Точно в насмешку, Джеф, выйдя из салуна, увидел Барта Кролла. Они с Вивиан укладывали коробки в свою шаткую, обшарпанную колымагу, и Барт вдруг что-то крикнул жене, да так громко, что крик донесся до Джефа, стоявшего, на другом конце улицы. Он все равно собирался зайти в «Коди трейдинг компани», а потому прибавил шагу и подоспел как раз в ту минуту, когда Кролл схватил Вивиан за руку и развернул ее лицом к себе.
— Ты, безмозглая идиотка! Ты о чем думала, когда придавила мне палец коробкой? Думаешь, тебе удастся отвертеться, только потому, что мы на людях?
Глаза его сверкали, точно раскаленные угли.
— Кролл, отпусти даму. — Джеф неслышно подошел сзади; он говорил холодно, бесстрастно, но в голосе его звучала угроза. — Ты делаешь ей больно и пугаешь ее, и я не намерен этого терпеть.
— Ах, вот как, не намерен? Да неужели?
Источая сарказм, старик отпустил руку Вивиан, но только потому, что все внимание его было теперь устремлено на Джефа.
— С чего это ты вдруг взялся заступаться за мою жену англичанин?
— Я заступаюсь за каждого, кого обижают.
Он заметил, что серый щенок, которого Вивиан взяла к себе, сидит в тележке, обеспокоенно глядя на Барта. Джеф погладил его, продолжив:
— Ваша жена — леди, и я, не стану сложа руки смотреть, как вы издеваетесь над ней.
— Леди? Господи помилуй, что это вам взбрело в голову? — Старик ухмыльнулся. — Как бы там ни было, а вы в наши дела не суйтесь. Она моя жена.
Вивиан, воспользовавшись случаем, села в тележку а взяла на колени Вилли; руки ее дрожали.
— Человек не может быть чьей-то собственностью, — сдержанно возразил Джеф. — К тому же у меня такое впечатление, что теперь, когда ваш кузен больше не служит у шерифа, я могу многое предпринять против вас. Если вы хорошенько поразмыслите, то не станете вынуждать меня это делать.
С такой прощальной угрозой Джеф, поймав благодарный взгляд Вивиан, повернулся и вошел в магазин «Коди трэйдинг компани». Уже внутри, зайдя за какую-то витрину, Джеф осторожно оглянулся. Губы его чуть дрогнули в усмешке, когда он увидел, как Барт Кролл усаживается рядом с женой. Он что-то сказал ей, и бедная, забитая женщина робко улыбнулась в ответ.
— Кто-нибудь должен был, как следует проучить этого мерзавца, — раздался голос за спиной у Джефа.
Он оглянулся и увидел, что Джеки Швуб тоже наблюдает за парой в тележке, покачивая головой.
— Если бы дело было только в Кролле, я бы, может, как-нибудь и стерпел, но мне невыносимо жаль его жену, — ответил Джеф. — Она такая милая.
— Да, правда. — Джеки тяжело вздохнул, оборачиваясь к другому покупателю. — Все это довольно грустно. Да, кстати, у меня для вас кое-что есть.
Джеф отобрал продукты по списку Рогалика, попросил все упаковать и положить в тележку рядом с круглой бороной, потом разыскал Швуба.
— Ну вот, вы разожгли мое любопытство. Так что за сюрприз?
Швуб оставил покупателя рыться в коробочках с пуговицами и вместе с Джефом прошел в заднее помещение магазина.
— Во-первых, у меня есть для вас новая пластинка. Я слышал, на Востоке все без ума от нее — песенка называется «Тем прекрасным давним летом». Шелби будет просто в восторге!
Улыбаясь, несмотря на пронзившую его боль, охваченный воспоминаниями, Джеф взял пластинку, потом чуть склонил голову:
— А во-вторых?
Джеки настежь распахнул двери склада, открывая взору, пять новеньких велосипедов, выстроенных в ряд вдоль стены. Он указал на них широким жестом:
— Ну, как, хороши? На сегодняшний день это лучшие модели — «Наполеон» и «Жозефина»!
Он весь расплылся в широкой улыбке.
Джеф слушал, как он расхваливает чудесное никелированное покрытие, двойные пневматические шины «Моргана и Райта», удивительно мягкий ход, новейшую, самую совершенную конструкцию 1902 года, необыкновенно удобное устройство руля. Мужской велосипед «Наполеон» был выкрашен в черный цвет, а женский — «Жозефина» — покрыт темно-бордовым лаком. В конце концов, не в силах больше вынести ни одного слова, Джеф перебил его:
— Не тратьте силы, Джеки. Я возьму оба.
— Правда? Шелби будет так рада! Всего лишь по шестнадцать долларов за штуку — просто даром, учитывая высочайшее качество…
— Все ясно!
Они вернулись в зал, и Джеф принялся перечислять Швубу все, что он хотел бы заказать для их ранчо. Рогалик спал и видел новую маслобойку; кроме того, Джеф решил купить сеноворошилку, ветряную мельницу, конную молотилку… и рояль.
— Я заметил, как Шелби заглядывается на рояли в «Каталоге Сейерса», — объяснил он, — и выписал оттуда один, на свой вкус.
— Кажется, вы увлеклись ею не на шутку. Умному человеку, стоит только заглянуть поглубже, чтобы за ее шалостями разглядеть настоящую леди.
— Вы думаете? Мне она сразу понравилась, и именно потому, что она совершенно не похожа на других леди.
Стоя у прилавка и подсчитывая стоимость покупок Джефа, Швуб поднял на него глаза:
— Вот как? А ваши родственники в Англии согласятся с вами?
— Этого мы никогда не узнаем, мой друг. Шелби дорожит своей свободой, она ни за что не уедет с ранчо «Саншайн». Тогда как моя жизнь, напротив, должна быть втиснута в более жесткие рамки. За исключением этого короткого бегства в Вайоминг, я не имею права сам, как Шелби, распоряжаться своей судьбой. — Он улыбнулся: — Жизнь ведь не всегда только радости, а?
Этого Джеки Швуб не мог понять, а потому промолчал, подсчитывая стоимость покупок и выписывая заказ на небольшой кабинетный рояль. Тем временем хорошенькая молодая покупательница подплыла к Джефу и одарила его улыбкой, которую нельзя было назвать иначе, как вызывающей.
— Добрый день, сэр, — пробормотала она, грудью легонько касаясь его руки. — Не сочтите меня бесцеремонной, но, признаюсь, я подслушала кое-что из того, что вы говорили о вашей несчастной любви,
Джеф усмехнулся и спросил:
— Мы знакомы, мисс?
— Меня зовут Этта Фили.
Она еще шире расплылась в заговорщической улыбке и чуть ли не подмигнула ему, оглядывая его с явным восхищением.
— Я и мои подруги давно уже умираем от желания пригласить вас к себе, ваша светлость.
— Меня зовут Джеффри Уэстон, — поправил он ее, лишь на мгновение, задержав ее протянутую благоухающую ручку. — Я должен со всей откровенностью сказать вам, что не могу принять ваше приглашение, но я от всего сердца благодарен за него вам и вашим подругам.
Джеки Швуб бросил на приятеля отчаянный взгляд, призывая его вспомнить, что Этта Фили — хозяйка самого большого в городе публичного дома.
— Мисс Фили, я не могу позволить вам делать подобные приглашения в моем универмаге. Когда вы здесь, вам следует вести себя… прилично.