— Батюшко! Помоги, батюшко! Ба…
Договорить я не успел, потому что Врановой сжал мне горло и оторвал от земли. Пока я взывал к своему единственному могущественному товарищу среди нечисти, рубежник наконец отбросил Митьку в сторону и вновь вернулся к своим баранам. Точнее, барану.
— Как ты мне надоел, захожий! — с искренней злостью произнес он.
«От захожего слышу», — хотел ответить я, но не смог. Очень непросто говорить, когда тебя душат. Но я почему-то был уверен, что «захожий» — это не комплимент. Меня Врановой вообще ими не особо баловал.
— От паренька отойди.
Голос оказался знакомый. И я был готов орать от радости, когда его услышал. Жаль, что орать тоже не мог. Прошло ведь не больше секунд десяти, а леший явился на мой зов.
— Уходи, — недобро отозвался Врановой. — Не в своем ты праве. Не дело нечисти в дела рубежников лезть.
— А мне один добрый человек сказал, что иногда надо по совести жить, а не по правилам заведенным.
— Уходи, — повторил Врановой. Причем, в его голосе теперь была не только злость, но и некая нерешительность. — Не в своих ты владениях. Сил брать неоткуда.
— Может и не совсем в своих, — отозвался леший. — Но уж и не такой слабый, как ты думаешь.
И в очередной раз судьба вновь дала мне возможность вдохнуть немного воздуха. Блин, такое ощущение, что именно на мне сегодня природа отрабатывает экономию кислорода в атмосфере! Может просто какой-нибудь Грете Тунберг позвоним, ей все равно делать нечего, она очередной флешмоб запустит? А то глядишь, мне так удушение понравится, что после уже без этого и не смогу. Совсем как в том анекдоте про Ватсона и трубку.
Между тем Врановой решительно взялся за лешего. Он схватил за жезл двумя руками, направил на нечисть и из артефакта ударил темный луч. Батюшко охнул и повалился на землю. Ты че, гад, лешего убил?
Я вскочил на ноги, отметив, что обе целы, кости не сломаны. Тогда что хрустело? И затем бросился на рубежника с ножом. Можно даже сказать удачно — наполовину утопил клинок в его спине.
И сразу же получил такой мощный удар, что повалился обратно? Это какой уже нокдаун за сегодня? Но как говорит Стетхэм в пацанских пабликах: «Неважно, сколько раз ты упал, главное, что ты поднялся». Правда, подниматься с каждым ударом мне хотелось все меньше и меньше. Можно прикинуться ветошью в надежде, что Врановой подумает, что я все?
Вот кто поднимался с завидной регулярностью — это Митька. Нет, честно, если выживем, черту надо будет памятник поставить. В форме неваляшки. Нечисть всего с двумя рубцами продолжала кидаться на ведуна, как тетка с безлимитной карточкой на товары по скидке.
Правда, все атаки черта заканчивались всегда одинаково. Вот и сейчас Врановой с легкостью и некоторой небрежностью отбросил Митьку в сторону. Тот упал на спину, но сразу зашевелился. Явно искал дополнительные резервы для того, чтобы вновь подняться. Как тут снова не вспомнить очередную пацанскую цитаты Стетхема: «Только пепел знает, что значит сгореть дотла».
А затем в рубежника прилетело дерево. Как-то даже буднично, что ли? Ладно, не целое дерево, а обрубленный ствол от него. Но длинный и толстый. Лично мне бы очень не понравилось, если бы я на полной ходу влетел в такой. Вот и Врановой не оценил. Хорошо, что он к тому моменту отошел от машины. Вурдалак и так слегка помял Зверя.
К моей радости, леший оказался жив. Правда, не сказать, чтобы здоров. Тот странный луч будто прибавил лесному хозяину лет тридцать. Лицо осыпало морщинами, стать в теле ушла, батюшко весь высох и согнулся. Тяжело ему все-таки биться на границе владений. Это лесу с ним сложно совладать. А здесь, рядом с речкой и домами чужан, наверное, он под стать Врановому. Если не слабее.
Нет, я много слышал о ведунах. Только не знал, что они настолько мощные. Вот сколько сегодня получил по щщам любитель птичек? Не счесть. Но даже сейчас, с кровоточащей раной из спины, снесенный с места деревом, он поднялся на ноги. Ты, мать твою, случайно не прибыл из будущего, чтобы уничтожить спасителя человечества? Если так, то с целью ошибся.
