Я-оно начало высматривать тетку Урсулу. Высокая женщина с широкими плечами — на этой стороне путей не было никого со столь характерной фигурой. Наверняка прилегла в купе, во время обеда она жаловалась на давление.
Я-оно подошло к панне Елене, которая с невинной миной отряхивала юбку.
— Самоубийство — это смертельный грех.
— Нуу… знаете! А если бы это капитан Привеженский?
— Тогда это была бы достойная восхищения бравура. Пожалуйста.
— Благодарю.
Девушка приняла поданную ей руку. На поляну мы возвратились вместе. Когда проходили мимо Юнала Фессара, тот приподнял шляпу. Панна Елена сделала вид, будто его не замечает. Но когда увидала, что со стороны локомотива к ней присматривается князь Блуцкий в компании тайного советника Дусина и пары мужчин в ливреях княжеских слуг — приостановилась и сделала легкий книксен.
Я-оно потянуло девушку в другую сторону.
— Наверняка князь им уже наговорил… Вы думаете, он и вправду ожидает покушения? Говорили, что это случайная авария — только что еще могли они говорить? Долго здесь стоять нельзя, а то еще кто-то на нас наедет. Другое дело, что те два господина из охраны, что шатались по классу люкс, они уже с нами не едут, наверное, сошли еще вчера вечером. То есть, все выяснилось. Хотя по князю большого облегчения и не заметно… Пан Бенедикт! И что такое увлекательное вы находите в этой траве? Вы вообще меня слушаете?
— Слушаю.
— У вас имеется возможность, — шепнула Елена.
— Ммм?
— А вот и ваш волк. Ждет. Пошли.
— Что?
— Думаете, укусит? Могу поспорить, что у него и зубов почти не осталось.
Я-оно чувствовало, что щеки густо краснеют.
— Ничего, хватит.
Елена подняла голову.
— Вот уже и первые звезды показались. Гляньте, это какое созвездие?
— Не знаю, — я-оно высвободило руку. — Прошу прощения.
Вскочило на помост и скрылось внутри вагона. Идея пересидеть за закрытыми дверями до самого Иркутска снова показалась довольно привлекательной.
В перспективе вагонного коридора появилась госпожа Блютфельд. Как можно быстрее я-оно выскочило с другой стороны тамбура.
Здесь на прогулку выбралось намного меньше пассажиров; с севера не было зеленого поля, подходившего под смешанный лес, как на южной стороне; почти сразу же за насыпью начиналась обнаженная порода, с запада нарушаемая ступенчатыми террасами и разрезанная глубоким потоком скальных обломков, а с востока тянущаяся чуть ли не до самой вершины, нависшей над перевалом и долиной, будто сторожевая башня. Я-оно вскарабкалось вверх на пару десятков метров и присело на нагретом солнцем песчанике. Экспресс остановился перед самым поворотом, за которым рельсы по дуге, длиной в множество миль вели в долину. Пассажиры разбрелись по округе; отсюда можно было видеть весь луг за поездом, склоны противоположных гор, удивительным образом сплющенных и закругленных; еще — укрытое вечерними тенями ущелье, из которого появлялись рельсы. Даже в своих прогулках и выборе мест, где раскладывали на траве одеяла и импровизировали небольшие пикники, пассажиры инстинктивно сохраняли деление на первый и второй классы: никто из путешествующих в классе люкс не отправился в западную сторону, за линию вагона-ресторана; точно так же, мало кто из едущих в купейных вагонах пересекал эту воображаемую линию. Я-оно видело шляпы и котелки мужчин и белые зонтики женщин на фоне темной зелени; группки прогуливающихся добирались до зарослей. Здесь же были и дети — они гонялись друг за другом между вагонами экспресса; дети, хотя их было меньше всего, создавали больше всего шума. Зато Уральские горы стояли тихие, спокойные — картина сонной и дикой природы до того, как сюда прибыл человек. Низкое Солнце длинными мазками лучей накладывало на эту картину кармин, сепию и желтый крон. Цвета были теплые, хотя ветер дул холодный — я-оно застегнуло пиджак, подтянуло колени под подбородок. Никто не смотрел. Князь со своей свитой остался с другой стороны, за локомотивом. Стальное чудище не подавало признаков жизни, из трубы не поднимался дым, в окошках машинного отделения никто не двигался.
Я-оно вынуло портсигар и зажигалку. Обдумаем все на спокойную голову. Затянулось дымом. Действительно ли они могут взорвать весь Экспресс по причине Николы Теслы? И действительно ли я-оно привлекло их внимание на сеансе княгини Блуцкой? У Теслы явно имеется склонность к театральным жестам и мегаломании, он мог все бессознательно преувеличить. Действительно ли он в опасности? Уже ранее кто-то проник в купе, обыскал багаж. Князь Блуцкий-Осей, княгиня, панна Мукляновичувна, все их мелкие игры — на самом деле, все это значения не имеет. Грозит ли опасность мне?
Правда, если бы Тесле каким-то чудом удалось выпалить весь Лёд в России, тем самым он бы ликвидировал всю зимназовую промышленность. В нормальной стране подобное решение было бы результатом подсчета прибылей и убытков, баланса политических и экономических сил. Но вот в Российской Империи — капитан Привеженский говорил верно — наверняка перевесил сон Императора или священное видение Распутина. Самурайский меч! И вот Николай схватил перо и заказал у серба, носящего то же самое, что и он сам имя, освященный огонь на лютов. Тогда, что оставалось людям Сибирхожето и их сторонникам, раз никакие рациональные аргументы не имеют никакого влияния на процесс принятия решений?
Необходимо любыми средствами помешать Тесле исполнить царский заказ.
В каком же это вагоне содержатся его драгоценные изобретения? Я-оно поглядело в направлении конца состава. За вторым классом (третий класс и самые дешевые вагоны идут по Транссибу по другому расписанию) находилось несколько товарных вагонов, все были наглухо закрыты. Возле них никого не было. Я-оно прищурило глаза, глядя под заходящее Солнце. Именно с той стороны, с запада, на морену поднималась — светлый отблеск над головой, темная юбка — госпожа Кристина, так, это она.
Я-оно поднялось, подало ей руку.
— Merci. — Девушка слегка запыхалась. — Я хотела побеседовать с вами без Николы… — Я-оно расстелило на камне платок, Кристина уселась. — Он рассказывал, что вы спасли ему жизнь, может, вас послушает, должен послушать. — На ее немецком бременем лежал английский язык, некоторые слова требовали минутного раздумья, тогда она морщила лобик и надувала губы. — Вы же видели, что он с собой творит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});