подобное — остаться незамеченными в зоне прямой видимости имперских кораблей, было бы невозможным. Но так как Орден Хранителей после вторжения Стужи обрубил техномагическую связь и выключил ретрансляторы, вместе с ними отключилась глобальная система обнаружения и распознавания императорского флота. Так что поле зрения капитанов имперских кораблей сейчас ограничено дальностью взгляда дозорных и ручным направлением локаторов, дающих картинку на магической рабочей проекции.
Наша магическая проекция в рубке, кстати, уже полностью сформировала картинку под нами, так что в рабочей области появился и лес Юргорден, и постепенно приобретающие четкость силуэты обоих крейсеров под нами.
Гонстад еще что-то говорил свистящим шепотом, обращаясь ко мне, но я уже не слушал. Ну что он сейчас может важного сказать в таком состоянии? Мне же сейчас, за краткие мгновения, нужно было решить, что делать. Вариантов, впрочем, немного: или попробовать атаковать имперцев (забавное зрелище — фрегат против двух крейсеров), или же уходить по-тихому.
Второй вариант, если нас заметят, настоящее самоубийство — показав корму, фактора внезапности мы лишимся и нас просто раскатают с предельной дальности. В ближнем бою у нас есть хотя бы преимущество сосредоточенного огня артефакторным оружием, на дальней дистанции этот козырь роли не играет. Но если можно попробовать, воспользовавшись фактором внезапности попытаться взять на абордаж Чаровницу, вполне надеясь на успех, то что делать с Чародеем? Пусть он и на земле, и явно заправляется лириумом, но прекратить подачу энергии и подняться в воздух — при умелой и обученной команде займет менее четверти часа. А за пятнадцать минут Чаровницу мы не захватим никак.
Все эти мысли, картинки мыслеобразов и появляющиеся варианты действий громоздились у меня в голове, упаковавшись буквально в несколько мгновений времени. Но еще миг, и преобладающем надо всем стали мысли о том, что с момента возрождения в новой жизни я двигался только вперед. Причем в темпе, заданном на отборе в Корпус — когда не просто вперед, а вперед бежим. Вот и сейчас, за очень короткое время я пришел к выводу, что разворачиваться будет не просто глупо, а опасно глупо.
Да, нас еще не заметили, но заметят в ближайшие не просто минуты, а скорее всего секунды. Облака расступаются, а надеяться на то, что дозорные на крейсерах все поголовно слепошарые, не стоит. Когда появилось это осознание, за считанные мгновения в голове появился и удивительный своей наглостью план.
Я обернулся. В рубке, кроме Гонстада и забежавших следом за мной Марии с братом, Алисии и Гомера, был гвардейцы Альба — командир отряда и командир телохранителей Алисии, а также офицеры наемного отряда д’Энтенса. После того как я отдал всем указания, большинство присутствующих рубку покинули. Бегом покинули — я был краток, но весьма убедителен. Что меня отдельно порадовало, Алисия и Мария со мной даже не подумали спорить. Прелесть какая, просто молодцы.
Надеюсь, я правильно оценил возможности всех, и никто не оплошает: гвардейцы Альба по моему замыслу должны были выступить сейчас в качестве абордажной команды, а наемники д’Энтенса и телохранители Алисии — эвакуационной, если что-то пойдет не так. За жизнь Марии и Алисии я сильно не переживал — даже если Майю собьют, обе они имеют реальный шанс не только выжить, но и отделаться легким испугом. А вот дальше, после того как корабль окажется на земле, нужно будет суметь скрыться от преследования, если такое последует.
В рубке теперь, кроме нас с Гонстадом и Гомером, остались только варгрийцы и несколько командиров отдельных групп наемников. Самые опытные, штурмовики. Они, как и варги — и люди, и волки, давно уже были готовы к бою. Варгов со мной совсем немного, но при этом они главный козырь и главная ударная сила — ведь каждый стрелок вооружен запрещенным Кодексом артефакторным оружием из вскрытых Верой запасников Фегервара.
— Капитан Гонстад. Вы можете исполнить штурмовое пикирование? — обернулся я к Гонстаду.
Юноша попытался заговорить, но вместо ответа издал странный неопределенный звук. Ну, не очень-то и я надеялся: если он с простой посадкой так красиво недавно выступил, то штурмовое пикирование вчерашний гардемарин пока точно не разучивал даже в теории.
Так.
Похоже, я переоценил устойчивость юного капитана. Глаза как блюдца, взгляд стеклянный и потерянный, рот приоткрыт. В пару шагов я оказался совсем рядом, легким щелчком по подбородку закрыл юноше рот, схватил его за плечи и встряхнув, развернул и ткнул пальцем в изображение Чаровницы на проекции рабочей зоны.
— Просто снижайся и садись прямо сюда, на палубу. Как ты умеешь.
— Прямо сюда? — подрагивающим от страха пальцам показал Гонстад на бронерубку Чаровницы, расположенную на палубе между двух широких крыльев.
— Да. Давай-давай, мы теряем время!
Говоря это, я сорвался на крик — увидел, что на носу крейсера забегали маленькие фигурки, увидел как кто-то из них машет руками, показывая вверх. Прямо на нас.
Причем увидел реакцию экипажа Чаровницы не только я.
— Нас заметили, — очень тихо произнес один из варгрийцев, стоящих ближе ко мне
«Ну все, нам конец», — также спокойно и также негромко произнес другой варгриец, чуть подальше. Только произнес он это, правда, вложив смысл в одно всего слово.
— Нас заметили? — спросил кто-то из другого конца рубки, который не видел происходящего на проекции, но услышал короткий комментарий.
— Да, нас заметили.
— Какой прекрасный день, чтобы умереть, — среди прочих высказался кто-то.
— Садиться сюда? — дрожащим голосом между тем переспросил Гонстад, показывая на палубу Чаровницы.
— Да, сюда. И быстрее!
Я ошибся: Гонстада колотило не от страха, а от адреналина. Потому что, когда бледный как мел юный капитан после моего окрика вздрогнул и начал двигаться, растерянность во взгляде и действиях у него пропала. Усилием сдерживая дрожь в руках (это было хорошо заметно), Гонстад торопливо разбил и вскрыл одну из панелей. И тут же, с усилием, он начал перещелкивать в положение «Выкл.» поочередно сразу десяток крупных красных тумблеров, предварительно поднимая над каждым из них предохранительный кожух. Рубку тут же залил мягкий красный цвет, по всему кораблю, по всем отсекам, зазвучали нарастающие сирены тревоги, в которые параллельно вплетался звук боевого горна.
С каменным непроницаемым лицом Гонстад взялся за штурвал, зажмурился на мгновение, а после вдруг совершенно неожиданно прокричал несколько непристойностей. Широко открыл глаза, вновь что-то нечленораздельно закричав, юноша всем телом навалился на ручки управления.
«Он точно все правильно делает?» — увидел я во взгляде одного из варгрийцев, которые, на опыте, торопливо разбегались по стенам рубки, поближе к поручням.
Аэростат между тем