Нельзя сказать, чтобы эти два дня прошли удачно. Встреча с юристами не принесла ничего хорошего, и Магир все еще не видел способа выбраться из паутины, которой опутал его Строссен. Сейчас на карту было поставлено все – его бизнес, капиталы, недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке и даже те деньги, что он держал в Джерси по секрету от старика. Если он откажется подчиниться Строссену, то потеряет все.
Но Магир еще надеялся. Сейчас он сосредоточился на управлении автомобилем и в который раз обдумывал, как пройдут следующие два дня. Их предстояло провести в особняке Строссена на берегу Гудзона. Именно в этом мрачноватом готическом дворце старый негодяй вершил дела, возился со своей ненаглядной семьей и принимал “приятелей”.
Въехав в Территоун, Оливер свернул с шоссе, попетлял по безлюдным окраинным улочкам и покинул город.
Луны в ту ночь не было, и небо над головой казалось бездонным океаном мрака. Густая, липкая жара, ни дуновения ветерка. Интересно, думал Оливер, что сказала бы Рианон, услышав, что дом, о котором они столько говорили, так и останется мечтой? Ему хотелось бы верить, что Рианон не покинула бы его, узнав, что на деньги, вложенные ею в покупку дома, уже наложил лапу Строссен.
Сейчас он проезжал мимо гигантских черных ворот усадьбы Романова. Это означало, что до цели оставалось всего восемь миль. Ему сделалось не по себе, показалось, что в этом месте все еще ощутим дух злодейства. За этой каменной стеной находился дом, в котором Макс Романов когда-то застрелил свою жену Каролин. Оливер слышал, что с той самой ночи в доме никто не живет, однако признаков начинающегося запустения не было заметно. Равно как и признаков того, что усадьба стала местом паломничества для праздных туристов и любителей мрачных тайн, упорно желающих докопаться до истины даже сейчас, когда после трагедии прошло больше года.
Через десять минут охранник поднял шлагбаум, и Оливер оказался во владениях Строссена. Чувствовал он себя так, словно проглотил холодный свинцовый шар. За деревьями он уже видел окна дома. В комнатах горели люстры. Возле парадного входа стоял “роллс-ройс” Строссена, “мерседес” его жены и “крайслер”, принадлежавший одному из сыновей старика.
Оливер вышел из машины. Из дома слышался детский смех; очевидно, внуки Строссена затеяли возню. В окне гостиной Оливер заметил ястребиный нос Рубена, старшего сына хозяина, невысокого и коренастого. Его глубоко посаженные глазки внимательно смотрели на Оливера. К тому же окну подошла супруга Строссена Рейчел, помахала Оливеру и тут же отвернулась; по-видимому, ее окликнули.
В дверях появился слуга и сообщил:
– Мистер Строссен у себя.
С этими словами он взял вещи Оливера, открыл перед ним дверь, сам вошел следом, и створки бесшумно сомкнулись.
Глава 11
– На следующей неделе, – говорила Рианон, отперев дверь и входя в квартиру, – мы запускаем как минимум два долгосрочных проекта. Больше всего меня интересует скандал в министерстве внутренних дел. Сюжет должен быть готов где-то через месяц. Кстати, у Риса во Франции кое-какие проблемы. Похоже, власти не в восторге от наших идей, а Англия не особенно пытается на них повлиять. Значит, мы растравили их раны. Керри в Сан-Франциско, она…
– Ну хватит, Рианон, – взмолилась Лиззи, прошла в комнату, швырнула сумку с покупками на один из диванов, а сама плюхнулась на другой и вытянула ноги. – Сто раз уже говорили. Да не развалится программа, пока ты будешь отдыхать, а если что и случится, так хоть поживем нормально, безо всей этой суеты.
Она громко зевнула. Рианон перемотала кассету на автоответчике, выслушала единственное сообщение и стерла его. Говорила и двигалась она как-то рассеянно, взгляд стал настороженным, кожа сделалась не такой свежей, как прежде.
– Чаю или вина? – спросила она у Лиззи. – Если вина, то – шампанского.
– Значит, вина, – тут же отозвалась Лиззи.
Рианон прошла в кухню, и ей вдруг вспомнились намеки Оливера на то, что Лиззи, похоже, чересчур много пьет. Но отменять предложение было уже поздно, и она достала из холодильника бутылку “Моэ”.
Она давно решила, что, когда Оливер будет в Штатах, найдет время обсудить с Лиззи все ее проблемы. Более того, Рианон знала, что подруге нужно выговориться, но заботы о программе и предстоящей свадьбе отодвинули все остальное на второй план, и ей было некогда просто посидеть и поболтать с ней. А сейчас, когда такая возможность наконец представилась, все мысли Рианон крутились вокруг одного: Оливер должен был вернуться из Нью-Йорка утром и не вернулся. Накануне он оставил ей сообщение о том, что прилетит другим рейсом, но когда именно, не сказал. Она пыталась звонить ему на квартиру, то там никто не брал трубку. И автоответчика не было.
– Когда забираешь платье? – крикнула из комнаты Лиззи. Рианон похолодела. Почему-то она боялась об этом думать.
– В понедельник. А твое готово?
Лиззи появилась в дверях.
– Мария мне его вчера принесла. Они с Иветтой были так счастливы, что я заказала платье им. Отложили все дела, чтобы закончить вовремя. Они тебе не говорили?
Рианон улыбнулась:
– Да это же и так понятно. Жаль, конечно, что мы не сможем обеспечить им побольше рекламы, но, честно тебе скажу, я не вынесу, если на мою свадьбу явится пресса. По-моему, это не публичное мероприятие.
– Да они и так на седьмом небе оттого, что мы их талантам посвящаем целых полчаса, – возразила Лиззи. – Их уже знают в мире не меньше, чем знаменитостей, для которых они шьют. Спасибо. – Она взяла у Рианон бокал. – Да, а как твой отец? Будет?
– Господи, – пробормотала Рианон и прижала ладонь ко лбу, как будто простое упоминание об отце вызывало у нее головную боль. – Приедет. И фифа с ним. – Она вдруг побледнела от ужасной мысли. – Послушай, Лиззи, – застонала она, – а что, если опять?.. Вдруг он тоже меня бросит перед свадьбой?
Лиззи засмеялась и взяла подругу за руку:
– Чушь. Оливера что-то задержало, вот и все. Завтра он будет здесь. Хотя ты все равно найдешь, о чем беспокоиться, я тебя знаю.
Рианон вымученно улыбнулась.
– Не в его привычках задерживаться и не звонить, – сказала она, уставившись в бокал.
Лиззи смотрела на подругу, раздумывая, как ее утешить, и наконец решилась задать прямой вопрос:
– Он должен был встречаться в Нью-Йорке со Строссеном?
Ледяная игла пронзила сердце Рианон.
– Да, – кивнула она и подняла глаза на Лиззи. – Только не спрашивай меня, в чем там у них дело. Я и сама толком не знаю. Как только я заговаривала о Строссене, он сразу обрывал меня, Не хотел пугать. Говорил только, что все уладится. А в Африке он мне сказал, что хочет отделиться от Строссена. Злился очень. – Она глубоко вздохнула, запрокинула голову и сделала большой глоток шампанского. – Прости, Лиззи, я знаю, тебе надо поговорить, а я…