Врановой вновь взмахнул посохом и огненная волна обрушилась на лешего. Точнее, на то место, где тот совсем недавно стоял. Батюшко довольно ловко поднял перед собой землю, траву и камни, создав из них импровизированный щит. Который после отраженной атаки устремился пушечным ядром в сторону рубежника.
Правда, и тот теперь был готов к любому развитию ситуации. Он вытянул руку с жезлом и «ядро» разлетелось на части. На этот раз Зверю не повезло. Сразу несколько камней отлетело в машину.
Блин, батюшко, все круто, но нельзя как-то помогать без ущерба для имущества? Мне еще на этой машине ездить. Если выживу.
Конечно, ничего такого я говорить не стал. Лешему и так приходилось не просто. Он отступал, тогда как разъяренный рубежник преследовал моего друга. Несколько стальных шипов вылетело из жезла. И почти все леший смог отразить, продолжая вскидывать перед собой камни, но пара попала в цель. И тут же шипы распались, оставляя после себя тягучий черный дым.
Я тяжело поднялся на ноги, собираясь с силами, чтобы совершить финальное нападение на рубежника. Чувствовал я себя не очень. Оно и понятно, кровь стремительно покидала меня. Большей частью, конечно, через растерзанную руку. Да и многочисленные удары по голове не способствовали улучшению состояния. Сейчас, батюшко, еще секунду. И вот тут леший удивил.
— Беги, Матвей! Спасайся!
— Я помогу! — крикнул, правда, сам не поверил своим словам.
— Уходи!
Что-то нечеловеческое послышалось голосе лешего. Нет, он и так был не человеком. Какая-то неведомая сила, скорее угроза. Здесь был и ураганный шум ветра, и сметающий все на своем пути селевой поток, и погребающий все под собой оползень. Такого нельзя было ослушаться.
Хорошо сказать — спасайся. А куда именно бежать? Хоть бы карту какую-нибудь выдали. До места спасения — восемьсот метров, нужно пройти мост и повернуть к часовне. Да и как-то не по-людски это. Русские не сдаются и все такое.
Я обессиленно выронил нож и рука сама собой оказалась в кармане. Будто бы хист мне что-то подсказывал. И в пальцы впилось нечто острое. Я вытащил осколки на свет и удивленно смотрел на сломанную ракушку, которую передала Вера. Вот, значит, что хрустело, когда вурдалак пытался порвать меня когтями. Что за бедовый, даже этот артефакт похерил!
Или… Как раз наоборот? Ведь русалка не сказала, как именно им пользоваться. Вдруг, это и был своеобразный одноразовый метод призыва.
Врановой в этот момент будто что-то почувствовал. Рубежник теперь располагался в каких-то десяти метрах от лешего. Но вдруг повернулся и вытянул руку по направлению ко мне. В которую тут же с упорством бультерьера, защищающего хозяина, вцепился Митька. Все же нашедший в себе силы для финального рывка.
— Беги, дяденька! — И видя, мое колебание, добавил.
Но я не хотел уходить. Нет, неправильно все это. Не по-людски, если можно говорить так про нечисть. Да и нет тут никакого разделения — нечисть, люди. Либо ты дружишь и стоишь за остальных, либо нет. Поэтому я шагнул. Но не к воде, а по направлению к Врановому. Помирать, так с музыкой.
— Матвей!
С лешим приключилось что-то нехорошее. Точнее, с тем мужиком, которого я знал. Это существо ныне представляло нечто другое. Древнее, пугающее, меньше всего похожее на человека.
Ростом леший стал раза в три больше, да тело его изменилось, изломалось под действием чудовищной силы. Древний дух превратился в жуткую громадину, будто чувствуя предсмертную агонию. Однако гнев его был направлен не на противника, а не единственного друга.
— Беги!
Все было в его приказе. Отчаяние, гнев, сила. И я сам не понял как, и главное — зачем, ноги понесли меня к воде. Я попытался уцепиться по пути даже за машину, но руки стали ватными. При этом каждое движение отдавалось чудовищной болью по всему телу. Хист пытался латать дыры, но тех было так много, а промысла так мало, что и это казалось бесполезной попыткой.