— Угу, — приглушенно промычал я в ответ и принялся в десять раз энергичней переставлять ногами, стараясь не шуметь.
Дальше проход сузился, свод опустился до обозримой высоты, и примерно через полчаса подземелье круто взяло вверх. Впереди забрезжил дневной свет.
Добравшись до выхода, я прижался спиной к земляной стене. Призраки остановились рядом со мной. Не скажу, что это было очень приятно, но выбирать не приходилось.
Я затаил дыхание и осторожно выглянул наружу.
Прямо передо мной тянулась широченная дорога, выложенная белыми плитами. Никакого дождя здесь не было и в помине. Причем, похоже, не только сегодня, но и весь последний год как минимум — земля вокруг выглядела мертвой и безжизненной. Деревья серыми скелетами возвышались над ней, как мертвые стражники.
Справа от дороги возвышалось полуразрушенное строение, похожее на гигантскую казарму — длинное, вросшее в растрескавшуюся землю по самые окна и с проваленной двускатной крышей.
Перед зданием двумя ровными рядами стояли двухметровые каменные воины. Они застыли в выжидающих позах, сжимая в руках мраморные мечи. Грудь и плечи им закрывали тщательно проработанные латы, высокие шлемы с гребнем защищали головы. Чуть дальше здания виднелись покривившиеся плиты позеленевших каменных саркофагов, а за ними располагался храм — или, вернее, то, что от него осталось. Купол полностью обвалился, одна из стен тоже была наполовину разрушена.
С другой стороны от дороги стояло приземистое полукруглое строение с рядом колонн и галереей — оно сохранилось довольно хорошо.
Настолько хорошо, что промеж колонн на плотной белой паутине устроилось еще одно восьминогое чудовище. На этот раз, похоже, женского пола, хотя я не был уверен. Но по крайней мере по сравнению с братцем оно выглядело хрупким и небольшим.
За полукруглым зданием тянулась улица — от домов мало что осталось, но украшенные лепниной обломки говорили о том, что жили здесь явно не простые люди.
А над всем этим постапокалиптическим пейзажем тянулось золотое мерцающее небо, сотканное из паутины великой богини.
— Ну и где же здесь озеро? — негромко проговорил мой напарник.
Чудовище, дремавшее промеж колонн, зашевелилось.
Спало оно явно куда более чутко, чем махина в подземелье.
Я шустро спрятался обратно в тень.
Сердце гулко забилось.
— Тише, — умоляюще прошептал я Лёхе.
Чуть подождав, я снова высунулся наружу. Тварь, к счастью, все-таки не проснулась, и я облегченно выдохнул.
Пронесло.
Но куда идти дальше?
По логике, озеро, в которое мне предстояло бросить плетеную хрень, все-таки должно было быть мокрым. По крайней мере, мне так показалось. А если в озере есть настоящая вода, то и растения вокруг должны быть живые. И если бы, блин, сейчас стояло лето, отыскать нужное направление вряд ли составило бы много труда.
Но на дворе-то осень!..
Я сделал шаг из своего укрытия, и Лёха сердито одернул меня во весь голос:
— Глаза-то разуй, смертник прости Господи!..
Спохватившись, я переключил глаза в режим магического видения — и аж вздрогнул от количества иллюминации вокруг.
На некоторых плитах, вокруг строений и даже просто на земле сияли неизвестные мне разноцветные символы, линии и целые световые стены!
А прямо рядом с моей ногой неярким лиловым цветом поблескивало одно из начертаний, которое вряд ли сулило что-нибудь хорошее.
— Твою мать, — прошипел я себе под нос.
Поднял голову, и...
— Твою мать! — выругался я уже в голос.
Все внутри похолодело. Потому что прямо на нас, как-то нехотя и лениво перебирая цепкими лапами, ползла мохноногая тварь.
Ну конечно, мы разбудили ее своими воплями!
Определенно, дочура чем-то смахивала на свою мать. Такие же тощие длинные волосы, та же синюшная кожа. Из ее полуоткрытого рта капала зеленая слюна, которая с шипением падала в пыльную землю.
Вернуться в подземелье или бежать?
Оказаться зажатым между мохнатым братцем Иванушкой и такой сестрицей Синявушкой, которые запросто сожрут и имени не спросят, мне не улыбалось. Причем мне самому-то их трогать запрещено!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С другой стороны пытаться убежать от паучихи, неизвестно куда, да еще через все эти начертание — тоже такое себе.
