(в случае смерти кого-либо из братьев). Свидетелями при составлении духовной записаны два игумена, Севастьян и знаменитый Сергий, десять знатнейших бояр.
На некоторое время великому князю сделалось легче, и семья его возрадовалась. Великая княгиня разрешилась сыном (Константином). Но вдруг болезнь приняла острый оборот. Димитрий призвал к своей постели еще слабую супругу, сыновей и бояр своих и простился с ними. Сыновьям он вновь и настоятельно приказывал иметь любовь между собой и во всем слушаться своей матери. Конечно, зная по опыту, как русские княжеские семьи страдали от распрей и междоусобий, он надеялся, что власть матери поддержит мир и согласие между его детьми. Затем умирающий обратился к боярам, напомнил их верную службу, как он родился перед ними, воевал врагов, и землю Русскую держал вместе с ними, любил их самих и детей их, с ними веселился и скорбел. «Вы же не нарекостеся у меня бояре, но князи земли моей», — говорил он, и увещевал их также верно служить его княгине и сыновьям. 19 мая Димитрий скончался, имея 39 лет от роду, следовательно еще в полном цвете лет. А на другой день, по обычаю того времени, его уже погребли в Архангельском соборе рядом с отцом и дедом. Митрополит Пимен в ту пору отсутствовал в Москве и пребывал в Царьграде; печальный обряд совершил гостивший в Москве трапезунтский митрополит Феогност с некоторыми русскими епископами и игуменами, в том числе преподобным Сергием.
Неизвестный автор «жития и кончины» Димитрия, прославляя его качества, упоминает, между прочим, что он «книгам неучен бяше добре, но духовные книги в сердце своем имяше». Мы знаем, что, оставшись малолетним после отца посреди трудных обстоятельств, окруженный враждебными соседями и соперниками, Димитрий не мог посвятить много времени книжному учению и очень рано выступил на поприще действий. Его ум и природное дарование развивались под непосредственным влиянием людей и обстоятельств. И то, что он успел совершить в течение своей недолгой жизни, вполне упрочило за ним благодарную память России до самого отдаленного потомства. Новейшие историки говорят, что он собственно воспользовался теми силами, которые его предшественники собирали кропотливо, без шуму, и что гром его битв затмил скромные деяния первых собирателей Руси. Это верно, но в то же время и совершенно естественно. Было бы грехом с его стороны не воспользоваться этими силами для свержения постыдного ига. Решительная, открытая борьба за народную независимость и самобытность всегда будет высоко цениться, пока есть на земле мужество и любовь к родине.
Если спросят, к кому, к каким боярам Димитрий обращался перед своей кончиной, кому он поручал великое княжение и своего юного преемника, то прежде всего укажем на те десять боярских имен, которые записаны в конце его духовной грамоты. Тут на первом месте мы видим Димитрия Михайловича Боброка-Волынского, зятя и главного воеводу великокняжеского, славного походами на Рязань, Казань, Литву и особенно отличившегося на Куликовом поле. За ним следует старый окольничий и воевода Тимофей Васильевич, брат последнего тысяцкого и едва ли не последний известный нам представитель знатной семьи Вельяминовых, после того как старший сын тысяцкого сложил голову на плахе, а младший, Николай, пал на Куликовом поле. Но еще была жива их мать вдова тысяцкого Марья; по свидетельству летописи, она вместе со старшим сыном великого князя Василием крестила последнего его сына Константина, который родился за три или четыре дня до отцовской кончины. Далее идут: Иван Родионович, прозванный Квашня (сын Родиона Нестеровича, который выехал из Киева в Москву при Калите), Александр Андреевич Остей (внук Ольгерда), старый боярин Федор Андреевич, прозванный Кошка (сын Андрея Кобылы и предок Романовых), сын его Иван Федорович, Федор Андреевич, прозванием Свибл (потомок известного боярина Акинфа) и проч. Некоторые другие бояре и воеводы московские времени Димитрия названы нами выше в числе героев Куликова поля{35}.
IV
ЯГАЙЛО И НАЧАЛО
ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКОЙ УНИИ
Сыновья Ольгерда. — Старшинство Кейстута. — Интриги Немецкого Ордена. — Вероломство Ягайла и гибель Кейстута. — Выступление на сцену Витовта. — Вопрос о Польском наследстве. — Ядвига. — Соглашение Поляков с Ягайлом. — Австрийский принц Вильгельм. — Переход Ягайла из православия в католицизм, брак с Ядвигою и вступление на Польский престол. — Новые интриги Ордена. — Крещение Литвы. — Воссоединение Галиции с Польшею. — Скиргелло — наместник в Литве. — Вероломный союз Витовта с Орденом против Ягайла. — Утверждение Витовта на Литовский престол. — Захват Смоленска. — Загадочный дневник Кибурга. — Кончина Ядвиги.
От своих двух жен Ольгерд имел большое потомство: по разным источникам, насчитывается двенадцать сыновей и пять дочерей. Наиболее известные его сыновья от Марии Витебской: Андрей-Вингольд Полоцкий, Владимир Киевский, Димитрий-Корибут Брянский и Димитрий Трубчевский; от Юлиании Тверской: Яков-Ягелло, Симеон-Лугвень, Коригелло, Скиргелло и Свидригелло. В Литовском великом княжении пока в полной силе господствовала та же система, как и в древней Руси. Но порядок в наследовании великим столом, очевидно, еще не успел получить определенный вид. Как после Гедимина, так и теперь после Ольгерда, мы видим вопрос о старшинстве спорным. Старшим в целом роде Гедиминовичей оставался Кейстут; но, уступая желанию своего брага Ольгерда, волю которого он привык уважать в течение столь долгого времени, престарелый литовский герой признал над собою старшинство племянника, т. е. одного из Ольгердовичей, и остался по-прежнему удельным князем Трокским. Выбор Ольгерда пал не на самого старшего из своих сыновей, Андрея Полоцкого, а на старшего сына от второго брака, на Ягелло или Ягайла. На этот выбор несомненно повлияла мать сего последнего Юлиания, которая употребила все усилия, чтобы доставить великий Виленский стол своему любимцу Ягеллу. Но так же, как и по смерти Гедимина, согласие в княжеской семье скоро нарушилось.
Не только самое достоинство великого князя служило предметом соперничества и распрей, но и лицо, захватившее это достоинство в свои руки, обыкновенно старается обуздать самостоятельные действия удельных князей, уменьшить их силу и вполне подчинить их своей верховной власти. Стремление это, конечно, имело государственный характер, и на его стороне находился естественный, обычный ход истории. Нигде победа верховной власти и государственного единства над удельным порядком не совершалась без борьбы, более или менее упорной, и без кровопролития. Таков общий смысл событий, последовавших в Литве и Западной Руси за смертью Ольгерда.
Княжение Ягайла началось междоусобием с его старшим братом Андреем Полоцким: последний не захотел уступить своего старшинства младшему брату. Не имея достаточно сил бороться с Ягеллом, которого поддерживал дядя Кейстут, Андрей удалился в соседний Псков,