так намучилась, что теперь только мечтает развестись... Ну, поболтали и хватит, будем работать. Вы мне четко объясните, что я должна делать, и лучше всего напишите, а то я забываю. Девичья память.