За эти пару секунд, пока я размышлял, мохноногая тварь будто проснулась. Ее человеческая часть отклонилась назад, и паучьи лапы с бешеной скоростью зашуршали по плитам.
И я побежал. Прямо по белой дороге.
Сохраняя теплое ощущение в глазах, чтобы видеть опасные места, я впихнул всю остальную свободную магическую энергию в ноги. Перескочив через попавшееся на пути очертание, я ловко приземлился и побежал вперед.
Тварь чуть замедлилась, поджала лапы — и прыгнула прямо на меня.
Я рухнул под ее тушей, слегка приложившись подбородком о плиту. Человеческие руки схватили меня за волосы и запрокинули голову. Теперь я мог во всех деталях изучить дивное личико и ряд острых слюнявых зубов.
Стиснув зубы, я перенаправил теплоту в правую руку и резким ударом долбанул паучью тушу локтем куда-то под брюхо, или как там называется у пауков часть тела, из которой растут лапы.
Тварь взвизгнула, невольно выпуская меня. Выкатившись из-под ее лап, я не чувствуя боли рванул вперед — и в спешке наступил на сияющий лиловый росчерк на плите.
Великий русский ять!
В шаге от меня выросла световая стена.
Я резко затормозил, проскальзывая подошвами сапог по плитам, взял влево и помчал по растрескавшейся земле вдоль ряда каменных воинов, поднимая за собой клубы пыли.
Главное — не бояться. Страх парализует волю. А парализованная воля — это, как говорит мой наставник, начало жопы. Давай, Даня!
Паучиха, очухавшись от моего удачного удара, бросилась вдогонку.
За спиной я слышал недовольное урчание и угрожающее клацанье зубов. Паучьи лапы противно шуршали по сухой земле, ускоряясь.
— Хорошо бежим, — протянул Лёха, раскачиваясь у меня на бедре. — Помолчи, а?..
Тут мне вдогонку полетело белое веретено. Я буквально кожей спины ощутил его приближение и ловко пригнулся, будто от шеста Та’ки.
Ну нет, девочка, до мамаши тебе еще очень далеко!
Комок пролетел у меня над головой и угодил в каменного воина на мраморном постаменте. Длинная крепкая нить толщиной с хорошую веревку натянулась, поблескивая. Я ловко пригнулся и проскочил под ней, и вдруг каменный воин шевельнулся.
Он повернул голову в мою сторону, приподнял засиявший красным свечением меч...
— Да почему сразу я-то?! — сорвалось у меня с языка.
Воин, блеснул красными глазами и резко опустил меч. Я только и успел что откатиться в сторону, раскидав вековую пыль. Раздался оглушительный треск. Отплевывая песок, я поднял голову и увидел, как от места удара на плите разошелся цветок трещин.
Паучиха испуганно отпрыгнула назад, а я дальше в сторону.
Каменный воин, тяжело переставляя ногами, двинулся за мной.
— Твою мать, наш эскорт все больше! — выкрикнул я, бросившись во все лопатки от ожившего голема.
— Даня, слева!.. — предостерегающе крикнул мне Лёха.
Вот только я и сам уже увидел, что на сохранившийся участок крыши «типаказармы» взобралась еще одна восьмилапая хрень маскулинного типа.
Раскинув здоровенные руки, полупаук заклокотал что-то нечленораздельное.
Отлично, позади меня каменный мужик с лопатой (зачеркнуто) с мечом и паучиха, слева — этот бормотун. Что дальше-то будет?
Полупаук принялся подбирать под себя ноги, готовясь к прыжку, но тут я поднажал и проскочил за угол длинного здания.
Цветы жизни, мать их Арахну!
Я дал деру вдоль здания, круто заворачивая к развалинам храма. Тут пришлось замедлиться, чтобы безопасно маневрировать промеж лежащих на земле каменных саркофагов, покрытых истершимися письменами.
Кому вообще пришло в голову, что расстояние в один-два шага — это нормальная плотность захоронений?
В спешке зацепившись носком сапога за одно из надгробий, я чуть не присоединился к местному сообществу, влетев лбом прямо в гранит. Но кое-как в последний момент умудрился рухнуть на него всего лишь коленом, разбивая его нахрен.