Сержант кивнул Джайлзу.
– Доброе утро, сэр. Суперинтендант там, – сказал он, указывая большим пальцем в направлении гостиной.
Там все оставалось еще нетронутым, и первое, что бросилось Джайлзу в глаза, когда он вошел в комнату, была фигура Роджера Верикера, который сидел в кресле вполоборота к письменному столу. Он упал вперед; голова его лежала на крае стола, а правая рука свисала вниз. На полу, прямо под его рукой, лежал пистолет, и в правом виске зияла страшная рана, из которой по лицу и руке сочилась кровь, образуя на ковре застывшую лужу.
Суперинтендант слушал, что ему говорил щеголеватый инспектор, но когда вошел Джайлз, оглянулся и улыбнулся ему.
– Вот молодец так молодец. Я надеюсь, вы не возражаете, мы скоро заберем его отсюда.
– Я могу потерпеть, – коротко сказал Джайлз; нахмурившись, он глядел на тело Роджера.
– Вы быстро добрались, – сказал суперинтендант. – Я сам только что приехал. Боюсь, он мертв уже несколько часов. – Суперинтендант снова повернулся к инспектору и кивнул ему, чтобы тот продолжал.
Но инспектор мало что мог рассказать. Горничная, в обязанности которой входило до завтрака подметать пол и вытирать пыль в квартире, вошла в семь утра, открыв дверь ключом, и была удивлена, что в прихожей горел свет. Она выключила его, решив, что его забыли погасить с вечера, и тут заметил полоску света из-под двери гостиной. Она открыла дверь и увидела, что комната залита светом, все шторы задернуты, камин погас, а Роджер Верикер в кресле мертв. Она бросила тряпку и щетки, с криками выскочила из квартиры, побежала вниз и, рыдая, поведала о своем открытии привратнику.
Привратник первым делом отправился наверх посмотреть на происшедшее, но одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: это дело для полиции, и, прежде чем уведомить управляющего, чьи комнаты находились на первом этаже, он позвонил в полицейский участок.
Сразу же приехал сержант с полицейским врачом и, узнав фамилию покойного, он связал это дело с делом Верикера, за которым следил с большим интересом по газетам. Он не стал ничего трогать в квартире и уведомил дежурного сержанта, который, в свою очередь, позвонил инспектору отделения.
– И хотя это выглядит как обычное самоубийство, я подумал, что надо посоветоваться с вами, суперинтендант, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, – закончил инспектор.
– И правильно сделали, – сказал Ханнасайд. Он посмотрел на пистолет, затем на мертвого, чуть поджав губы. – Я думаю, мы сделаем фотографию, – решил он и открыл дверь, чтобы отдать краткое приказание.
Сержант Хемингуэй вошел вместе с фотографом и встал рядом с Джайлзом Каррингтоном, пока делали фотографию со вспышкой и выносили тело.
– Похоже, мы знаем, кто убил Арнольда Верикера, сэр, – радостно сказал он.
– Да, похоже, – согласился Джайлз. Сержант быстро взглянул на него:
– Вы так не считаете, сэр? Но почему?
– Я этого не сказал, – ответил Джайлз, при этом его взгляд на мгновение задержался на пенковой трубке, лежавшей на камине.
– Все прекрасно складывается, – возразил сержант. – Он знал, что мы напали на его след; догадался, возможно, что мы опровергнем его алиби; сдали нервы, и пустил пулю в лоб. Все складывается, вы же не можете сказать, что нет, сэр.
– Да, все складывается прекрасно, – сказал Джайлз.
– И все-таки вам это не нравится. Может быть дело в родственных чувствах, осмелюсь вас спросить, сэр?
Джайлз покачал головой. К этому времени тело вынесли на носилках, и суперинтендант Ханнасайд, избавившись от инспектора, задумчиво смотрел на письменный стол. Через мгновение он повернулся и оживленно спросил:
– Ну, что вы скажете, мистер Холмс? Я не буду терять времени на соболезнование по случаю смерти вашего кузена, так как теперь достаточно знаю вашу семью и могу быть уверенным, что никто из вас не почувствует ни малейшего сожаления. Что вы об этом думаете?
– Очевидно, самоубийство, – растягивая слова, сказал Джайлз.
– Гм… Я не высокого мнения о вас, как о детективе. Ничто не кажется вам несколько необычным? – Он приподнял бровь. – Или вы это заметили, но надеетесь, что я не замечу?
Джайлз улыбнулся:
– На первый взгляд – три вещи.
– Три? – Ханнасайд оглядел комнату. – Ну, я обнаружил только две. Это интересно. Прежде всего, на столе стакан виски с содовой. Я прекрасно представляю себе, как Роджер Верикер пьет перед тем, как застрелиться. Чего я не могу себе представить – так это того, что он налил себе стакан и оставил его нетронутым. Второе – хотя я не знаю, имеет ли это большое значение – его положение. Оно меня настолько поразило, что я решил сделать снимок. Он отвернулся от стола. Посмотрите, под каким углом находится его кресло. Почему он его повернул? Если он сидел за столом, то вероятнее всего, он писал. Но он не мог писать, сидя почти боком.
– Это верно, – согласился сержант. – Вы имеете в виду, что он повернул кресло, чтобы с кем-то разговаривать?
– Думаю, это вполне возможно. – Ханнасайд достал носовой платок и с его помощью открыл лежавшую на столе кожаную папку для бумаг. В ней был листок бумаги. Он взял его, прочел и передал Джайлзу. – Ну? – сказал он.
Письмо, написанное неряшливыми каракулями Роджера, датировалось предыдущим днем и было не закончено.
«Уважаемые господа, – начиналось оно. – В конверте вы найдете чек на сумму 15 фунтов 6 шиллингов 3 пенни в оплату вашего счета. Буду рад, если вы пришлете мне…»
На этом короткая записка кончалась.
– Не кажется ли вам это странным? – спросил Ханнасайд.
– Кажется, – ответил Джайлз, – Роджер, оплачивающий счет, кажется мне более чем странным.
– В некоторых отношениях вы очень похожи на ваших родственников, – резко сказал Ханнасайд.
– Его прервали, – сказал сержант, в свою очередь читая записку. – Это противоречит здравому смыслу: он не стал бы ничего просить прислать ему, если бы собирался покончить с собой. Что-то, должно быть, заставило его сделать это. Но мы не знаем что. Но, конечно же, его прервали. Скажем, кто-то позвонил в дверь. Он засовывает письмо в бювар – или нет! – бювар открыт, и он пишет на нем. Он только закрывает его, когда идет к двери посмотреть, кто там. Такое инстинктивное движение, понимаете?
– Да, что-то в этом роде, – сказал Ханнасайд. – Но мистер Каррингтон еще не сказал, какой третий момент.
Добродушное лицо Джайлза стало суровым:
– Ханнасайд, вы хорошо стреляете из пистолета?
– Пожалуй что нет.
– Так я и подумал. Вашему эксперту не понравилось бы вот это. – Он показал на пол около его ног, где наполовину спрятавшись в пушистом ковре у камина, поблескивала гильза.